«Утонутие. Утопление. Утопательство. Утоплость. Короче, мне надо утонуть», - промелькнуло в голове Малфоя, когда он проснулся утром двадцать третьего дня своей жизни с Поттером. (С Поттером, ага. Как же. В соседних спальнях - разве ж это жизнь?). Жизнью это не было; собственно, поэтому Драко и намеревался в очередной раз измерить бездонные глубины полузагнувшегося в результате жаркого лета местного пруда. План был идеален. Безупречен. Гениален. Если Малфой утонет, Поттер его непременно спасет – после того, как миссия по спасению волшебного мира была благополучно выполнена, гриффиндорцу явно не хватало адреналина, и он радостно хватался за любую возможность спасения чего-либо от кого-либо и наоборот. Пока именно на этом и держались их отношения. Драко надеялся, что если Поттер спасет ему жизнь во второй раз, у него уже не хватит совести бросить Малфоя, в каких бы грехах тот не признался. Следовательно… Надо тонуть. К самоутоплению Драко готовился со вкусом. Вспомнив эффект, произведенный на Поттера его прошлым погружением, выбрал похожую рубашку и легкие брюки; освежил в памяти на всякий случай заклинание пузыреголовости, поскольку даже ради высокой… гм… цели глотать гадкую озерную воду не хотелось; за сумасшедшие деньги купил специальный гель для волос, сохраняющий их объем при намокании; наконец, старательно делая вид, что ничего особенного не происходит, наложил на губы заклинание влажного блеска, подслушанное им нечаянно при помощи Удлинителя Ушей, когда он дожидался отца в каком-то суперэлитном борделе… в смысле, массажном ВИП-салоне. - Искупаемся? – предложил он Поттеру, когда после занятий в Академии они вернулись домой. - Конечно, - с энтузиазмом согласился Гарри, всегда готовый вляпаться в то, что хоть отдаленно напоминало приключение. – Ой, но ты же боишься воды! – вдруг сочувственно вспомнил он. Драко нахмурился. Черт, как он забыл, что когда-то наврал Поттеру о своей водобоязни… ах да, тогда ему требовалось, чтобы гриффиндорец перенес его через огромную лужу в маггловском Лондоне… и как же колотилось сердце Гарри, когда дыхание Малфоя щекотало его шею… Усилием воли Драко отвлекся от волнующих воспоминаний («Отвлекся, отвлекся!», - строго подтвердил внутренний голос) и доверчиво посмотрел в зеленые, как слизеринские флаги, глаза. - С тобой я ничего не боюсь, - чуть улыбнувшись, почти прошептал он и помахал ресницами для усиления эффекта. Эффект получился. Щеки Поттера мило порозовели. Слизеринец в душе Драко ухмыльнулся и поаплодировал сам себе. Пруд выглядел даже гаже, чем представлялся Драко мысленно. От темного зеркала воды веяло легкой застоялостью, у берега весело цвела ряска цвета поттеровских глаз. - Кто первый до того берега? – оживленно спросил Малфой («Ничто не предвещало беды», - мелькнула у него в голове невесть откуда взявшаяся фраза), небрежно сбрасывая одежду. Поттер, усиленно отводя глаза, стянул собственную, запутавшись в джинсах и едва не упав. Слизеринец в душе Драко добавил Малфою пятнадцать баллов. А увидев то, что Поттер безуспешно пытался замаскировать полотенцем, - еще пять. Как всегда в критической ситуации, гриффиндорец бросился грудью на амбра… озерную гладь в данном случае. Полюбовавшись им секунду (ну ладно, тупо попялившись минуты полторы), Драко опомнился и поплыл следом, прикидывая наиболее подходящее, то есть наименее мутное и тинистое место для процедуры утопания. Увлекшийся Поттер был уже довольно далеко и плыл не оглядываясь. Драко собрался с духом, то есть с воздухом, и заколотил руками по воде, издавая бессвязные, но жалобные вопли. Увидев, что Гарри обернулся, Малфой еще раз собрался с духом и позволил своей голове скрыться под водой. Какая гадость!.. Драко старательно колыхался на водной глади, то погружаясь, то выныривая, отмечая сквозь пленку воды, залившую глаза, приближение гриффиндорца. Когда Поттер был уже почти рядом, Драко собрался с духом в третий раз и утонул по-настоящему, глотнув даже пинту того неаппетитного супчика, что гордо именовал