Не люблю я неОТП-шные пейринги, однако сиё произведение оказалось весьма интересным. Так что советую!

Пейринг: РЛ/СС

Жанр:  angst

Рейтинг: R

Аннотация: Четверка мародеров отбирает у Снейпа тетрадь, в которой написано то, что им лучше бы не знать.

Размер: макси

Черная тетрадь - Текст произведения

1. Начало
Во всем был виноват Снейп.
Как обычно.
Выходя из-за парты, он споткнулся о специально выставленную в проход ногу Сириуса Блэка и растянулся на полу, а из старой, покрытой пятнами сумки вывалились книги и черная тетрадь с золотым вензелем SS на обложке.
- Фамильный герб? – хмыкнул Сириус.
- Монограмма, придурок, - Снейп сел и подтянул к себе сумку.
На тетрадь наступила нога Джеймса Поттера, который успел встать из-за парты, и слизеринец поднял голову.
- Ногу убери.
- Поцелуешь – уберу.
- Не знал, что ты ко мне неровно дышишь, - Снейп язвил в своей обычной манере, но было понятно, что он растерян – глаза бегали, а кадык дергался, будто слизеринец часто-часто глотает.
Ремус поморщился, понимая, что сейчас произойдет.
- Ногу поцелуй, Сопливчик, - Поттер приподнял ботинок и приблизил его к лицу Снейпа.
Тот скривился и попытался выдернуть тетрадь из-под ноги Джеймса, но парень стал на нее всем весом и сложил руки на груди.
- Сначала поцелуй.
- Ты нарываешься, - на лице Снейпа появились красные пятна.
Он схватил тетрадь уже обеими руками и с силой дернул.
Сразу не получилось, но во второй раз он вложил всю силу и злость, и от рывка Джеймс сначала покачнулся, а потом, взмахнув руками, грохнулся на спину.
Тетрадь оказалась в руках хозяина.
- Эй, ты! – Сириус встал, скосил глаза в сторону поверженного товарища, понял, что с ним все в порядке, и в один шаг преодолел разделявшее их со Снейпом расстояние. – Монограмма, говоришь? – он нагнулся, мазнув слизеринца по щеке прядью волос, и одним движением вырвал у него его сокровище.
Ремус опустил голову и следил за Снейпом, лениво размышляя о природе подростковых противостояний и межфакультетской вражды.
- Уф, - восхищенно выдохнул Питер.
- Отдай, - сказал Снейп, поднимаясь.
- Не отдавай, - прошипел из-за спины Джеймс, - у меня синяк на жопе. Пусть это будет расплатой.
- Верни. Мне. Мою. Вещь!
Сириус бросил тетрадь Джеймсу, а тот поймал ее, как накануне – снитч во время разгромной игры со Слизерином, которая закончилась счетом 30:370.
- Теперь поцелуем не отделаешься, - Джеймс прижал ее к груди и улыбнулся. – Теперь…
- Это мое! – Снейп уже кричал, сжимая кулаки, и посторонний бы его пожалел, но в классе не было посторонних, и у всех к нему были какие-то претензии.
- Было твое, - сказал Сириус и прищурился, - теперь наше.
Питер наблюдал, подпирая стену и делая вид, что он вообще ни при чем
- Эванс, ну Эванс! – Снейп решил сменить тактику: повернулся к единственной девушке в классе, и выглядел при этом совершенно растерянным и разбитым. – Пожалуйста, забери у них тетрадь!
Она пожала плечами и отвернулась.
Сириус скривился, Джеймс насупился, делая шаг в попытке отгородить свою подружку от посягательств слизеринца, а Ремус вопросительно посмотрел на Джеймса.
- Нет, - сказал тот с явным сомнением в голосе, - ничего я ему не отдам.
- Поттер, не будь таким говнюком!
Зря Снейп это сказал – знал же, что лишает себя последнего шанса. По лицу Джеймса пробежала тень, и он скрутил тетрадь в рулон и засунул подмышку.
- Нет.
- Поттер!
- Иди нахрен, - он развернулся, собственническим жестом приобнял Лили и направился к выходу из класса.
Остальные пошли следом, а Снейп сжал кулаки и с ненавистью посмотрел в спину давнего недруга, будто желая пронзить его взглядом.
У дверей Люпин развернулся и смущенно покосился на слизеринца.
- Он отдаст.
- Не думаю.
- Отдаст, - зачем-то повторил Ремус и вышел.

*~*~*

12 марта, среда
Сегодня я видел Его на Зельях. Он со мной поздоровался.
Мама прислала посылку с печеньем, снова проигнорировав мою просьбу не присылать еду.

- Ба! – восхитился Сириус. – Да это же дневник!
- И тебе интересны сердечные драмы Снейпа? – Питер содрогнулся и высунул язык, всем своим видом выражая отвращение.
- Драм не может быть там, где нет сердца, - Сириус захохотал, задрав голову, собственной шутке, но его не поддержали, потому он вновь вернулся к чтению.

15 марта, суббота
Сегодня мы виделись в Хогсмиде, Он улыбнулся и отсалютовал мне пивом. Я осмелился улыбнуться, но Он отвернулся.
Весь вечер готовился к экзаменам.

- Не понял, - Джеймс заглянул в тетрадь, перегнувшись через плечо Сириуса, - Сопливус влюблен в парня?
В комнате повисла тишина.
Питер прятал глаза, Сириус улыбался, а Ремус выглядел удивленным.
- В кого? – спросил он.
- Сейчас узнаем, - Блэк перевернул страницу и продолжил чтение.

16 марта, воскресенье
Его не было в Большом зале весь день. Может, Он заболел? Переживаю.

- Дальше, - скомандовал Джеймс, - имя, найди имя.

19 марта, среда
Он вернулся к занятиям, выглядит больным и даже похудел. Под глазами синие круги, а в белках видна красная сетка лопнувших сосудов.
Я хотел спросить, что случилось, но не осмелился.

- Прям, как ты после полнолуния, - сказал Джеймс Ремусу и подмигнул. - Может, Сопливус влюблен в тебя, а, Рем?
- Дай мне тетрадь, пожалуйста, - сказал тот после небольшой паузы.
- Зачем? Испугался, что Снейп к тебе неровно дышит?
- Отдай, - повторил Люпин, - это уже слишком.
Джеймс пожал плечами – мол, раз тебе так хочется, - и протянул ее Ремусу.
- Вернешь владельцу?
- Верну.
И соврал, хотя еще на втором курсе они поклялись никогда друг друга не обманывать. И еще до того, как произнес это слово, знал, что не отдаст, потому что… Потому.

2. Сожаление

Прошло долгих три дня, пока Ремус смог остаться в спальне один, вытащить из своего патриотически-бордового чемодана дневник Снейпа, вложить в учебник по чарам и приняться за чтение.
Все эти дни он мучился вопросом, который задал Джеймс, потому что давно уже подозревал, что происходит что-то необычное. И не его прославленная интуиция была причиной, отнюдь. Это «что-то» даже не было явным – то случайный взгляд, то ненужное прикосновение, он даже не смог бы объяснить, что именно его тревожит, но Снейп вел себя иначе. И Ремус был уверен, что так он смотрит только в его сторону.
Это волновало и нервировало, а если только представить, что Джеймс был прав, пусть и неумышленно, то система координат резко смещалась, а хрупкая вселенная Люпина грозилась рассыпаться на мелкие части. Если Снейп на самом деле был влюблен в Ремуса, то выходило, что гриффиндорские издевательства происходили при молчаливом участии и с согласия человека, которого их вечная жертва любила.
Эта мысль угнетала.

25 марта, вторник
Сегодня мародеры (скорее, живодеры!) бросили мне в суп флоббер-червя. Шутка вполне подходящая для этих идиотов. Пришлось пообедать сэндвичем, после чего у меня весь вечер болел живот.

