Четыре века пролетело. Венера сильно постарела. Обвисли груди, лоб в морщинах, но вкус любви ещё силён, воспоминанья о мужчинах, нет-нет, да и приносит он. Венера, сидя на Олимпе, поставив ноги в таз с водой, всё вспоминает Парацельса, что-ж этот плут, ещё живой? Пусть он мне груди накачает, бальзамом ноги разотрёт. А вдруг, из дома престарелых, Адонис вновь ко мне прийдёт? Прийдёт он, друг, раздвинет шторы, засунет за кровать копьё, я обниму его за шею, и будь, что будет....Ё-моё!