себя озерной водой. От вкусового шока в основном он и потерял сознание, подумав напоследок, что этого пункта в его плане не было. Очнулся он тоже от шока, а именно – от ощущения губ Поттера на своих губах. Все случилось, как Драко и рассчитывал: гриффиндорец не знал подходящего заклинания и прибег к испытанному маггловскому способу – искусственному дыханию. «А у магглов есть кое-что хорошее», - изумленно отметил Драко. К счастью, ему удалось прикинуться, что в сознание он пришел исключительно ненадолго, потому что – следовало же как-то поощрить Поттера продолжить его занятие. Малфой мысленно проинспектировал себя: волосы – в порядке, губы – блестят, плавки – идут ему до безобразия. Устоять невозможно. Тут Гарри вновь прижался к его рту мягкими, теплыми, долгожданными губами. И Драко не смог удержаться. Он обхватил рукой шею Поттера и притянул его ближе, пробуя на вкус это чудо и превращая метод оказания первой медицинской помощи в самый сумасшедший поцелуй из всех, что у него были. И почувствовал, что Гарри отвечает ему. Это продолжалось… и продолжалось… и продолжалось… пока Драко не обнаружил, что Поттер прилагает некоторые усилия к тому, чтобы освободиться от его рук и губ. Решив, что дело уже сделано, он отпустил Гарри и, бросив притворяться, открыл глаза и улыбнулся. Поттер выглядел бесподобно. Как только что стукнутый бладжером. Даже глаза за стеклами очков очень мило расфокусировались. - Что это сейчас было, Малфой? – поинтересовался он из своего прекрасного далека. - Это мы сейчас целовались, Поттер, - охотно проинформировал его Драко, переходя из лежачего положения в сидячее. Поттер немного подумал. По крайней мере, выглядело это так. - Ты тонул, - подозрительно сказал он. - Да, - с энтузиазмом согласился Драко. - Я тебя спас, - продолжил Поттер. - Ну-у-у-у… - протянул Драко, решая, продолжать врать или уже сдаваться на милость героя. - Спас или не спас? – настаивал Гарри. Малфой вдруг почувствовал, что ситуация перестает ему нравиться. - Спас, - согласился он. Тем более что это было практически правдой. - Тогда почему ты целуешься вместо того, чтобы… чтобы… - Поттер затруднился объяснить, как именно должен вести себя приличный утопленник, но смысл его вопроса был ясен и так. Драко вздохнул и принялся каяться. В ходе его рассказа о двадцати трех попытках соблазнения Мальчика-До-Которого-Долго-Доходит на лице Поттера чередовались то недоумение, то ошеломленность, то заинтересованность, то недоверие... Физиономист-практик мог бы написать двухтомную диссертацию только на основе наблюдений за ним в эти полчаса. - …но сегодня… - гордо произнес наконец слизеринец, тянясь к Поттеру за продолжением поцелуя, - сегодня все получилось. Поттер на приглашение к поцелую не отреагировал. Драко наклонил голову, пытаясь понять выражение его лица. Впрочем, долго гадать не пришлось – Гарри сам озвучил то, что думал по этому поводу. - Знаешь, Малфой, - давно не слышанным Драко тоном сказал он, - со мной твои слизеринские штучки не пройдут. Если ты меня лю… если я тебе нравлюсь, нужно было просто сказать об этом. А ложь и уловки - недостойное занятие. С этими словами он натянул одежду и удалился, оставив впервые лишившегося дара речи Малфоя наедине с совестью и гадким привкусом воды во рту. Когда слизеринец пришел домой, его встретила пустая комната Поттера и деньги на столе – плата за постой. *** С этого дня началось Великое Противостояние. На занятиях в Академии Драко независимо проходил мимо Поттера. Поттер смотрел на Малфоя как на пустое место. Свежепоженившийся Рон тем временем целовался с миссис Уизли, в девичестве – Гермионой. Когда Гарри обратился к друзьям с вечным вопросом «Что делать?», Гермиона сказала ему, что усиленные занятия – лучшее средство от разбушевавшегося либидо, а Рон посоветовал обратить внимание на кого-нибудь другого, назвав пару-тройку имен (которые, между прочим, стали для Гарри большой неожиданностью). Поттер советов не оценил и, в свою очередь, посоветовал друзьям заниматься