Ремус потер переносицу и посмотрел в сторону окна, за которым лениво проплывали пушистые облака.
Для них шутки, порой жестокие, оставались шутками, и Ремус никогда, кроме случая с Визжащей хижиной, даже мысли не допускал, что их развлечения могут причинить серьезный вред. Да и тогда он тоже был жертвой неуемного чувства юмора Сириуса.
Теперь все выглядело иначе.

Написал матери, что мне нужна новая мантия. Оказалось, что отца снова уволили, и у них нет денег. У них никогда нет денег на новую одежду или учебники, зато виски отец пьет из тех, что подороже.


О, у них даже есть что-то общее – социальный статус. Конечно, Снейп не оборотень, но такой же нищий.
Хочется сдохнуть.
Меня никто не понимает, родителям на меня плевать, а для Него я - пустое место.
- Кто же этот «Он»? – спросил Ремус у тетради, улыбнулся собственному вопросу и вернулся к чтению.

1 апреля, вторник
Гриффиндорские идиоты не могли не пошутить – это же их день!
Блэк уговорил Эванс пригласить меня на свидание, о чем вечером у хижины рассказал с превеликим удовольствием. Почему они считают, что я в нее влюблен – не представляю. Вероятнее всего, причина в их природной тупости, поскольку все мое общение с ней сводится к «привет» и «как дела».
Я согласился, хотя знал, что снова проиграю просто потому, что их четверо, а я – один.
На этот раз стычка закончилась мыльными пузырями изо рта Блэка (ему давно следовало помыть свою грязную пасть) и оволосением ладоней у Поттера. Я намеренно не применял серьезные заклятия, поскольку им снова все сойдет с рук, но и эти детские пугалки они не снимут, как минимум, неделю.
А сломанный нос я лечу не хуже колдомедиков, хотя он стал еще больше, если мне не кажется.

Ремус отлично помнил первое апреля и залитое кровью лицо Снейпа, который ухмылялся даже после удара Сириуса. Блэк не мог произнести заклинание, поскольку в самом деле пускал ртом пузыри, ну и… разъярился.
Текст в дневнике тоже был полон самолюбования – типично для Снейпа задирать подбородок, даже стоя на коленях.
Представив слизеринца в этой позе, Ремус ощутил, как потяжелело внизу живота, но отмахнулся от мысли, что у него встает на Снейпа.
Этого не может быть, значит, это не происходит.
Записи становились длиннее.
Ремус пропускал абзацы об уроках, продирался сквозь дебри размышлений о глупости окружающих, заметки о заклинаниях и выискивал то, что его интересовало куда больше, чем отношение Снейпа к окружающему миру.

3 апреля, четверг
Сначала мне казалось, что причина в Его правильности. Я никогда не был хорошим мальчиком, а Его считают хорошим все. Мне было интересно понять, почему Он так действует на окружающих. Я наблюдал и изучал Его привычки, жесты, поведение, анализировал и пытался повторить.
Ничего не вышло. Меня по-прежнему едва переносят соседи по спальне, а преподаватели предпочитают вызвать кого-нибудь другого, потому что боятся попасть впросак. Я умнее, но я урод. Дело в этом.

Ремус поджал губы, не соглашаясь с прочитанным.
Да, Снейп далеко не красавец, но нормальная прическа и более открытое лицо могли бы прибавить ему популярности.

Он привлекателен, хотя для меня это не играет никакой роли. Мне все равно, как Он выглядит, потому что дело не во внешности – тот же Блэк гораздо красивее, но мне он кажется отвратительнее горного тролля.

Потом я понял, что хочу Его.
Вожделение.
Я бы многое отдал, чтобы не испытывать желаний плоти, но это сильнее меня. Один взгляд на Его рот, и меня обуревает желание сделать что-то запретное. Схватить Его. Прижать к стене. Поцеловать. Сорвать с него одежду, впиться зубами в шею. Ударить.

Ремус закрыл глаза и понял, что теперь у него стоит. И никакая концентрация, никакой контроль не помогают успокоиться.
Короткие фразы без графических подробностей – асексуальные, как сам Снейп, - почему-то дико возбуждали.

А позже мои желания потеряли всякое значение.
Наваждение.
Мне достаточно просто быть с Ним рядом, видеть Его, слышать его голос.
Я схожу с ума и ничего не могу с этим поделать.
В субботу я сидел на подоконнике и высматривал Его в толпе возвращающихся из Хогсмида студентов. Прилип носом к стеклу, а когда оно запотело, писал пальцем R, одну за другой, дышал и снова писал. Как сопливая второкурсница-хаффлпаффка.

У Ремуса кровь прилила к щекам, а руки похолодели.

Я влюблен.
Теперь я живу не своей жизнью – Его.
Я стал рассеянным, меня перестала интересовать учеба и книги. Мне уже неинтересно замещать свою жизнь книжной, потому что в книгах нет Его.
Я стал хуже учиться и даже получил первый Тролль по зельям за все шесть лет учебы. Смешно, но меня это обрадовало – хоть какое-то разнообразие.
Я слежу за Ним на уроках, во время обедов и ужинов, запоминаю, чтобы ночью, когда все заснут, пойти в душевую и избавиться от напряжения.
Если кто-то узнает, что я дрочу на Рема Люпина, я умру.

Ремус испуганно захлопнул книгу, когда в комнату забежал растрепанный Питер.
- Там Джеймс и Сириус на квиддичном поле! Там! – он описывал руками круги, пытаясь отдышаться. – Сегодня тренировка у Слизерина, и наши… Ох! Пойдем, хватит зубрить!

