мы не плакали, когда уходило детство. мы расставались с ним с блеском в глазах и неумолимой верой в то прекрасное будущее, которое придумывали вместо сказок перед сном. мы бежали вперед, сбивая коленки в кровь. падали, поднимались. но бежали так быстро, насколько хватало сил.
мы не плакали, когда вспоминали детство. мы смеялись над прежними глупостями. вспоминали тех маленьких нас, которыми мы были когда-то давно. те маленькие идеалы, в которые мы так отчаянно и наивно верили. глаза горели еще ярче, а коленки кровоточили еще больше. мы по-прежнему бежали вперед.
мы не плакали, когда отрекались от памяти. мы стирали ее бездушно, спокойно. мы холодно вычеркивали воспоминания, спрятанные в нашей жизни. людей, которые когда-то эти воспоминания сделали. коленки болели и глаза загорались еще ярче. завтра все будет с нового листа. больше ничто тебя не остановит от этой важнейшей в твоей жизни гонки.
мы не плакали, когда память возвращалась обратно. мы отстраненно перебирали страницы, как когда-то фотографии в альбомах. перелистывали, изредка позволяя погрузиться в то, что когда-то было всей нашей жизнью. какая разница? это когда-то случилось, но все так меркнет по сравнению с тем, что коленки отказываются подчинятся. они дрожат, они уже перестали кровоточить. они болят так сильно, что не хотят больше подчиняться силе твоей воли. и поэтому глаза горят еще жестче. ты борешься изо всех сил. ты так сильно хочешь бежать быстрее. ты так торопишься.
мы не плачем. мы перестаем бежать. спотыкаемся, падаем. смотрим на то, во что превратили наши коленки, когда-то слега кровоточившие от глупых ссадин в далеком-далеком детстве. помним ли мы тех нас? помним ли мы то, кем когда-то были? можем ли мы вспомнить. вспоминаем. и только тогда начинаем плакать. памяти нет. нас не осталось.