(

Подумайте вот о чем. Есть настоящие биологические фрики, как родившиеся такими от природы, так и создавшие себя сами. В течение долгого времени хитом программы Барнума были его «Сиамские» близнецы, Чанг и Энг (термин, оставшийся с времен периода Ориентализма. Из всех сросшихся близнецов, показываемых в девятнадцатом веке в цирке и на праздниках, только одни действительно родились в Сиаме). На сцене Чанг и Энг рассказывали о своей жизни, пели и позволяли другим рассматривать себя. Слова их свидетельствовали о том, что они люди. Но они были и существами, мутантами, свидетельством того, что эволюция – это игра случая, а природа – шутница.
Чанг и Энг иммигрировали в Штаты. Но антрепренер, хотевший заполучить экзотические образцы из далеких стран, очень часто не мог найти подлинный товар. Поэтому Джойс Хетт была образцом. Бесстыдное мошенничество с добавкой, при возможности, значительной доли злободневности. Когда началась Гражданская война, Барнум загримировал циркового актера в черный цвет, одел его в меховую тунику, поместил его на фоне декораций, изображающих джунгли, и спросил публику: «Что это?» В 1875 году он отдал афро-американцу Уильяму Генри Джонсону роль в представлении «Что это?», и тот играл эту роль в течение многих лет, уже и в следующем веке.
« Является ли это низшим классом ЧЕЛОВЕКА? Или это высший класс ОБЗЬЯНЫ? Никто не может сказать! Возможно, это и то, и другое. Это не относится к теме САМОЕ УДИВИТЕЛЬНОЕ СУЩЕСТВО, ЖИВШЕЕ КОГДА-ЛИБО, это было поймано в диком, варварском штате в Центральной Африке, ему, возможно, около 20 лет, он ростом в 2 фута, интеллигентный, способный, активный, спортивный и ИГРИВЫЙ КАК КОТЕНОК. У него череп, конечности и общая анатомия ОРАНГУТАНГА, и ВЫРАЖЕНИЕ ЛИЦА как у ЧЕЛОВЕКА».
В 1906 году, когда Уильям Генри Джонсон все еще играл роль отсутствующего звена между человеком и приматом, группа антропологов прибыла в Нью-Йорк и привезла с собой Ота Бенга, пигмея племени Батва из Центральной Африки (central African Batwa), которого привезли в США двумя годами ранее как участника показа деревни пигмеев на Международной выставке в Сент-Луисе. Ученые поместили Ота Бенга в клетку для обезьян в зоопарке в Бронксе.
Любовь Барнума к надувательствам публики, основанным на расовых вопросах, вдохновила новое поколение предпринимателей в шоу бизнесе. Если владельцы цирка не могли найти настоящих темнокожих субъектов, то для исполнения такой роли они находили белокожих американцев с физическими недостатками. Антропологи популяризовали идею о том, что не быть белым человеком означало находиться на низшей ступени эволюционной шкалы. Некоторые из них превратили университеты в достопримечательности для показа туристам. Другие ушли в шоу бизнес и стали показывать объекты исследований в водевилях.

К 1880-м годам американцы главенствовали в мире, как в правде, так и в вымыслах, от войн и до ярмарок.

Вот что поразительно в Майкле Джексоне сегодня: он сочетает в себе составные элементы всей этой истории. Некоторые он просчитал сам, некоторые вышли за пределы его контроля. Некоторые заперли его в ловушке точно так, как был заперт Ота Бенга за решеткой зоопарка в Бронксе. Начиная с середины 80-х годов и далее, он превратил себя в вопрос «Что это?» Со всей своей гениальностью и благородством артиста, с единственным в таком роде и потрясающим, вызывающим страх усердием человека.
Был ли он мужчиной, мальчиком, мужчиной-мальчиком или мальчиком-женщиной? Манекеном или постмодернистским зомби? Вот темнокожий человек, который когда-то выглядел безошибочно черным, и потом выглядел белым, или во всяком случае не черным. Он был, по меньшей мере, новым типом мулата, созданного наукой, медициной и косметологией. Биология определяет мулата как бесплодного отпрыска животного или растения. С облегчением должна сказать, что подсчет сперматозоидов Майкла Джексона – это одна из немногих вещей, о которых мы ничего не знаем. Мы в определенной степени убеждены, что он выбрал нетрадиционный путь воспроизведения потомства: здесь опять-таки наука объединилась с природой, чтобы действовать по его требованию.

Да, но искусство! Его поразительное, невиданное искусство возместило ему все. Искусство предопределяет противоречия и не приветствует страстных желаний; возвеличивает то, что является испорченным или инфантильным, чрезмерным и ярким как мечта, вкрадчивым, низким, неисправимо романтичным. Оно создает форму и задает ритм для зарождения фантазий. Создает общий источник мифов, мечтаний и кошмаров; архив общей истории. Совместное воплощение звука и движения: мелодий и ритмов; музыкальные выражения и танцевальные па, которые учащают пульс и ввергают в шок нервную систему.

Когда сегодня хвалят Майкла Джексона, вспоминают его таланты и говорят, почему его любили, то всегда упоминают видео Триллер, выпущенное в 1983 году. Это короткий по времени шедевр, великолепно продуманный и выполненный фильм ужасов. Это рассказ о двояком, о человеке с двумя «я» и двумя душами, как доктор Джекилл и Мистер Хайд, как Уильям Вильсон Эдгара По или Дориан Грей и его портрет. Обычный человек и его необъяснимая двойная натура. Какая из его личностей настоящая? «Всё, чему следовало бы остаться тайным или скрытым, но что обнаружилось». Обычный человек грустно размышляет и страдает. Почему он чувствует какую-то связь с этим ужасным и опасным другим я? Почему его влечет к чуждой, даже преступной жизни? Как он держит это второе я в секрете? Действительно ли он хочет прятать его, особенно от женщины, чьей любви он искал и выиграл?