своим делом, с чем они охотно согласились и тут же аппарировали домой – усиленно тренироваться в защите от Темных Искусств, как невнятно сообщила в последний момент Гермиона из-под губ Рона. Конечно, Гарри был частично сам виноват в том, что советы оказались столь бесполезны, - он ведь не сказал, что дело не в либидо (чем бы оно ни было), а в том, что он Малфоя, кажется, это… как это… ну, в общем… На исходе второго месяца Поттер решил, что Драко уже можно прощать. За прошедшее время тот, безусловно, должен был успеть осознать всю отвратительность своего поведения и раскаяться… да и жить в малфоевском домике было куда уютнее, приятнее и… что уж там – интереснее, чем в блэковском большом и полутемном особняке. Малфой всегда умел придумать что-нибудь новенькое, а то, с каким упорством и изобретательностью он добивался внимания Гарри, на самом деле было даже лестно. Обдумав вышесказанное, Поттер с гриффиндорской прямотой признал перед собой, что зря он тогда так распсиховался, и выловил Малфоя в коридоре тренировочного корпуса аврората. В варианте «только что после душа» слизеринец выглядел… мило. Не вполне высохшие волосы золотились и чуть завивались; кожа в открытом вороте рубашки была влажной и слегка розоватой; голубая жилка на шее подрагивала ровно и завораживающе. Его хотелось… его просто хотелось. Поттер сглотнул. - Я тут… э-э, подумал, - сказал он со всем возможным достоинством и красноречием. – В общем, мне кажется… э-э, ты не так уж и виноват и… э-э… я бы хотел, чтобы ты вернулся… в смысле, чтобы я вернулся… то есть если ты не против, то я тоже «за»… и ты зря… то есть я зря… то есть мы… э-э… да… и вот. Когда Поттер мысленно готовил эту речь, она выглядела несколько иначе. Увлекшись ораторством, Гарри не заметил, что глаза слизеринца сузились и подернулись льдом. Точнее, промерзли до самого дна. Точнее, вечная мерзлота в сравнении с ними выглядела подтаявшим мороженым. Увидев это, Гарри забеспокоился. Слизеринец молчал. Гарри забеспокоился сильнее. Когда его беспокойство достигло предела, Драко открыл рот и произнес речь, на составление которой потратил почти два месяца. - Поттер, - сказал он. – У тебя было ровным счетом двадцать три возможности сделать так, чтобы «я» и «ты» превратились в «мы». Со своей стороны, я приложил к этому все дарованные мне Мерлином и благородным родом Малфоев хитрость, ум и изобретательность. И если отдельные неумные гриффиндорцы не в состоянии хотя бы в малой степени оценить грандиозность усилий, приложенных к их осчастливливанию, значит, эти усилия были приложены напрасно. Ты моя ошибка, Поттер. Малфой обошел застывшего, как соляной столб, гриффиндорца и двинулся по коридору, эффектно, за неимением трости, неуместной в данной обстановке, помахивая спортивной сумкой. Он чувствовал себя отомщенным и вполне удовлетворенным жизнью. И уж конечно, ему совсем не хотелось стереть улыбкой и легким (для начала) поцелуем это выражение а-ля обиженный щенок из глаз и с лица Гарри… «Совсем-совсем не хотелось», - строго сказал он себе, поворачивая за угол. Поттер смотрел ему вслед, пока у него в ушах не раздался чей-то голос. Как оказалось, это был его знаменитый внутренний голос, как всегда, готовый дать несколько вредных, но очень подходящих советов. «Послушай, Поттер», - решительно сказал голос, и Гарри стал слушать. Голос деликатно намекнул, что Гарри Поттер – это все-таки Гарри Поттер, и этот факт не могут игнорировать даже бледнолицые аристократы («бледнокожие», - машинально поправил Гарри и стал слушать дальше). Голос тактично напомнил, что вышеупомянутый Гарри Поттер всегда отличался умением успешно преодолеть все трудности, которые предварительно сам себе создал. Голос вежливо сообщил, что лучший способ манипулировать человеком – это найти его слабое место… В этот момент Поттер хлопнул себя ладонью по лбу, и голос от неожиданности замолчал. Но Гарри уже не нужны были его советы – он понял, что делать. В его голове созрел и заколосился План. На следующее утро Драко первым