3. Раскаянье

Снейп, однако, оказался живым, но по выражению его лица Ремус понял – знает. Он уставился своими черными глазами на Люпина, будто ждал какой-то реакции на прочитанное.
Черт, одернул себя Ремус. Ему уже мерещится, что Снейп мысли читает.
- Эй, - Питер дернул его за рукав, - наши там, пойдем!
Он заставил себя отвернуться от читающего толстенный том Снейпа и пройти дальше по трибуне в сторону преподавательской ложи, на которой толпились люди.
- Сириус заколдовал метлы слизеринцев, - объяснял Питер по дороге, - смазывающее. Сказал, что ему нужно попрактиковаться. Двое упали и орали – переломы, наверное, остальные спустились, ну и… ты в курсе, как это бывает.
Естественно, Ремус был в курсе. Сириус который год пытался доказать окружающим, хотя в большей степени – самому себе, что Слизерин – факультет неудачников, и зачастую это выливалось в банальные драки. Не потому, что он плохо владел палочкой – первый по чарам на потоке, Блэк мог бы уложить десяток студентов, но за обычные драки наказывали не так, как за магические, а синяки и ушибы были уже привычным украшением. Джеймс, конечно же, не мог не поддержать друга в стремлении самоутвердиться.
- Стой, - сказал Питер, - кажется, Макгонагалл уже там.
Мало кто знал, что у Люпина плохое зрение, а очки он отказывался носить – очкариком был Джеймс, а двое таких из четырех – это уже не мародеры, а ботаники.
- Стою, - Ремус повернулся в сторону слизеринских трибун.
Черная ломаная линия – Снейп - все еще была на том же месте.
Ремусу внезапно захотелось с ним поговорить.
- Позовешь меня, хорошо? – бросил он Питеру и почти побежал, на ходу придумывая начало разговора.
Слизеринец по-прежнему читал и на этот раз даже глаз не поднял.
- Снейп. Эй!
- Чего тебе? – окружающих раздражала его манера разговаривать, слегка наклонившись и завесив лицо волосами, и Ремус не был исключением.
- Можешь нормально сесть?
- Я нормально сижу, - его голос, как обычно, сочился ядом, но теперь Ремус выискивал в нем подтверждение прочитанному в дневнике.
- Я поговорить хотел.
- Говори, - ну просто аристократ, а не нищий полукровка, - я слушаю.
- Я хотел сказать, что…
- …что? – не выдержал Снейп, когда Ремус уже опустил глаза в пол и сжал зубы, лихорадочно думая, что именно сказать, чтобы не выглядеть при этом ни идиотом, ни сволочью, но чем больше думал, тем сложнее было сформулировать свою мысль.
- Что мне жаль… Э-э-э…
- Слушай, ты мне мешаешь заниматься, - выплюнул Снейп, - или говори, или проваливай!
- Я не хотел.
- Что ты не хотел?
- Тебя обижать, - теперь он чувствовал себя, как та второкурсница-хаффлпаффка, которую на страницах дневника упоминал его собеседник.
- Люпин, - он захлопнул книгу и встал, оказавшись на добрых полметра выше, поскольку сидел во втором ряду, - ты вообще о чем?
- Я… То есть мы.
- Вы? – он изогнулся дугой, и Ремусу пришлось задрать голову так, что шея сразу заныла.
- Мы были… неправы.
- Согласен.
- Я хотел…
- То хотел, то не хотел, - Снейп выпрямился и сжал книгу обеими руками. – Определись, будь добр.
- Я пытаюсь объяснить!
- И тратишь мое время.
Люпин начал злиться.
- Соп… то есть, Северус!
- Ты знаешь мое имя. Я польщен.
- Да заткнешься ты когда-нибудь?!
- Не думаю, - он поднял ногу, переступил через спинки сидений и встал на стул, наплевав тем самым на своих собратьев по факультету, которым придется на этом стуле сидеть. – Я лучше вернусь к себе в спальню.
Сзади послышались шаги, и Ремус обернулся. Сириус и Джеймс светились от счастья, демонстрируя свои идеальные улыбки, Питер понуро семенил следом.
- О, Сопливус, - Блэк встал рядом с Ремусом и положил руку ему на плечо, - пытаешься казаться выше?
- Пошел ты, - сказал сквозь зубы Снейп и спрыгнул со стула.
- Опять нарываешься, - Блэк был настроен благодушно – судя по всему, Слизерин снова оказался в проигрыше, но привычка задирать паршивца уже стала рефлексом. – Давно по роже не получал?
- Гормоны жмут? – огрызнулся Снейп. – Сломанные руки тебя уже не удовлетворяют?
- А давайте сломаем ему руку и посмотрим, как он будет себя удовлетворять, - хмыкнул Сириус.
Джеймс скривился – с него, по всей видимости, приключений на один день хватало, а Ремус нахмурился.
- Перестань.
- Что?
- Престань его задирать, - повторил Ремус чуть громче. – Он же тебя не трогал.
- О, - Сириус изобразил удивление, вытянув губы трубочкой, - с какой стати ты его защищаешь?
- Просто… перестань, - Ремус развернулся и ушел, не оглядываясь.
Снейп окинул оставшихся полным презрения взглядом и пошел следом.

*~*~*

Следующие два дня Ремус злился и пытался понять, нет ли в ситуации с дневником какого-то подвоха. Выходило, что нет, но Снейп вел себя совсем не так, как обычно ведут себя влюбленные. Не то, что бы у Ремуса был обширный опыт – даже на четырнадцатое февраля он получил всего две валентинки, и обе были от младшекурсниц, которые писали всем, кому было больше четырнадцати, - но он считал, что любые чувства должны быть заметны. А Снейп в его сторону смотрел крайне редко и ничем не выдавал свою, вроде как, любовь. И если раньше особое отношение слизеринца к нему было заметным, то сейчас оно испарилось, как пар над остывшим чаем.
Или Снейп этот интерес умело скрывал.
За обедом и на общих занятиях Ремус постоянно на него пялился, но Снейп смотрел исподлобья и отворачивался, будто видел на лице Люпина что-то неприятное.
Изучить дневник не представлялось возможным – в спальне постоянно кто-то был, и Ремус боялся себя выдать, вспоминая реакцию организма на чтение.
Терпение никогда не было его сильной стороной, и кто-то свыше сжалился, ниспослав им временного преподавателя Зельеварения – Слагхорн уехал по каким-то делам, и его заменял молодой преподаватель, имя которого Ремус запомнить не удосужился.
Зельеварение Ремус не любил, причем вполне обоснованно: В «Клуб Слизней» его не приглашали ни разу, единственным завсегдатаем с Гриффиндора там была Лили; Снейп и его союзник по любви к зельям Маркус Белби с седьмого курса безмерно его раздражали (теперь Снейпа можно было вычеркнуть из списка раздражающих факторов); Слагхорн выделял своих любимчиков, потому мародеры по возможности старались его игнорировать; наконец, зелья зачастую воняли, а Ремус обладал слишком чутким обонянием, чтобы наслаждаться этой вонью. Но Слагхорн, который знал об успехах Ремуса по остальным предметам, исправно ставил ему хорошие оценки, потому перенапрягаться нужды не было.
И так вышло, что молодой преподаватель, который попросил называть его «мистером», поскольку профессором он еще не являлся, решил первым вызвать Ремуса и спросить о Глотке живой смерти.
К его вящему сожалению, об этом зелье Ремус не помнил почти ничего.
- Ну же, мистер Люпин, вы же проходили его в начале года. Неужели вы не можете вспомнить состав?
- Златоцветник, - сказал Ремус. – И…
- Бобы, - шепнул Сириус.
- Бобы, - повторил он.
- Какие бобы?
- Э-э-э… Фасоль?
Преподаватель поправил манжеты и посмотрел с укоризной.
- Мистер Люпин, нет, не фасоль.
- Сонные, - вновь шепнул Сириус, листая страницы учебника в поисках рецепта.
- Сонные бобы, - сказал Ремус.
- А после?.. Мистер, простите, не имею чести быть вам представленным, закройте книгу.
Сириус скривился, сделал то, что от него ждали, и виновато пожал плечами – мол, прости, помочь не могу.
Ремус понял, что сейчас получит Тролля, что это автоматически снизит его оценку за год и что со званием единственного отличника в спальне придется распрощаться.
И тут случилось чудо – за спиной преподавателя начал появляться рецепт. Золотые буквы были достаточно большими, чтобы он мог прочитать.
- Корень валерианы, - сказал он.
В классе послышалось хихиканье, но молодой учитель решил, что это реакция соучеников на замешательство Люпина.
- Продолжайте, - сказал он.
- Сначала зелье должно быть темно-пурпурным.
- Верно.
- Потом посветлеть, но фиолетовый оттенок останется.
Джеймс с трудом сдерживал смех, а Сириус прикрывал рот ладонью.
- В конце – прозрачным.
- Прекрасно. Видите: главное – сконцентрироваться.
Ремус повернулся и понял, что рецепт – дело рук (и палочки) Снейпа. Слизеринец почувствовал взгляд, поднял голову и… Ремус мог поклясться на карте мародеров, что Снейп улыбается.
Сомнений больше не осталось. Все, что написано в дневнике – правда.
Оставалось решить, что с этим знанием делать.

4. Осознание

За завтраком мародеры выглядели так, будто вчетвером занимались чем-то глубоко запретным, но приятным – красные опухшие глаза, полупьяные улыбки, медлительные движения и почти бессвязная речь. Собственно, именно запретным они и занимались – разрешения на превращения никто из них не получил, а помочь другу с его проблемой – удел каждого гриффиндорца, потому предыдущую ночь можно было назвать и приятной. Для всех, кроме него, потому что Люпин был уставшим и хотел спать.
Ремусу полагалось молча страдать и думать о своей грустной судьбе, но думал он о Снейпе и его дневнике, посидеть над которым в одиночестве по-прежнему было делом затруднительным.
Он лениво запихивал в себя кашу и мечтал, чтобы его оставили в покое и позволили хоть раз после полнолуния пропустить занятия. Вспомнив мягкий голос Дамблдора: «Дорогой мой Ремус, ты не имеешь права прогуливать уроки, иначе преподаватели догадаются», поморщился, сделал глоток тыквенного сока и поднял голову.
Снейп смотрел на него в упор и даже когда понял, что Ремус это увидел, взгляда не отвел. Это смущало – Снейп всем своим видом давал понять, что он знает о том, что дневник прочитан, и что его это совершенно не трогает. И немного раздражало.
Он отвернулся к Сириусу и задал какой-то совершенно идиотский вопрос, только бы не пялиться на слизеринский стол.

