То ли все никак не наступающая весна виновата, то ли просто скука, то ли то что я легла в 4, а встала в 9...
Ну да не важно... в общем вот такой мне бред сочинился... Бред этот еще не отредактированный и кинутый прямо из черновика, так что не удивлюсь если там и смысла толком никакого пока не прослеживается и куча орфографических ошибок...
Вот сижу и думаю, стоит продолжать сей бред или нет...

Мы дружили с самого детства. Я и Кён были не разлей вода еще со средней школы. Сначала это был просто мальчик с немного непонятными, не типичными для японца привычками. Потом он дослужился до звания одноклассника, сидящего за соседней партой и дававшего списывать. Ну а после стал моим самым дорогим другом со странностями. Хотя все мы немного со странностями. Я доверял ему все свои тайны, каждую мелочь обо мне он знал, однако редко что либо рассказывал о себе. Возможно дело в том, что я постоянно тараторил и не давал ему вставить слово, а возможно он просто не хотел мне ничего рассказывать. Я знал лишь, что его мать умерла, когда Кёну было 4 года и воспитывается сейчас он отцом. Вот и все. Не велика информация, да? Но в детстве меня это особо не напрягало.
Уже потом, когда мы стали старше я начал интересоваться подробностями его жизни, но каждый раз натыкался на глухую стену. Меня волновало то, что я ни разу не был у него дома, не смотря на то, что мы дружим уже долго. Более того, я знал лишь где примерно находится его дом. Зато Кён любил ночевать у меня. Порой мы ночами могли разговаривать о всякой ерунде, а потом сонные с синяками под глазами мы шли в школу. Как-то раз во время одной из таких ночевок мы сидели с моей мамой в гостиной и пили чай. Раздался телефонный звонок и я пошел снять трубку. На следующий день мать попросила больше никогда не оставлять ее наедине с «этим ребенком». Я был неприятно удивлен, но пропустил это мимо ушей, мало ли что могут напридумывать наши мамы.
В начале старшей школы, когда я уже вполне реально понимал, что у каждого человека есть свои проблемы, то стал приглядываться к своему другу еще более пристально. Меня невероятно напрягали его ежемесячные «соревнования по карате», после которых он возвращался вымотавшимся, похудевшим и, как правило, или с перебитым носом, или с разбитой губой, или с синяком под глазом. Так же уже неприятно стали удивлять деньги, которые у него были всегда. Если в детстве меня это несказанно радовало, то сейчас я уже начал задумываться. И главный вопрос: ну почему он так не хочет чтобы я хоть раз пришел к нему домой?? Конечно, это все могло быть лишь моей параноей и Кён действительно ездил на соревнования, а его папа был богатым и чрезмерно строгим человеком, что мне наши общие друзья и моя девушка на тот момент и говорили, но жгучий червячек неприятного предчувствия не оставлял меня.
Мы тогда заканчивали старшую школу и нам было по 19 лет, когда я потерял с Кёном все связи. Он просто пришел с утра в школу, вроде бы как обычно, и просто забрал документы, сказав, что хочет перевестись. У директора, говорят, челюсть тогда отпала от удивления. Отличный ученик в конце последнего учебного года ни с того, ни с сего вдруг решил перевестись. А мне Кён пообещал позвонить вечером и все объяснить. И я поверил. Но звонка не было ни вечером, ни на следующий день, ни через месяц, ни через год, ни через два…
[500x500]