И еще один давнишний пост

Я уже как-то писала, что происходящее здесь можно описать едва ли словом «калейдоскоп», и это самое верное определение, на мой вкус. Перелистываешь страницы жизни, как будто крутя детскую игрушку, и перед мысленным взором встают самые странные и неожиданные фрагменты этого лета, некоторые из которых хочется оставить  в памяти навечно, а некоторые – забыть как страшный сон.

В первый раз выхожу в Орландо, под ногами твердая земля, пахнет свежескошенной травой. Ощущение безграничного счастья наполняет меня, а о том, что до ближайшего дьюти осталось пара часов, хочется не думать.

Работаю с абсолютными кретинами в качестве вейтеров, один из них заявляет, что мне срочно надо идти за поздравительным кейком для меня же самой. Посылаю его так далеко, как позволяет знание английского, а через несколько минут половина дайнинга, во главе с моими же гостями, поют мне хеппи бездей. Я заливаюсь краской и мечтаю провалиться под пол.

Лежим на гамаках на айланде. Яркое солнце пробивается сквозь пальмовые ветви, мы лениво обсуждаем, что сейчас, вот-вот, мы пойдем, наконец, в море, купаться. Невольная улыбка никак не хочет уходить с лица, и я позволяю ей остаться еще на несколько часов там, где ей, собственно, самое место.

Полируем стаканчики для сока в полночь. Нас много, человек пять-шесть, и все мы вроде как устали, а вроде как и продолжаем вполне адекватно функционировать как личности. Смена закончена, дип клининг благополучно сдан, мы украли еды с кухни и обсуждаем, что сейчас вот-вот пойдем в крю месс. Командная работа, как она есть, сплачивает, и понимание того, что все эти замечательные люди жертвуют свои свободными временем, чтобы помочь нам, накрывает с головой.

Крадемся в гостевую зону в ночи. Овернайт в Орландо, на палубе никого, а у нас бутылка вина и абсолютно никаких моральных терзаний. Смотрим на восхитительный порт в ночной подсветке, пьем, говорим о будущем и настоящем. И мне кажется, что прошлого нет, не было, и не могло быть. Оно еще напомнит о себе, но в тот момент – едва ли я ошибаюсь – мы оба слегка забылись, поддавшись каким-то неадекватным порывам. И мне просто хорошо.

Работаю в винджамере первую неделю, все идет, как обычно, но почему-то меня внезапно накрывает, и я начинаю плакать. Просто так, без малейшего повода, как неадекватная истеричка, реву  - сначала возле станции, потом на лестнице, потом в объятиях Марсело. Он отправляет меня в кабину на полчаса, как я думаю, по доброте душевной, но когда я кидаю на себя взгляд в зеркало, я понимаю, что такую красную рожу действительно нельзя допускать до гостей.

Пытаюсь замазать тональным кремом бесконечные синяки, постоянно появляющиеся по всему телу. Ни малейших сомнений, откуда появился каждый  из них, у меня нет: вот эти два – от пальцев Рафаэля, вот этот от троллей, это я поднимала раг со стаканами и, не выдержав тяжести, уронила его себе на руки… Только вот нормальное человеческое тело не должно покрываться отметинами от любого контакта с инородными предметами – а мое тем более, раньше такой нежной маргариткой я не была.

Первое свидание в Нассау – мы купаемся в море под дождем, целуемся, смеемся… А потом попадаем под самый настоящий тропический ливень, и короткими перебежками добираемся до корабля, останавливаясь под каждым козырьком на пару минут. В тот день он в первый раз берет меня за руку, и я с удивлением понимаю, что мне доставляет удовольствие ощущать тепло его пальцев. Вот тебе и просто секс…

Едва дохожу до медикал офиса, буквально валясь с ног от усталости. В этот момент я не думаю о том, что все, абсолютно все здесь работают так же, как я – или даже тяжелее. Мне просто нереально плохо, и я выбиваю себе эти двенадцать часов сна, которые заставляют меня снова почувствовать себя живой.

Мы танцуем на бэк деке до четырех утра. Музыка орет разная, и адекватная, и не очень, а мы, в общем, не то, чтобы прямо пьяны – так, по паре бутылок пива. Но почему-то именно в этот день мы позволяем себе расслабиться, и устраиваем эти очень грязные танцы, после которых еще пару дней разные левые люди подходят к нам и комментируют нашу технику  и грацию.

Последний день, и мы совершенно обнаглели. Приходим на смену через два часа после ее начала, вяло работаем и начинаем творить беспредел в рамках собственного здравого смысла. Получаем нагоняй от самого принципиального супервайзера, никак не реагируем на это, и слышим от него: «Ладно, берите свою еду и уходите!». И мы хохочем в лифте, хохочем по дороге в крю месс, хохочем уже сидя за столиком, и никак не можем остановиться.