Оба совмещенных со Слизерином урока прошли хуже некуда – Ремус постоянно чувствовал, что на него смотрят, но поделать ничего не мог. После ситуации в классе Зельеварения вся его Гриффиндорская отвага испарялась, стоило только вспомнить Снейпа, и объяснить, почему так происходит, Ремус не смог бы.
В итоге в спальню он ввалился злой и нервный, послал в жопу Питера и закрыл кровать балдахином от посторонних взглядов.
- Эй, - Сириус отодвинул ткань и сел рядом, - что с тобой? Отходняки?
- Наверное.
- Мы вечером на свидание идем, - сказал тот. – С Джеймсом.
- Рад, что вы нашли друг друга.
- Придурок! – Сириус пнул его кулаком в плечо и хмыкнул. – Нет, с Эванс и моей дурой из Райвенкло.
Очередную девушку Блэка в спальне гриффиндорских мальчиков только так и звали – «дура из Райвенкло». Следующая должны была стать «дурой из Хаффлпаффа» или «дурой из Гриффиндора» - умные с ним не встречались, понимая, что станут в лучшем случае номером, а в худшем – галочкой в его длинном списке.
- Поздравляю.
- А Питер намылился на собрание темных магов Слизерина.
- Чего? – удивился Ремус.
- Ну они там в войну играют – ты слышал, наверное? Делают вид, что они - великие темные волшебники, просто Гриндевальды, блин! Питер решил сходить на вечеринку и разнюхать, что там и как.
- Он давно в лоб не получал?
- Он в образе Хвоста пойдет.
- Удачи, - сказал Ремус, - а я посплю.
- Не хочешь с нами? Попрошу дуру взять с собой подружку.
- Нет, спасибо, - он скривился. – Я лучше почитаю и дождусь вас с рассказами о том, какая дура твоя дура.
- Тогда спокойной ночи… то есть, спокойного дня. Я тоже попробую подремать до вечера. Тебя разбудить?
- Нет, не стоит. Спасибо.
Сириус встал, зевнул и задернул полог, и Ремус, наконец, смог заснуть.

*~*~*

Когда Он обедает, я с трудом сдерживаю порыв перемахнуть через стол, повались Его на пол и засунуть Ему в рот какую-нибудь часть тела.
Он ест так, будто занимается сексом – приоткрывает губы, пробует еду языком, посасывает ложку, а потом отправляет еду в рот.

Ремус удивился, высунул язык и сымитировал поглощение пищи. Оказалось, что Снейп прав.
Ему польстило подобное описание.

Это самое эротичное из всех возможных зрелищ.
Обычно после обедов в Большом зале я долго прихожу в себя, потому что представляю Его язык у себя во рту – влажный, мягкий и требовательный, и то, как Он стонет мне в губы…

Ремус сделал судорожный вдох, представив эту картину.

…в одной из заброшенных ниш на верхних этажах.
Его волосы растрепаны, и Он не скрывает, что возбужден.
Я бы позволил Ему прижать меня к стене, так, чтобы камни холодили спину, и пробрался бы под Его мантию, дотронулся бы до Его кожи и целовал бы, пока Он сам не попросит о большем.

Черт.
Ремус прекрасно знал, что чтение закончится именно так – он не выдержит и полезет в трусы, мастурбируя на записки слизеринского ублюдка. Фантазии с ним сами в главной роли оказались слишком соблазнительными, слишком чувственными, и рядом с ними меркли даже те пошлые писульки, которые после зимних каникул притащил в школу Сириус.
Картины со Снейпом, которые разыгрывались в воображении, почему-то не отвращали, а тот факт, что предполагаемый партнер – парень, только прибавляли пикантности.

У Него приятные руки – мягкие и теплые. Я знаю об этом, потому что после того случая в Хижине Он пришел извиниться и дотронулся до меня - первым протянул руку, а я ее пожал. Уже несколько месяцев я помню это прикосновение и постоянно думаю, каково было бы почувствовать эти руки на своем теле. Например, на спине. Я бы сидел на Его коленях, Он бы гладил мою спину, и я бы выгибался от удовольствия, как кот.

Ремус фыркнул. Если Снейп и мог стать котом, то разве что сфинксом – тощим, лысым, уродливым, с выпирающими ребрами и огромными ушами.
Но он, сидящий на коленях Ремуса, с раскрасневшимися щеками, приоткрытым ртом и постанывающий от удовольствия – это было слишком.
Рука проехалась вверх-вниз еще раз, тяжесть внизу нарастала, а перед глазами стоял образ Снейпа.
Ремус сцепил зубы и кончил.

Он никогда не посмотрит на меня так, как я смотрю на Него.
Он никогда не захочет меня.
Никогда не будет думать обо мне, кончая.
Он обо мне вообще не думает.

Ремус улыбнулся, накладывая очищающее заклинание. Тут Снейп ошибся – и думает, и кончает. И, положа руку на сердце – хочет.

*~*~*

- Чего он на тебя пялится? – Джеймс угрюмо посмотрел в сторону зелено-серебристых. – Глаз не сводит.
- Не знаю, - Ремус снова врал, и ему самому это очень не нравилось.
Он знал, потому что когда доедал паннакоту, поймал себя на том, что облизывает ложку, вспомнил предыдущий вечер, спохватился, смутился и взглянул на Снейпа. Взгляд слизеринца был голодным и жаждущим, и Ремус сразу отодвинул от себя креманку.
- Слушай, мы давно с Сопливусом не общались. Он, похоже, совсем нюх потерял – даже не отворачивается, говнюк.
- Не нужно, - сказал Ремус.
- Почему? Он все тот же Сопливус! Мерзкий вонючка Снейп!
- Вот и не пачкайся.
Джеймс одернул Сириуса и начал возмущенно рассказывать другу, что Ремус превращается в отщепенца – на свидание не пошел, над Сопливусом поглумиться не хочет и вообще стал каким-то другим.
- Конец года, - возмутился Ремус, - прекращайте паясничать. Удивительно, что я с такими друзьями все еще староста.
- Это воспитание, - сказал Сириус, улыбаясь. - Дамблдор пытается стимулировать тебя ответственностью, дабы компенсировать наше плохое влияние на отличника Рема Люпина!
- Угу, - сказал Ремус, - а вы рушите его планы.
- Предлагаю порушить прямо сейчас, - сказал Питер, - давайте прогуляем Трансфигурацию?
Остальные трое синхронно подняли указательные пальцы и покрутили ими у висков.
- Она – декан, - сказал Сириус, - ладно бы, Чары или Зелья, а за Трансфигурацию нам придется месяц пол в Трофейном зале драить и медали выпускников полировать. Питер, иногда мне кажется, что ты - придурок.
Петтигрю прищурился и обиженно отвернулся.
Ремус посмотрел на Снейпа. Тот улыбался.



5. Отрицание


Ремус думал о Снейпе, когда шел на Трансфигурацию.
Думал, когда превращал стул в пингвина («Прекрасный пингвин, мистер Люпин, просто идеальный, но почему он голубой?»).
Думал, когда обедал.
Когда брел в душ раньше обычного, потому что там было пусто и можно было выть в голос, не скрывая удовольствия от оргазма.
И во время оргазма тоже.
И вечером, когда он решил перечитать дневник с первой строчки, на этот раз не выискивая нужные места, а всё, потому что смирился с тем, что Снейп ему интересен.
И на следующий день, и через день.
У него даже появились любимые места, которые он перечитывал чаще обычного, и почему-то больше всего его заводили описания того, как Снейп повалит его на стол, задерет мантию, спустит трусы до щиколоток и засунет в него член до самых гланд.
Когда Ремус уже выучил наизусть почти все, что было в дневнике, и даже осмелился применить пару советов на практике по Зельям – тоже думал о слизеринце.
Как ни странно, это не мешало учебе или мародерским развлечениям. Просто у Ремуса появился еще один грязный секрет; что секрет был грязным, сомнений не возникало. Почти такой же грязный, как тот, что он, Ремус Люпин - оборотень.

