Все эти дни, как в Аду... Как в страшном муторном сне, в жарком тумане, в удушающем дыму: без воздуха, без сил, в пыли... Как поверженный и сломленный, и каждый раз, когда открываешь глаза, встречает немилостивая боль, скрывающаяся, маскирующаяся, где-то там у переносицы, у глаз, свинцовой рукой ласкающая затылок.

И нет отдыха во сне, и наяву я словно кукла, плетусь по миру, шаркая по полу.

Словно проклятый склоняю голову и покрываю волосы влажной простынёй, будто бы мне есть от чего скрываться и чего стыдиться.

А мысли... мысли полны расплавленного серебра, как горло посланца, принесшего дурную весть, и я не понимаю, не вижу и не слышу кто я есть, забыл и потерял в бесконечном тумане усталости... Бессмысленности.

И вот, наконец, боль пульсирует в висках, пальцами прирождённого пианиста играет свою песню, и я закрываю глаза, проваливаясь... проваливаясь... проваливаясь... в беспамятный бред, в хлам отрывков слов и фраз, в неясные размазанные образы и сливающиеся гулом звуки..

Пока наконец...

Как посланник свыше... Он не гремит над головой.

И я, не верящий в чудеса глупец, боюсь шевельнуться, боюсь открыть глаза, спугнуть мгновенье, виденье, галлюцинацию...

И он, уставший ждать достойной встречи, бьёт так, как и положено Царю, так, что меня подбрасывает с кровати, и вот он я, не веряще лицезрею прекрасное явление...

И вместо всех софитов мира, одна молния рвёт небо на куски.

Гремит. "Я здесь."

Ветер поднимается, и всё пред ним склоняет голову, клонясь к земле. Так мы встречаем.

Так мы встречаем.

Благословенье. Льётся с небес ливнем, течёт по земле, стремится, смывая, прощая, облегчая, обещая...

И я, как поднятый с глубин, так счастлив... Туман рассеивается и серебро испаряется... И взгляд становится ясным...

Так счастлив, что хочется плакать.

Наконец-то.