Не позитив...

Весь день лил дождь и ты не выходил из дома. Не хотел видеть пустые мокрые улицы, скользить на опавшей листве, мерзнуть на сыром пронизывающем ветру. Под вечер ты зажег свечи и расставил их на подоконнике. Выглянул в окно — просто отдавая дань привычке, так ведь? Ты не надеялся кого-то увидеть, ты сам утверждал, что тебе никто не нужен. И свечи на окне — это вовсе не знак, просто огненные блики на темном стекле смотрятся красиво. Тебе некого призывать, всю жизнь ты избегал знакомств, упорно гнал от себя возможных друзей и никогда не жалел об этом. И сейчас не жалеешь.

На кресле лежит плед. Он клетчатый, но в темноте не разобрать цветов. Ты не помнишь, откуда он взялся, да и не пытаешься вспомнить. Просто заворачиваешься в него и молча смотришь на пляшущие огоньки свечей. Они отражаются в твоих глазах, придавая им привычное хищное выражение и кажется, что ты вот-вот взовьешься в безумном прыжке, одним ударом сломаешь стол, давая выход всепоглощающей ярости или, по крайней мере, растерзаешь подушку, с наслаждением раскидывая кругом перья. Но ты не хочешь. Ты сидишь и смотришь на эти огоньки, словно они могут дать ответ на не заданный вопрос. Тот, который никогда не озвучишь.

Он не придет. Тебе не надо спрашивать — все слова уже сказаны, время не повернуть при всем желании. Ты сам пришел к тому, что окружает тебя теперь. Эта комната, свечи, драное кресло, ковер на полу... И ни одной души, кроме своей, уставшей от собственноручно созданного одиночества. Он слишком далеко, чтобы слышать твой безмолвный зов — а ты зовешь, я знаю. Сейчас ты готов на все, чтобы вернуть его. Ну, почти на все. А ведь не так давно ты был уверен, что твой уход сделает вас счастливыми и независимыми. Что же, независимость ты получил, а как насчет счастья? Не отвечай, все ясно. Ты хочешь, чтобы он был рядом, надеешься, что его приход все изменит. Что исчезнет эта тянущая пустота на сердце, жизнь вновь наполнится красками и ты станешь прежним — резким на слова и движения, внешне безразличным к собеседнику или стремящимся довести его до белого каления, чтобы безжалостно высмеять. Он один мог терпеть это и только с ним ты порой бывал и не наигранно весел и ласково-предупредителен. Но ты сам не смог больше оставаться с ним. Не вынес скупых слов, холодного взгляда, равнодушия к твоим выходкам. Что-то изменилось, ушло, и виноватых теперь не найти. Он стал чужим не в один день, ты пытался, но не смог предотвратить это. И когда ты устал, то покончил со всем так же, как и всегда. Сразу.

Кем он был для тебя? Возлюбленным? Другом? Ты никогда не говорил об этом, просто жил и, разумеется, был недоволен своей жизнью. Ты не был счастлив, но тебе было хорошо, теперь ты это знаешь. Пустая комната и ряд свечей на подоконнике — вот то, что осталось. Ты не изменился, вот только этой ночью тебе хочется выть от боли, оплакивая то, чего уже не исправить. Так кричи. Тебя никто не услышит и от этого еще больнее.

Тихий стук в дверь. Ты вздрагиваешь, зубы издают едва слышный раздраженный скрип. Но тебе лучше — это не пустота, не безразличие. Он пришел — зачем-то. Ты его не ждал, он раздражает тебя, но ты рад. Не ему — тем чувствам, что он в тебе вызывает. Они отвлекают, и за это ты почти готов расцеловать его.

Он заходит и встает у двери — невысокий, хрупкий как призрак. Совсем не похожий на того... А ведь это он принес тебе плед — и ты раздраженно срываешься его с себя, швыряя на пол, злясь, что он видел его на тебе. Он понимающе улыбается, и это раздражает тебя еще больше. Копаться в своих чувствах ты не позволял никому, но этот чужак читает тебя как открытую книгу и даже не пытается притвориться смущенным. Убить бы его... Но ты уже пытался и... Просто не хочешь. Он проходит и садится на диван, игнорируя твой яростный взгляд. Задумчиво смотрит на пламя. И будет сидеть до утра, не произнося ни слова, если с ним не заговорить. А ты молчишь. И мысленно шлешь проклятия чужаку на диване, который едва заметно улыбается своим мыслям — а, может, и твоим. «Спасибо»- думаешь ты, чтобы проверить. Он смотрит на тебя, кивает и снова улыбается...