делом не обратил никакого внимания на отсутствие Поттера. Он совершенно не заметил, что Гарри не появился ни к обеду, ни после, на тренировке. И уж конечно, он не пытался подслушать разговоры, которые с серьезными и напряженными лицами вели Рон Уизли и Гермиона Грейнджер… тьфу, тоже Уизли. Если бы они еще говорили чуточку громче… Драко выполнил сложный маневр, в результате которого смог ненавязчиво пройти настолько близко к Уизли и Гре… тьфу, Уизли, чтобы услышать несколько слов – «нападение Пожирателей», «чудом остался жив», «в святом Мунго» и «попробуем сегодня ночью сто сорок третью позу». Отсеяв лишнее, Драко сделал выводы из полученной информации и каминной сетью отправился домой… правда, нечаянно перепутав адрес и попав в вестибюль клиники святого Мунго, чему немало удивился. Решив, что, раз уж он все равно сюда попал, то может заняться благотворительностью, Драко обратился к привет-ведьме с вопросом, где он может найти и каково состояние здоровья мистера Гарри Поттера. - Шестая палата, - сообщила привет-ведьма. – Состояние мистера Поттера весьма неблагоприятное. - То есть? – отбросив напускное безразличие, вцепился в ее конторку Драко. - То есть я бы на вашем месте поторопилась, - значительно заметила ведьма, на лице которой появилось озабоченное и строгое выражение. Малфой бросил на нее паникующий взгляд и почти бегом бросился по коридору. Лежащий на больничной кровати Поттер был похож цветом кожи на обезжиренный кефир. Дыхания почти не чувствовалось, а глаза были закрыты. Драко присел на кровать и взял Гарри за руку. Рука была холодной. Точнее – ледяной. Драко подумал, приличным ли будет плакать в больнице, и пару раз тихонько всхлипнул. - Га-арри… - жалобно позвал он. Поттер не откликнулся. Драко вскочил и забегал по комнате. Надо созвать лучших колдомедиков и зельеваров. Надо потребовать полного обследования. Надо устроить здесь круглосуточное дежурство сиделок. Надо действовать! Но сначала… Он снова присел на кровать, наклонился и легко прикоснулся губами к губам Поттера. И не поверил сам себе, когда почувствовал, что его крепко обхватили чьи-то (поттеровские, а чьи же еще?) руки, а легкий поцелуй переходит в фантастически глубокий. Через несколько минут Драко начал активно трепыхаться. Поттер выпустил его из объятий и уставился на него сияющими зелеными глазами. Кроме сияния, в них было нечто, что Драко определил, как ехидство и торжество. - Умирающие так не целуются, - заметил он. - Точно, - согласился Поттер. - Разыграл, - утвердительно сказал слизеринец. Гарри кивнул. Малфой вскочил. - Значит, Уизли и Грейнджер… тьфу, тоже Уизли… вы сговорились! Поттер опять кивнул. - А колдомедики… - Хороший благотворительный взнос творит чудеса, - заметил Поттер куда-то в пространство, садясь на кровати и отменяя заклинания изменения внешности. - И что мне теперь с тобой делать? – поинтересовался оскорбленный в лучших чувствах Драко. - Малфой, - торжественно начал Поттер, безуспешно подражая кому-то очень знакомому. – У тебя есть ровным счетом одна возможность сделать так, чтобы «я» и «ты» превратились в «мы». Со своей стороны… Драко сдался на слове «осчастливливание», которое Поттер так и не сумел выговорить… *** Привет-ведьма, заглянувшая в ВИП-палату через двадцать минут, нервно захлопнула едва приоткрытую дверь, сравнялась цветом лица со своим красным шарфиком и подумала, что за галлеоном, обещанным ей за достоверное изображение тревоги по поводу состояния здоровья Г.-Д. Поттера, она зайдет попозже… намно-о-о-ого попозже…