Мы проходим мимо секьюрити с максимально нахальными рожами и попадаем в Атлантис. Я буквально верещу от восторга, кидаюсь от одного аквариума к другому с камерой (чего со мной не происходило…хм… никогда?), хватаю ребят за руки и все время повторяю, как это все прекрасно. И я так безмятежно счастлива и довольна жизнью, что говорю, что теперь знаю, зачем мы здесь. Оно того стоит.

Дорогой мне мужчина говорит, что его не устраивают подробности моей корабляцкой жизни. Бессонные ночи, вечно кружащаяся голова, трясущиеся руки, а главное, бесконечное ощущение, что больно, больно, больно, как же больно! Невероятной силы обида пронизывает меня до костей, и я произношу, глядя ему в глаза: «Какая же ты мразь…». Он равнодушно уходит, а я сползаю по стенке вниз, захлебываясь рыданиями.

Курим на бэк деке крепкие кубинские сигары, подаренные мне на день рождения ребятами. Стихийно сформировавшаяся компания русскоязычных товарищей, каждый из которых мне по-своему дорог, и обожаемый Элдон, человека прекраснее которого свет еще не видывал. Мы говорим о чем-то своем, вероятно, о работе или личной жизни друг друга (других тем не водится), передаем сигары по кругу, и просто все в порядке. Ничего не нужно менять или корректировать.

Обычная смена в винджамере, у меня даже хорошая позиция, но внезапно подходит Юлька и предлагает пойти в HR прямо сейчас. Я соглашаюсь, и мы действительно через пару часов пишем заявление по собственному. Дохожу до каюты, и неожиданно понимаю, что осталось всего три недели. Так мало…

Тот же день, сидит в крю мессе, подсаживается мой мужчина – резко, громко отодвинув стул, крутит в руках грушу -  не здороваясь, сразу спрашивает, правда ли, что мы написали заявления. Я говорю, что это правда, и он кивает. Еще пару минут напряженного разговора, он вскакивает и уходит. Я переглядываюсь с Юлькой. Что-то пошло не так, кажется…

Плаваем на айланде, и видим, что в небе, совсем близко к нам, сформировались грозовые облака. Даже с такого расстояния понятно, что идет дождь, а молнии сверкают и вовсе страшные. Мы заплываем чуть подальше и целуемся, прикасаясь друг к другу солеными губами. После загораем и планируем, как сбежим с корабля, останемся жить здесь, на острове. Вдвоем. И снова я думаю только о том, что лучше уже просто быть не может.

Звук резкой пощечины нереальной силы раздается в дайнинге, и я ухожу, массируя запястье. Разговор, в котором я употребила фразу: «Сорри, ай’м нот сори», и в процессе которого трое взрослых мужиков обсудили все подробности моей интимной жизни и попытались меня убедить, что это мой бойфренд мудак. Ага, спасибо, без вас не знала…

Одна за другой звучат «Напитки покрепче», «Closingtime», «Outtonight», и мы лихо отплясываем посреди влажной палубы в жаркую багамскую ночь, стараясь не думать о том, что ночь эта – предпоследняя для нас здесь. Мы просто ловим кайф от происходящего, полностью абстрагировавшись от всех неурядиц на пару часов. И жизнь играет яркими красками.

Иду в первый раз плавать в Нассау, одна. На улице умеренная жара, я вижу кучу пассажиров, идущих мне навстречу, уже с пляжа. Подхожу к воде и на несколько секунд безмолвно замираю: этот пейзаж должен быть увековечен в моей памяти… Я даже не буду объяснять, что я увидела. Просто это слишком красиво, чтобы быть правдой.

Забегаем в 7/11 за любимым кофе в самый первый для меня раз, и я млею: ощущение такое, что я и не покидала штаты на долгие два года. И едва ли можно описать, насколько важны такие мелочи, как просто черный кофе с тем же самым сиропом, тот же самый салат в коробочке, который я брала себе на брейк в Джоллях. Я улыбаюсь и беру еще пачку прецелсов, просто для полного счастья.

Мы с Юлькой идем по Канавералу, и видим то енота, то павлина, вальяжно переходящего дорогу (машины, кстати, останавливаются, как миленькие перед ним). Мне приходит в голову сделать селфи с павлином, чем я и занимаюсь ближайшие минут десять. Что ж, оно того стоит, ИМХО. Мало кто из моих знакомых может похвастаться таким фото)

Мы занимаемся сексом в самый последний раз. Вместо каюты – проходной двор, но ни стыда, ни совести уже не осталось, и я открываю на стук в дверь, как выразился Радмир позже, «через три минуты и прямо в полотенце». Ах да, и это после того, как нас застала моя соседка с ее бойфрендом и до того, как моя каюта превратилась еще и в телефонную станцию.

Неожиданно на бэк деке нет вечно орущей музыки, и мы с ребятами решаем, что нам жизненно необходимо попеть. Восхитительный, звучный, пронзительный голос Артема, наши с девчонками слабые визги, и великолепная подборка саундов, которые наполняют душу теплом. А так мы и не спели дует Алладина и Жасмин, ну что ты будешь делать…

Пост написан феерически давно, и драмы стало заметно меньше. Но я решила не вносить коррективы – пусть будет)