*~*~*

Однажды вечером, когда студенты уже жили предвкушением каникул, а шестой и седьмой курсы готовились к выпускному балу, Ремус потерял бдительность. Он наложил заглушающие чары на полог, спрятал тетрадь в учебник, накрылся одеялом на всякий случай и приготовился к уже привычному акту мастурбации, но забыл предупредить товарищей, что будет спать.
Питер одернул полог.
Ремус застыл, сжимая руку и пытаясь подобрать слова покороче, которые заставят друга уйти сразу же, но они казались неуловимыми, как докси в шкафах с бельем.
- Зубришь? – хихикнул Питер.
- Да, - выдохнул Ремус и попытался разжать пальцы. Они не слушались.
- Трансфигурацию? А зачем? У нас же ее больше не будет, Макгонагалл уже выставила годовые оцен… Упс, - он заметил, что одна рука Ремуса находится под слишком теплым для мая одеялом. – Прости, что помешал.
- Э-э-э, - промямлил Ремус, которого еще ни разу не заставали в такой компрометирующей ситуации.
- Джейми! – закричал Питер, оборачиваясь. – Джейми, прикинь – Муни дрочит на учебник по трансфигурации!
Джеймс засмеялся, раздался звук шелестящей ткани – он переодевался, - и подошел к кровати.
Ремус смог, наконец, вытащить руку, и покраснел.
- Свалите, - сказал он.
- Да ты гребаный извращенец! – лицо Джеймса выражало удивление и восхищение одновременно. – Дай, посмотрю.
Он потянулся к книге, но Ремус смог увернуться.
- Что, учебник не видел?
- Да ладно тебе! Там же наверняка фотографии с голыми девками! Все так делают. Я, по крайней мере.
Ремус покачал головой и засунул учебник под подушку.
- Пожалуйста, - заскулил Питер, - ну, дай посмотреть!
- Не дам.
- Точно девки, - Джеймс подмигнул, давая знак Питеру.
- Эй, хватит перемигиваться! – пробурчал Ремус. – Это просто учебник!
- Я так не думаю.
- Честно, - он вытащил книгу и продемонстрировал обложку.
- И правда – оно, - Питер наклонился ниже, будто рассматривая, а потом одним рывком выхватил книгу и аж подпрыгнул от радости:
- Все, наша взяла! Тебе придется поделиться, Муни!
Он открыл учебник, и в этот момент Ремус мысленно поблагодарил Мерлина за то, что он волшебник, что у него есть палочка и что «Акцио» - самое простое из возможных заклятий.
Это помогло – том выскользнул из рук Питера, перевернулся в воздухе, выплюнул из себя тетрадь и упал Ремусу на живот.
Тетрадь мягко спикировала на пол, сверкнув монограммой.
Ремус сжался, будто в ожидании удара.
- Охренеть, - сказал Питер, не спуская с дневника глаз, - так ты не отдал это Сопливусу?
- Фу, - Джеймса передернуло, - ты дрочишь на Снейпа? Какая мерзость! – его красивое лицо перекосило от отвращения, и он взмахнул руками, будто стряхивая с них невидимую грязь.
Питер наклонился и поднял тетрадь.
- Отдай, - сказал Ремус, уже багровый от смущения.
- Не отдам, - сказал тот и ухмыльнулся. – Он тебя опоил, наверное. Нужно разобраться. Дрочить на Снейпа – это почти как целоваться с Хагридом, буэ! Тут или Амортенция, или чары. Ты с ним что-то пил? Ел?
- Да ничем он меня не поил, блин! Я просто читал! Ничего я не делал!
- Хочешь сказать, что ты под одеялом грелся?
- Я не… не дрочу на Сопливуса! – зарычал Ремус. – Вы совсем с ума посходили?! Как вам в голову вообще такое могло прийти?!
- То есть… он тебе не нравится? – спросил Джеймс с надеждой в голосе.
- Нет, да как он вообще может нравиться?
Ему даже не было стыдно за очередную ложь.
Но тетрадь ему так и не отдали.

*~*~*

Ремус демонстративно не разговаривал с Джеймсом и Питером, а заодно – и с Сириусом. Они отказались отвечать на вопрос, что собираются предпринять. Это злило, но гораздо больше Ремус переживал о последствиях их вероятной проделки для Снейпа.
В тетради было слишком много личного. Не только интимных подробностей, а и размышлений об одиночестве, родителях, учебе – обо всем. Ремус отлично знал своих друзей и не испытывал даже тени сомнения, что если они решат воспользоваться полученной информацией, то Снейпу придется несладко. И при этом он ничего не мог поделать, чтобы обезопасить своего тайного воздыхателя от произвола.
Прошло каких-то два дня, а он уже места себе не находил, рисуя в воображении картины позорного изгнания Снейпа из Хогвартса, улюлюканья в коридорах, надписи мелом «педик» на его черной мантии и прочих вещей, которые раньше представлялись Ремусу возможными последствиями ситуации, в которой окружающим станет известно о его ликантропии, разве что с небольшими поправками в формулировках.
Со стороны, когда в главной роли был другой, все выглядело еще паршивей.
Он жалел Снейпа, но не мог набраться решимости поговорить с остальными мародерами и убедить их не трогать слизеринца, потому что пришлось бы объяснять, почему его так волнует судьба этого костлявого недоразумения. Объяснить Ремус не смог бы. Особенно после той брезгливой гримасы Джеймса. Они бы не поняли.

Задержавшись после Трансфигурации, чтобы обсудить с профессором Макгонагалл наказания для распоясавшихся перед каникулами младшекурсников, он брел по пустым коридорам замка и с грустью думал о том, что обед в компании друзей больше не кажется почти семейным, когда услышал всхлипы из коридора, уходившего в сторону башни Райвенкло.
Потоптавшись, Ремус решил посмотреть, что произошло – это было обязанностью старосты и истинного гриффиндорца.
В одной из ниш он обнаружил девушку Сириуса – Анну, кажется, которая была последней «дурой из Райвенкло». Она всхлипывала, закрыв лицо руками, и дернулась, когда Ремус дотронулся до ее плеча.
- Что случилось?
- Ты? – она подняла лицо и сузила глаза от злости.
- Я хочу помочь, - растерялся он. – Тебя кто-то обидел?
Ремус даже самому себе казался идиотом, когда задал вопрос, потому не удивился, когда Анна презрительно фыркнула.
- Кто-то? Да, конечно, обидел – твой друг Сириус чертов Блэк!
- Хм, - он мучительно подбирал слова, как случалось уже несколько раз ранее с другими «дурами», - он тебя… оставил?
- Да! – выкрикнула девушка. – Бросил! При всех!
- Ну, - Ремус протянул руку и попытался погладить ее по волосам, но Анна отодвинулась, - извини.
- Его?
- Нет, меня… Мне лучше уйти.
- Стой! – окликнула его Анна, когда он уже свернул за угол.
- Что?
Девушка сделала пару шагов и стала рядом, не сводя с него пристального взгляда.
- Он что-то говорил обо мне?
Ремус задумался. Вряд ли бы ее утешил рассказ о том, что именно говорил Сириус.
- Нет.
- Ничего?
- Ну… Он говорил, что ты хорошо целуешься, - это было правдой, и, хотя комплимент казался сомнительным, ничего более приятного не придумывалось.
Анна улыбнулась.
- Хочешь проверить?
Ремус даже ответить не успел, когда почувствовал на своих губах теплые влажные губы райвенкловки.
Это было… странно.
В силу отсутствия опыта Ремусу было не с чем сравнить, но внезапность поцелуя ошеломляла, и он не знал, как поступить – то ли ответить, то ли оттолкнуть и прервать действо, или вообще продолжать стоять истуканом и предоставить решение на откуп Анне.
- Никак, - сказала она, отодвигаясь и вытирая рот ладонью, - нулевая реакция. Я что, настолько страшная? Или я слишком поспешила?
Она была красавицей – породистое лицо, длинные русые волосы и пухлый рот.
- Нет, - сказал Ремус, - ты очень красивая, очень, честное слово!
И вспомнил страшного угловатого Снейпа.
- Тогда почему он меня бросил?
- Потому что он идиот.
Ответ попал в точку – Анна рассмеялась, тут же похорошев еще больше, и взяла его под руку.
- Идем обедать?
- Да, - кивнул он, - пойдем.