Доброе утро, Гарри! – бодро поздоровался свежеумытый, свежевыбритый и свежедезодорированный Драко Малфой, тщательно причесываясь перед небольшим, всего в полтора его роста, трехстворчатым зеркалом. - …а о-о о-о о а… - отозвался Поттер из-под подушки. «А пошло оно все на…», - привычно перевел для себя Драко и задумался. Неладно было что-то в британском магическом королевстве… Ой, неладно. *** Со времени их свадьбы прошло уже два года. Сначала все было очень здорово. Первые два месяца. Когда из кровати все-таки пришлось вылезти, стало немного сложнее. Поскольку из аврорской академии они оба ушли (Малфой вообще пошел туда соблазнять Поттера, а наконец-то соблазненному Поттеру учеба стала сильно мешать в личной жизни), у них оказалась масса свободного времени для нежного супружеского общения. Вот тут-то все и началось… Драко никогда бы не подумал, что Поттер такой зануда. Если честно, занудой он считал себя. И гордился этим. Впрочем, Малфой-младший (как и любой другой Малфой) всегда предпочитал скорее гордиться своими личными недостатками, нежели их корректировать. Но Поттер!.. Сюрприз, однако. Занудничал Поттер… занудно. Как правило, он примерно полчаса горестно сидел над книгой по квиддичу (одной и той же на протяжении нескольких месяцев, как наблюдательно заметил Драко), а потом начинал вздыхать. Тонкая натура слизеринца не могла долго такого выносить, и Малфой взрывался. - Прекрати вздыхать, Поттер! – орал он, подпрыгивая в кресле так, будто мягкий велюр под ним вдруг трансфигурировался в соплохвоста. - Не ори, хочу и вздыхаю, - огрызался Гарри. - Хочешь – пошли в спальню, - пытался погасить конфликт на корню Драко. - Не пойду, я там уже все цветочки на обоях в лицо знаю, - вредничал Поттер. - Глаза закроешь! - Офигительная у тебя фантазия! - Сам что-нибудь придумай! Из поттеровского кресла доносился очередной тяжелый вздох. Не то чтоб у Героя были проблемы с воображением… но они были. Поттер не умел выдумывать что-то из ничего. Чтобы разыграться, его фантазии нужен был пусть маленький, но реальный факт. А таковых, к сожалению, в округе не наблюдалось. Поэтому погрязший в кресле Гарри только еще раз душераздирающе вздыхал. - Силенцио! – выходил из себя Малфой и тут же отлетал к стене, подкошенный невербальной «Импедиментой». Впрочем, волшебные дуэли исчерпали себя гораздо быстрее, чем секс. В конце концов, оба владели легилименцией, и хуже того – так хорошо изучили друг друга, что в девяти случаях из десяти угадывали следующий шаг противника еще до того, как противник успевал его придумать. После того как дуэли надоели, в доме временно наступила тишина. К сожалению, ненадолго. В поисках развлечений Поттер показал себя большим специалистом. К примеру, однажды… *** …- Драко! – радостно воскликнул Гарри, и Драко немедленно насторожился: поттеровские поводы для радости в последнее время неизменно навевали ассоциации с людьми в белых мантиях, Смирительным зельем и уютной одиночной палатой в св. Мунго… - Гарри! – не менее радостно воскликнул он в ответ, мысленно готовясь к худшему. – Ужинать будем? - Конечно, - улыбка Гарри слегка приувяла. – Но давай сначала поиграем, а? Пожалуйста! - Во что? – подозрительно поинтересовался Драко, и, чтобы смягчить резкость, тут же добавил «радость моя…» голосом, в котором количество сахара превышало его валовой урожай на тростниковых плантациях острова Свободы за последние восемь лет. - В рулетку! – еще радостнее возопил Поттер. – В магическую рулетку! Драко быстренько припомнил Кодекс. Кодекс Малфоев не запрещал азартных игр. Если быть совсем честным, существовало даже особое приложение к данному Кодексу, подробно инструктирующее членов древнейшего и благороднейшего семейства, как именно следует передергивать карты при игре в покер, дабы избежать неприятной сцены добывания партнерами с помощью «Акцио» туза из вашего рукава и последующего применения к вам достаточно болезненного заклинания «Канделябрус». В общем, Драко согласился и вслед за Поттером отправился в гостиную, попутно освежая в голове сложные схемы расчета движения шарика в рулетке… точнее, некоторые малоизвестные заклинания, с помощью которых можно было убедить шарик остановиться на нужном числе. Любовь любовью, но шанса выиграть Драко никогда не упускал. - Вот, - гордо сказал Гарри, указывая на стол. - Что «вот»? – не понял Драко, оглядывая стол, на котором не было ни колеса, ни шарика – никаких признаков рулетки. Только штатив с шестью пробирками. В пробирки было налито