Триллер начинается – мы видим Майкла, в красной кожаной одежде, он идет по пустынной улице с девушкой со свежим личиком, волосы собраны в конский хвост, одетой в фетровую юбку, белую блузку и двухцветные туфли. Они тинэйджеры из 50-х годов. (Мы редко видели таких негритянских мальчиков и девочек, живущих по соседству с нами в 50-е годы). «Ты знаешь, что ты мне нравишься». – говорит он застенчиво, но убедительно. «И ты мне нравишься» - пылко говорит она. «Ты будешь моей девушкой?», спрашивает он. «О, да» - отвечает она. Но он хочет что-то сказать ей. Тень пробегает по его лицу. «ты знаешь. Я не как другие парни», - говорит он, на что она отвечает: «Я знаю. Поэтому ты мне и нравишься».
И затем, прямо у нее на глазах, происходит трансформация. Уродство. Он превращается из красивого молодого мужчины в волосатого, с красными глазами оборотня. Она кричит, поворачивается, и бежит. Он бежит за ней, прижимает к земле; мы видим. Как расширяются ее глаза, когда она смотрит на него и ждет – часто это бывает последним кадром в фильме ужасов – камера показывает широко открытые глаза жертвы. Это, конечно, наши глаза, но мы продолжаем смотреть. Также смотрит и девушка из Триллера. Она – это мы. Она продолжает пятиться назад в безопасное место, чтобы ей все еще можно было смотреть на Майкла и любить его, в то время как он растет, увеличивается вдвое и разделяется на две личности… А затем, а затем….
А затем мы попадаем в кино, наблюдая все это на экране. Майкл и его девушка сидят в зале, она дрожит и прячет лицо, уткнувшись в его плечо. Он, чавкая, ест попкорн и с усмешкой смотрит на экран. Огонек жадности мелькает в его глазах.
Они покидают кинотеатр и начинают долгий путь домой. Они приближаются к заброшенному особняку. И неожиданно начинают появляться монстры. Руки и ноги со скрежетом вылезают из земли; неясные фигуры поднимаются и крадутся между деревьев. Скелеты и демоны собираются около особняка. Это вальпургиева ночь в предместье. Но это и ночь кино. Они танцуют в унисон под тяжелый барабанный ритм, гремя костями, скользя по земле, плечи двигаются как лопаты вверх и вниз, вперед и назад. Можно услышать, как голос Винсента Прайса (Vincent Price) – эти украшенные орнаментом звуки и слова, это глухое и глубокое вибрато – произносит нараспев, нет, исполняет рэп: «Гончие ада ждут любого, кто бы ни был найден без души, чтобы проглотить его». (The hounds of hell await whosoever shall be found without the soul for getting down”). Вурдалаки и демоны, выходящие из умерших, говорят нам, это «страх сорока тысяч лет».
Девушка прячется в особняке и захлопывает дверь. Бесполезно. Тяжелые кулаки проламывают стены; тела вдребезги разламывают дверь. Они придвигаются все ближе и ближе4 она сворачивается в дрожащий от страха комок и…. Тишина. «Вставай, пошли» - говорит Майкл с милой улыбкой. «Я отведу тебя домой». Он помогает ей подняться на ноги, обнимает рукой за талию и ведет в безопасность. Затем он поворачивается к нам на момент, в последний раз. Красный цвет – цвет демонов. Его улыбка становится шире и застывает; в его глазах сверкает желтый огонь. Видео заканчивается. Идут титры с именами авторов. Добро или зло, жертва или преступник; экранный Майкл будет менять свои сущности все время.

Жизнь – другое дело. Переходя от искусства к жизни, Фрейд говорит о страхах, которые мы не можем разогнать или преодолеть. Лучшее, что мы можем сделать, это подавить их. Но они возвращаются замаскированными в другой облик. Они выглядят по-другому, незнакомо, но мы знаем их; они затягивают нас назад. Как мог бы доктор Джекил жить и работать, если бы мистер Хайд не был рядом и не действовал, ведомый его ужасными, кровожадными импульсами? Дориан Грей не мог бы продолжать жизнь, если бы на чердаке не было его портрета – и если бы он не мог забывать о нем почти все время.

Искусство делает все это приемлемым, даже захватывающим. Но когда искусство переходит в жизнь и фантазия становится биографией, мы испытываем шок. Именно это произошло с Майклом Джексоном в 90-е годы.
Насколько его музыка и танцы все больше теряли значение, настолько же все больше в центре внимания становилась его внешность, его браки, его дети в масках, первые обвинения в сексуальном насилии. С наступлением нового тысячелетия были заново выпущены старые хиты и предъявлены новые обвинения в сексуальном насилии. Все эти образы были с нами во время уголовного суда в 2005 году. К этому времени его необъяснимая странность проявилась в высшей степени; его двойственность, кем бы или чем бы она ни была, казалось, торжествовала. Как говорил Фрейд: «Вы можете говорить о живом человеке как о чем-то сверхъестественном, что мы и делаем, когда приписываем ему злые намерения. Но это не всё. Мы должны чувствовать, что его намерения причинить нам зло должны быть осуществлены с помощью особенных сил». Но кто же является второй сущностью Майкла Джексона? Темнокожая личность, его я, которое мы больше не видим кроме как на старых фотографиях и видео? Хороший ли он человек или хищник? Защитник детей или педофил? Гений, которого дискредитировали, или интригующая знаменитость, старающаяся удержать свою славу любой ценой? Звездный ребенок, боящийся постареть, или психически больной фрик/извращенец/психопат? Что если «или» является «и»? Что если он – всё это вместе?