Всю дорогу до Большого зала девушка прижималась к нему и весело щебетала, будто ничего не произошло, а Ремус безуспешно выискивал в себе хоть какую-нибудь похоть и ничего не находил.
Совсем.
Организм не реагировал на близость девичьего тела, хотя должен был, и Ремус поежился от неприятной мысли о том, что он – ущербный импотент, потом вспомнил, что накануне его пенис вполне прилично функционировал, и расслабился.
А когда они вошли в Большой зал – бок о бок, и все обедающие повернулись в их сторону, Ремус посмотрел на слизеринский стол и тут же понял, что кровь прилила к паху от одного взгляда в черные глаза Снейпа, которые метали молнии.
Ревность возбуждала.
Это уже становилось рефлексом.
Ремус подошел к своему месту и сел, покосившись на Сириуса – реакция товарища на их с Анной совместное появление могла быть любой.
- Забирай, - вдруг сказал Сириус.
- Что?
- Забирай ее себе, - сказал он, - мне для друга ничего не жалко. Только не трахайся с Сопливусом.
Его тон был на удивление серьезным.
Ремус не мог подобрать слова, всем своим видом выказывая возмущение и по поводу предложения забрать Анну, и по поводу Снейпа:
- Да.. Ты… Не трахаюсь я с ним!
- Мы переживаем. Скажи, что у тебя с ним ничего нет, - он перешел на шепот, заметив, что некоторые студенты прислушиваются к беседе.
- Ничего, - сказал Ремус, - и быть не может, это же… Сопливус!
- Ага, - улыбнулся Блэк, - и прекрасно. Ты на нас больше не обижаешься?
- Нет, - ответил Ремус, - нет, конечно. Вы же мои друзья.



6. Принятие


Сириус притащил вяло сопротивляющегося Ремуса в больничное крыло, по дороге убедительно рассуждая о том, что после полнолуния ему необходимо показаться хогвартской колдомедичке, хотя оба знали, что Сириус кривит душой – юная Поппи Помфри должна была стать его очередной победой на любовном фронте, а недомогание Люпина оказалось просто хорошим поводом наведаться в госпиталь.
Блэку в этот раз ничего не обломилось, поскольку его быстренько выставили за двери под предлогом абсолютного покоя для больного товарища, а Ремусу пришлось съесть плитку шоколада и улечься в постель на целый день, хотя пропускать занятия даже ради Сириуса он не планировал.
В больничном крыле никого не было, кроме одного спящего пациента за ширмой, до которого было не докричаться, и Рем смог заняться самоанализом, хотя более правильным термином было бы «самоедство».
Теперь к чувству вины перед Снейпом за все созданные мародерами проблемы прибавилось еще и вожделение. И это была не подростковая восторженная похоть, как у Джеймса к Эванс, не страсть отыметь все, что движется, как у Сириуса – все было гораздо серьезнее. Ремус уже даже допускал мысль, что Питер в своем предположении о зелье или чарах был прав, потому что не мог правильный мальчик Ремус Люпин начать сходить с ума по откровенно некрасивому Снейпу. Каждый взгляд черноволосого парня заставлял его потеть и сжиматься, чтобы не выдать твердокаменную эрекцию, любое слово сразу же анализировалось и запоминалось, любой его жест казался грациозным и исполненным эротики.
Ремус уже изучил несколько книг о приворотных зельях и любовных чарах, но, судя по описаниям, ничто не давало подобного эффекта, а смириться с тем, что он на самом деле влюбился в Снейпа, Ремус не мог.
Это давило семитонной скалой, а вкупе с невозможностью решиться на какие-либо действия по отношению к слизеринцу, и вовсе вгоняло в депрессию. Ремус допускал, что уже способен назвать свое отношение к Снейпу любым из синонимов слова «желание», но даже представить себе, что он первым подходит к объекту своей страсти и что-то предлагает, не мог, хотя уже лишился сомнений по поводу чувств Северуса. Да, в его мыслях и мечтах Снейп уже стал Северусом, что было даже более серьезным доказательством существования перемены в отношении к этому угрюмому типу, чем эрекция.
Чем больше Ремус размышлял, тем сильнее ему хотелось вернуть дневник и оказаться в своей спальне, чтобы в тишине и покое помечтать о невозможном под мерные движения руки. Разумеется, у него и сейчас после мыслей о Снейпе стоял, но спящий сосед мог проснуться в любой момент и застукать его за непотребством, потому единственным способом успокоиться были сжатые ноги и мысли на отвлеченные темы вроде предстоящего экзамена по уходу за магическими существами.
Черт бы побрал Сириуса с его романтическими порывами.
Промучившись несколько минут, Ремус уже готов был наплевать и на соседа, и на весь мир ради избавления от неприятных ощущений и даже запустил руку под одеяло, но в палату впорхнула Поппи со стаканом светящейся зеленым светом жидкости.
- Выпей, сказала она, - полегчает.
Зелье оказалось кисло-сладким и приятно покалывало язык, но после первого же глотка он почувствовал себя готовым к тренировке по квиддичу и гораздо, гораздо более твердым.
- Что это? – спросил он, возвращая склянку и согнув ноги в коленях, дабы не опозориться перед девушкой.
- Лекарство, - она улыбнулась и вышла, а Ремус застонал.
- Энергетическое зелье, - раздалось слева, и он повернулся.
На кровати, свесив ноги и отодвинув ширму, сидел Снейп.
Конечно же.
- А?
- Прибавляет сил. Укрепляет. Подавляет чувство самосохранения, но это уже побочный эффект.
- Спасибо, - сказал Ремус.
Еще пара слов, и ему бы даже прикасаться к себе не пришлось, но Снейп, то есть Северус, уже замолчал и смотрел на него, не отводя взгляд.
Ремус облизнул губы.
- Ты почему здесь?
- Да так, - пожал плечами Северус, - с желудком что-то.
- Отравился?
- Нет, зелий надышался. Уже все хорошо.
- А…
- А ты?
Снейп пытался поддержать вежливый разговор. Это было довольно необычно, но задумываться о мотивации слизеринца Ремусу не хотелось, потому что единственным желанием было сбежать в ближайший укромный угол и избавиться от напряжения.
- А я… - он откинул одеяло и встал.
Поскольку никто из мародеров не считал нужным соблюдать колдовские традиции и использовать для сна ночные рубашки, Снейп получил возможность оценить и фигуру Ремуса, и крой его трикотажных трусов, и размеры главной проблемы. В том числе и физические.
- …мне в туалет нужно, - гриффиндорец развернулся и направился в сторону двери со значком WC, нарисованным таким замысловатым шрифтом, что с его помощью можно было бы проводить тест Росшарха.
- Он закрыт, - сказал Северус. – Я проверял.
Ремус застыл и понял, что если вынужденная демонстрация была именно вынужденной, то сейчас все будет несколько иначе - он развернется, совершенно точно покраснеет под пристальным взглядом этих черных глаз, а потом будет ночи не спать, терзаясь о своей вечной невезучести.
- Тогда я… в коридор.
- В трусах?
Снейп встал – Ремусу даже поворачиваться не пришлось, чтобы это понять, – и подошел к нему со спины.
- А что? – это должно было прозвучать с вызовом, но вышло на самом деле жалко и пискляво.
- Возьми, - его обняли, и парень уже собирался возмутиться или расслабиться – он еще не решил, - и вдруг оказалось, что Северус просто набросил ему на плечи одеяло.
Нужно было сказать какое-нибудь «спасибо» и побыстрее сбежать, но эти руки были настолько близко, а вся кровь от мозга давно прилила к паху, что Ремус не выдержал и схватил того за запястья.
- Стой, - выдохнул он.
- Зачем?
Ремус вдохнул побольше воздуха, будто вместе с кислородно-азотной смесью в легкие должно было проникнуть мужество, и развернулся.
- Нам пора… поговорить.
- Я слушаю, - лицо слизеринца казалось непроницаемым, но Ремус почему-то был полон уверенности, что его не оттолкнут.
- Я прочитал дневник.
- Я знаю.
- Я хотел сказать, что… - язык не слушался.
Я тоже? И я? Ты мне тоже? Я хочу?
- Что?
- Знаешь, э-э-э… - и вдруг необходимость говорить пропала – Северус наклонился и прикоснулся губами к его губам.
Ремус думал, что поцелуи должны быть мокрыми, мягкими и легкими, но в этом были и страсть, и сила, и сознание собственного превосходства, и желание, и грубость – губы завоевывали, горячий и быстрый язык нагло проникал внутрь его рта, а жадные руки сомкнулись на его спине и сжали с такой силой, что в позвоночнике что-то хрустнуло.
Но боль от укусов и пальцев была неважна – главным было то, что мир, наконец, стал цельным.
Ремусу было хорошо, настолько хорошо, а происходящее казалось таким правильным, что он лишился остатков сомнений: обнял Северуса за шею и вжался бедрами в худое тело парня раз, потом второй, потерся об его ногу, теряя остатки рассудка, схватил слизеринца за волосы, потянул назад, застонал, услышал ответный стон и кончил так сильно, как никогда раньше.
Звезды вспыхивали и гасли, в животе взрывались фейерверки, а на трусах расплывалось пятно, и Ремусу было плевать, что теперь Снейп может рассказать об этом всей школе, что тайное стало явным и что теперь его жизнь наверняка изменится – ему было хорошо.