поровну нечто прозрачное. - Рулетка. - Где? - Вот. - Что «вот»? Супруги с недоумением посмотрели друг на друга. - Объясни, что ты имеешь в виду под «рулеткой», - потребовал Малфой, садясь в кресло. Поттер объяснил. Лучше бы он этого не делал. Крики Драко сбили с курса не одну почтовую сову, пролетавшую в это время над площадью Гриммо. - Значит, мы по очереди пьем из пробирок?! – в двадцать какой-то раз переспрашивал он, надеясь, что все-таки раньше просто чего-то недопонял. - Ну да, - пожал плечами Гарри. Он никогда прежде не замечал, что Малфой настолько туп. Что тут непонятного? – Пьем по очереди из пробирок, на выбор, в одной – мгновенно убивающее зелье. Я, между прочим, специально не начинал, тебя ждал! Малфой лишился дара речи, взвыл и ликвидировал магический вариант «русской рулетки» вместе со столом и частью ковра. - Ну вот, - обиделся Поттер, - вечно ты все веселье портишь! После этого Гарри проявил несвойственную ему мелочность и стал мстить Драко изощренно и изобретательно. Не то чтобы это было очень злокозненно, но теперь всю еду Малфоя вначале на всякий случай пробовал домовик, засыпал он, только изловчившись навести на любимого Сонные чары, а мантии хранил в кармане в уменьшенном виде после того, как в один прекрасный день обнаружил содержимое своего гардероба нашинкованным аккуратными лоскутками. Как объяснил Поттер, он тренировался в «Сектумсемпре». *** - Протего! – приветственно воскликнул Драко очередным субботним вечером, аппарировав в холл. Существование в режиме вооруженного перемирия выработало у обоих некоторые не вполне рядовые привычки… Поттеровский «Ступефай» срикошетил от заклятия Щита в сторону, угодив точно в Кричера, который, конечно, мог бы пустить в ход защитную эльфийскую магию, но считал это неудобным по отношению к хозяевам и поэтому вечно попадал под раздачу. Под прикрытием Щита Драко метнулся в сторону и, перекатившись, оказался за креслом. Ожидая, что мебель тут же поднимется в воздух, он приготовился использовать «Иммобилус», но… заклинание не потребовалось. Удивленный Малфой слегка высунулся из-за высокой спинки. Поттер стоял в дверях гостиной, опустив палочку, и выглядел так, будто и не собирается защищаться. Ведая о поттеровском коварстве (как врожденном, так и благоприобретенном в результате тесного общения с ярким представителем одного аристократического семейства), Драко на всякий случай снова спрятался за кресло и запустил в супруга невербальным «Экспеллиармусом» вслепую. И был изрядно поражен, когда поттеровская палочка отлетела в угол, – Драко нечасто удавалось обезоружить Поттера (под «нечасто» имелся в виду тот единственный раз, когда Гарри во время дуэли потерял очки, в результате чего споткнулся о ковер и выронил палочку, чем Малфой тут же доблестно и воспользовался). Подхватив палочку Гарри, Драко с видом триумфатора сделал два шага в сторону Поттера и остановился. Поттер ему не нравился. Нет, не в том смысле, в котором… Точнее, как раз в том… Точнее, он ему нравился, но не в данный момент… хотя в данный тоже, но не совсем так, как следовало… В общем, Поттер выглядел не так, как в представлении Драко он должен был выглядеть. Малфой замер, склонил голову и начал разглядывать Гарри так, как будто впервые видел. Увиденное шокировало. Плечи Гарри почему-то были опущены, волосы – о Мерлин! – почти улеглись и ничем не напоминали прежние взъерошенные лохмы, а зеленые глаза за стеклами очков… ну, в общем, разница в цвете изумруда и давно перезревшей болотной ряски не может не чувствоваться, не так ли? - Поттер… - бодро начал Драко, поперхнулся собственной бодростью и уже другим голосом спросил: - Гарри, ты чего? - Ничего, - пожал плечами Гарри, стекая в кресло на манер кучки киселя. И Драко вдруг вспомнил вечно влипавшего в страшноватые истории гриффиндорца из их хогвартского прошлого. Он понимал, что следует разговорить Поттера, выяснить причину происходящего, после чего тот должен поплакать на плече его новой мантии («Еще чего!» - возмутилась мантия