О бессмертии души человеческой, пишут и говорят много. Говорят верующие, учёные, доктора и все, все, все. Я, хочу выразить своё понимание этого. Своё мнение, никому не навязываю, не выдаю его за истину, просто, делюсь. Сам я, человек не верующий. Когда удаётся, читаю Библию. Ведь, должен же я знать, во что не верю. Уважаю мнение людей верующих, если даже, не всегда соглашаюсь. В детстве, меня крестили. Крестила мать, тайком от отца. Но, повзрослев, узнал, что это легенда. Отец всё знал. Просто, в то время страна жила по заветам Партии. Отец, дабы угодить жене и парткому, разрешил крестить меня, в то время, когда он будет в командировке. Так, что, я благодаря родителю своему, чист перед Господом Богом и перед Коммунистической Партией.
Многие считают, что душа, после смерти, должна покинуть тело и жить своей, неприкаянной жизнью. Человека не будет, а душа его – бессмертна! Не верю! Не верю я, что когда меня не станет, моя душа, как беспутная вдова, будет скитаться в ожидании другого тела. Не верю я, не в какие реинкарнации. У меня, наверное, есть душа, многие говорят, что я человек душевный. Но моя душа, умрёт со мной. Не будет она летать в небесах.
Я, так понимаю бессмертие. Каждый человек, бессмертен по своему. Для нас бессмертны имена великих людей, полководцев, царей, писателей поэтов и т. д. Мы не видим и не слышим души А.С.Пушкина, например, но не забываем его. Для людей, он – бессмертен. Так же, Александр Македонский. Перечислять можно, до бесконечности. Простые люди, тоже бессмертны. Каждый по-своему. Да, я не прославился в веках. Но, несмотря на это, на месте моего захоронения, лет через восемьдесят, вырастет большое дерево. Клён, например. (Обидно, если – дуб). Кладбища уже не будет. На этом месте будет, скорее, парк. И, вот, моя пра-пра-пра-правнучка, будучи молоденькой девушкой, сама того не сознавая, придёт к этому клёну, и, прижавшись щекой, будет делиться своими, девичьими секретами. Вот, в этом и есть моё бессмертие.
Возможно, этот клён, распилят на доски, и одна доска, попадёт в руки хорошего резчика по дереву. Он создаст на ней шедевр, и буду я, в виде изукрашенной доски, храниться в музее. (Но, это во мне, гордыня заговорила. Лишь бы, в музей.)
Не важно. Главное, я знаю, что моя душа не будет летать в небе, со стаей диких голубей, и гадить вниз на то, что построено мною при жизни.