*~*~*

- Эй! - двери распахнулись, и забежавший в больничное крыло Сириус вдруг застыл, открыв рот, а ему в спину врезались бегущие следом Питер и Джеймс, что заставило его пошатнуться. – Сопливус! Отпусти его немедленно!
Снейп разнял руки, но Ремус вцепился в него изо всех сил и покачал головой.
- Нет.
Мародеры приближались.
Питер и Джеймс выглядели так, будто не могли поверить своим глазам, а Сириус уже вытаскивал из заднего кармана палочку.
- Отпусти его!
- Я его не держу, - хмыкнул Снейп и продемонстрировал свои руки.
Ремус вжался в него еще сильнее.
- Уйдите, - сказал он.
- Рем, ты чего? Он тебя к себе приклеил заклинанием? Что происходит?
Блэк подошел и заглянул в лицо Ремусу, будто пытаясь понять, что стряслось, и одного взгляда на искусанные распухшие губы оказалось достаточно, чтобы до него дошло, что никакого заклятия нет.
- Муни, - выдохнул Питер, - ты что, в самом деле?..
Джеймс нахмурился и сложил руки на груди, что в данных обстоятельствах выглядело попыткой защититься.
- Да, - сказал Люпин, - да, я в самом деле.
Он чувствовал себя не лучшим образом, но после произошедшего не мог просто отмахнуться от Северуса и своих чувств, и дело было не в гриффинддорском благородстве – Ремус понимал, что если сейчас отпустит своего почти любовника, то потеряет его, а по сравнению с вероятностью больше никогда не почувствовать на себе эти руки и губы меркла даже угроза быть изгнанным из спальни и в один миг растерять всех друзей.
- Уйдите, - сказал он снова, - пожалуйста.
- Что ты с ним сделал? – Сириус схватил Снейпа за ухо и больно дернул. – Опоил? Приворожил?
- Пошел ты! – выплюнул парень. – Все вы!
- Я тебя не отпущу, - сказал Ремус дрожащим голосом. – Никто меня не поил, - он продолжил, повернув голову к Джеймсу, который выглядел самым спокойным из всех, - я просто… я хочу с ним быть, поймите, пожалуйста.
- С Сопливусом? – воскликнул Питер, который казался взволнованным и почему-то радостным. – Муни, ты пидор?
- Питер, заткнись, - сказал Джеймс.
- Это он – пидор, - Сириус выкрутил ухо Снейпа так, что лицо парня побледнело, а ухо побагровело, - ты что-то с ним сделал! Я не верю, что Муни может тебя хотеть!
- Отпусти меня, - сказал Северус тихо, Ремус подчинился и отступил на шаг. – Блэк, а ты, часом, не ревнуешь?
Тот разжал пальцы и брезгливым жестом вытер руку о штаны.
- Нет!
- Тогда какая тебе разница?
Ремус уткнулся взглядом в пол и не мог посмотреть на своих друзей открыто – на него камнем наваливался стыд. И не за то, что он был со Снейпом, а из-за мокрого пятна на трусах.
- Мне, твою мать, большая разница!
- Да? Ну так поведай, я – весь внимание.
Сириус поднял палочку и прищурился.
- Это твой план, да? Сойтись с Муни и нас рассорить?
- Да нет никакого плана! – не выдержал Ремус и отважился поднять глаза.
Снейп молчал, изогнув рот в презрительной ухмылке.
- Сопливус? – продолжил Сириус.
- Да пошел ты! – он развернулся и направился к своей постели.
Сириус колебался какое-то время, потом в его глазах появился решительный блеск, он прицелился и выпустил в спину Северуса голубой искрящийся луч.
Тот споткнулся, его колени подогнулись, и Снейп рухнул, ударившись руками о твердый пол.
- Северус! – Ремус подбежал к нему и упал рядом, протягивая руки, чтобы помочь встать, и злясь на Сириуса за такую вопиющую подлость, но Снейп оттолкнул его и сел, вытянув ноги. Точнее, ногу, поскольку заклинание склеило обе его конечности в одну.
- Фу, - сказал он, - уровень второго курса.
Умудряясь непостижимым образом сохранять в данных обстоятельствах достоинство, он дотянулся до палочки, произнес «Фините Инкататем» и встал.
Сириус был в бешенстве.
- А если я буду использовать руки, а?
Он подошел к Снейпу и посмотрел на него с такой ненавистью, что Ремус сжался, предчувствуя неладное.
- Что, желание отречься от родни достигло апогея – теперь ты отказываешься и от магии? Мамочку удар не хватит? – спросил тот, покачивая палочкой.
Сириус взревел и бросился к Снейпу, но он успел одним движением выставить защиту, и гриффиндорец ударился грудью о невидимую стену.
- Трус! – крикнул он, сжимая кулаки и разъяряясь еще сильнее. – Иди сюда, сейчас я тебе покажу, как дерутся настоящие мужчины!
- Мужчины? Ты себя не переоцениваешь?
Ремус закрыл глаза, надеясь, что все это – кошмарный сон.
- Ступефай! – проревел Сириус, но Снейп оказался быстрее – «Экспеллиармус» и незнакомое заклятие подняли Блэка под потолок, палочка легко выскользнула из руки парня, а потом из-под него будто выдернули невидимую поддержку – он упал, но гораздо более эффектно, чем Северус – с неприятным звуком ломающейся кости и громко выпустив воздух из легких.
- Сири, ты в порядке? – Джеймс будто очнулся от спячки – приоткрыл от удивления рот и подбежал к другу.
- Нет, не в порядке! – он встал, что вышло не с первой попытки, и покачнулся. – Ты – труп, - сказал он Снейпу. – Я тебя убью, Сопливус!
- Ты даже дотронуться до меня не можешь, - сказал Северус.
- Джейми, Питер, - кивнул он товарищам, - подержите ублюдка, я сейчас ему покажу, что я могу и что не могу!
- Прекратите, - Ремус встал между ними и расправил плечи. – Трое на одного?
- Они так привыкли, - сказал Снейп, - ты разве раньше не замечал? Это же истинно благородный гриффиндорский способ драки.
Люпин насупился и понял, что все так и есть.
Стало еще паршивее.
- Муни, отойди, - нахмурился Блэк, - не мешай.
- Я тебе не позволю.
- Позволишь.
- Нет!
Ремус понял, что его предали, когда все вокруг погрузилось во тьму – Питер, обойдя его со спины, наложил заклятие куриной слепоты, действие которого заканчивалось через десять минут, но снять его мог только тот, кто наслал.
- Сволочь, - заорал он, - сними эту дрянь!
- Потерпи, - сказал Джеймс, - снимем, дай только с Сопливусом закончить.
И толкнул Ремуса в грудь, легко, но этого хватило, чтобы он попятился, ударился о кровать и сел, изнывая от невозможности помочь Северусу.
- Если вы его тронете – вы мне не друзья!
- Когда он снимет с тебя приворотные чары, а он снимет, поверь мне, - Сириус был зол, потому попытка пошутить походила на истерику, - ты все поймешь.
- Не пойму! Клянусь, если вы его хоть пальцем…
- Мы не пальцем, мы палочками, - хихикнул Питер.