внутренним голосом Малфоя), и все будет исключительно хорошо. Но Драко никогда не хотел и не умел быть ни матерью Терезой, ни «Гринписом», несущим мир и покой заблудшим зверюшкам. Зато он умел ставить цели и составлять планы по их достижению. И обладал богатой творческой фантазией. И одним прекрасным утром (тем самым, кстати, с которого начался наш рассказ) он достал эту слегка запылившуюся без дела фантазию из-под гнета будничных хлопот и бытовых мелочей и использовал для того, чтобы найти способ вернуть Поттера самому себе. Было это ровно за неделю до любимого поттеровского праздника – Рождества. *** Неделя оказалась для Драко весьма насыщенной. Дома он показывался редко. Поттер в полном одиночестве (не считая Кричера и нескольких флакончиков Экстазелья) скучал, хандрил и куксился. Свое участие в украшении дома к празднику он ознаменовал тем, что наколдовал в качестве елочных игрушек несколько мини-бутылочек «Старого Огденского», а на верхушку елки прилепил звезду, которая, несомненно, заняла бы первое место в номинации «Ни одной прямой линии». Драко молчал и загадочно улыбался, но впавший в черную меланхолию Поттер ничего не замечал. Рождественским утром первым посетителем дома Поттер-Малфоев стала почтовая сова, влетевшая прямо в спальню с экстренным выпуском «Ежедневного пророка». Драко бросил беглый взгляд на первополосную фотографию, на огромные буквы короткого заголовка и толкнул в бок Поттера. - Гарри, просыпайся! Приветствие, вылетевшее из уст Поттера, даже при большом желании трудно было счесть «Добрым утром». - Мальчик-Который-Наше-Все, просыпайся! Тебя ждут великие дела! Кто, в конце концов, должен мир спасать? – в голосе Драко причудливо смешались досада, беспокойство и хулиганская веселость. Он криво нацепил на нос наконец-то вылезшего из-под одеяла Поттера очки и ткнул ему газету. Гарри понадобилась всего пара минут, чтобы переварить заголовок, кричавший: «ВОЛДЕМОРТ ВЕРНУЛСЯ!!!». Затем Драко с большим интересом наблюдал ряд странных метаморфоз. Сначала Поттер бросил газету на кровать и убежал в ванную. Вернулся с мокрой головой («Холодная вода», - подумал Драко) и снова вцепился в газету. Произнес «Не может быть!». Побегал по комнате. Взглянул на Драко, явно не видя его. Посмотрел в газету, в окно, на часы, на камин и на брошенные под кроватью носки. И снова забегал по комнате. - Так… - доносилось до Драко, - …так. Надо связаться с авроратом, с Министром… нет, сначала лучше с Роном и Гермионой. Побывать в редакции, выяснить, от кого информация… забрать меч Годрика из музея… запастись зельями… отполировать палочку… Драко, - наконец-то Гарри вспомнил, что не один в комнате, - это дементор знает что такое происходит! Волдеморт возродился! Представляешь, опять все сначала! Абсолютно не заметив философского молчания Малфоя, Гарри выскочил за дверь и вернулся уже в своей аврорской мантии. Глаза его блестели, движения были стремительны, а волосы превзошли все пределы лохматости. - Ты не против подождать с завтраком? – спросил он деловито. – Я скоро вернусь. Драко кивнул, изо всех сил стараясь скрыть улыбку. Да, это того стоило – долгие поиски давно сровненной с землей могилы Риддла-старшего, взятка в две сотни галлеонов азкабанскому начальнику охраны за несчастный мизинец самого ревностного Пожирателя, извлечение из Поттера якобы для экспериментального зелья пары капель крови – он еще, паршивец, бутылку лучшего драконьяка стребовал за донорство… Затем не самый приятный ритуал воскрешения и спешное сматывание от вылезающего из котла в неглиже Повелителя. Зато Поттер снова был Поттером – Мальчиком-Рвущимся-Спасать-Мир. Эх, жаль, нельзя прямо сейчас затащить его в постель – такого… искрящегося. Ничего, подождем… А с возрожденным Темным Лордом они как-нибудь разберутся. В конце концов, не в первый раз. - С Рождеством тебя, Гарри, - негромко сказал Драко в пространство и довольно показал язык волдемортовской фотографии в газете. T H E E N D (полный и окончательный! И больше никаких квадриквелов))