*~*~*

Ремус ничего не мог поделать – судя по звукам, бойня была нешуточной, и потому медленно сходил с ума. Взять свою палочку и вступить, попытавшись защитить Снейпа, казалось естественным порывом, но это могло закончиться неожиданными травмами любой из сторон, а беспомощность казалась унизительной.
Он поворачивал голову на каждый «Ступефай» и «Конфундус», но не понимал, кто именно говорит и что происходит.
Когда Ремус уже дошел до точки кипения, послышался скрип открывающейся двери, и низкий голос произнес «Фините инкататем».
Зрение вернулось.
У порога стоял Дамблдор, рядом с ним – перепуганная Поппи.
Масштабы драки впечатляли: Снейп лежал на полу, придавленный телом Сириуса, все лицо которого было в крови, Питер сидел рядом, потирая распухшую руку, и только Джеймс выглядел невредимым, но от его мантии остались одни ошметки.
- Что происходит? – спросил директор.
Все молчали.
Он взмахнул рукой, и к нему подлетели волшебные палочки всех присутствующих.
- Восемьдесят баллов с Гриффиндора и двадцать – со Слизерина, - сказал Дамблдор, так и не дождавшись ответа. – Поппи, займись пострадавшими, после лечения всех прошу подняться в мой кабинет.
Он взял палочки в руку и вышел, аккуратно прикрыв за собой двери.
Джеймс вздохнул, а Ремус подбежал к Снейпу и оттолкнул от него Сириуса.
- Ты в порядке? У тебя все цело?
- Все, - парень сел и обхватил колени руками, - спасибо.
- Рем, - Сириус выглядел расстроенным, - ты же не злишься?
- Не злюсь? – охнул Ремус. – Не злюсь ли я? Да пошли вы все к Мерлиновой матери! Я предупреждал, а вы… Видеть вас не хочу!



7. Демонстрация



Дни, оставшиеся до отъезда домой, тянулись медленно – Ремус чувствовал себя так, будто плывет по морю патоки и никак не может из него выбраться.
Сириус на лето собирался к Поттерам, и они с Джеймсом десять раз на дню обсуждали прекрасные жизненные перспективы, которые открывались после ухода Блэка из семьи. Разумеется, только в те моменты, когда Джеймс не наворачивал круги вокруг замка с Эванс под ручкой. Если Сириус, всем своим видом изображая сожаление, пытался поговорить с Ремусом, тот отворачивался и снова утыкался в книги.
Питер по-прежнему пропадал в подземельях, все меньше рассказывая товарищам о том, чем занимается группа слизеринцев, которых он выслеживал. Ремус беспокоился за него, но озвучивать свои мысли не хотел – обида заметно перевешивала беспокойство, а причин простить товарищей он не находил – несмотря на извинения, к слову, довольно редкие, в раскаянье остальных мародеров он не верил.
Его система ценностей заметно пошатнулась после драки в больничном крыле, и большую часть времени он проводил, размышляя о подростковой жестокости и гриффиндорских идеалах. Радостное сообщение Джеймса о том, что аккурат после драки в больничном крыле его назначили главой мальчиков, укрепило Ремуса в мысли, что их факультет действительно выгораживают, что бы они не делали. И даже формулировка Дамблдора, что назначение должно было стимулировать Джеймса в учебе и определенным образом предохранять от нарушения школьных правил, совсем не успокаивало – как бы Ремус не расценивал произошедшее, суть от этого не менялась: они издевались над Снейпом, но Джеймса наградили, с факультета сняли до смешного малое количество баллов, а Северусу никто даже не посочувствовал. Радость от сознания принадлежности к Гриффиндору постепенно замещалась досадой и сожалением.
Между тем, сам Снейп старался не попадаться на глаза. Если они сталкивались в коридорах – поспешно ретировался, в Большом зале – отворачивался и делал вид, что увлечен приемом пищи, и, если Ремус собирал волю в кулак и пытался заговорить, - молча уходил. Люпин уже готов был сделать что-то сумасбродное вроде надписи под окнами «скучаю по тебе», но Северус не был девушкой и вряд ли мог оценить подобный жест по достоинству. Откровенно говоря, Ремус не знал, чем его поразить, кроме как презентом в виде каких-нибудь редких компонентов для зелий, но денег на подобные покупки не было.
Снейп был ему нужен.
Не просто нужен – Ремус был готов признать свою с ним связь (которой, как он прекрасно понимал, пока что не существовало, но Люпин собирался это исправить). Раз о его чувствах к Северусу уже знали его друзья и не отказались от него, более того, извинялись по три раза на дню, с презрением остальных он бы как-нибудь справился. Но в силу неведомых Ремусу обстоятельств слизеринец бегал от него, как от чумы, по всему замку, и это бесило до прокушенных щек и отметок ногтей на ладони – он ненавидел то, что не понимал, а поведение Снейпа после произошедшего он не понимал абсолютно.
Ремус тщательно и самозабвенно погружался в пучину отчаяния, свойственного всем влюбленным и неуверенным в себе подросткам – все должно было сложиться иначе: Северус, узнав о его чувствах, был обязан начать улыбаться, стать более общительным и преподнести свою девственность гриффиндорцу в каком-нибудь романтичном или хотя бы безлюдном месте, однако все шло совсем не так. Бал приближался, пары у Люпина не было, а осознание надвигающихся каникул впервые не радовало. И чем громче девчонки обсуждали наряды, а парни – девчонок и совокупность вероятностей закончить вечер в какой-нибудь заброшенной комнате не в одиночестве, тем более мрачным и грустным становился староста и отличник Ремус Люпин. Пару раз он, запинаясь и краснея, пытался пригласить на бал сокурсниц, но даже самые непопулярные оказались уже занятыми. Ощущение несостоятельности после этих отказов росло, а попасть на бал было жизненно необходимо, причем обязательно с кем-то – единственным способом привлечь внимание Снейпа казалась банальная ревность, а без подходящей девушки это было делом невыполнимым. Ремус уже почти отчаялся, когда провидение ниспослало ему помощь в виде все той же Анны, которая вечером перед событием подошла к нему в холле и невинно поинтересовалась, не ангажирован ли он.
- Нет, - сказал Ремус, прекрасно понимая, что подобные чудеса случаются только в маггловских сказках, - а ты… меня приглашаешь?
- Да, - она пожала плечами и улыбнулась, - я ждала приглашения от Сириуса, но этот сукин сын…
- … не продолжай, - перебил ее Люпин, - я все понял. Я согласен. Я с удовольствием буду твоим партнером по танцам.
- Чудесно, - Анна поцеловала его в щеку и упорхнула, а Ремус стоял и привыкал к мысли, что его собираются использовать настолько явно, насколько это возможно, и он поступает точно так же. Всего пару месяцев назад он бы ни за что не поверил, что может опуститься до подобного. Оказалось, что любовь не всегда делает любящего лучше.

*~*~*

-