ЗОЛОТОЙ ПЕСОК
- Валерка! Отдай копейку! Вор! Эта копейка общая!- десятилетняя я с воплем гналась за своим соседом Валеркой по булыжным мостовым средневекового города.
- Отдай наши деньги! - кричала я на всю округу, падая и снова поднимаясь, не чувствуя боли разбитых коленок. Но Валерка бежал легко и вприпрыжку, успевая не только ловко ускользать в подворотни, но и кривляться на ходу, приплясывать и дразниться.
- Отдай, хуже будет,- кричала воинственная я, готовая умереть, но догнать Валерку и с боем вырвать общественное добро.
Мы бежали по старым-старым улицам, еще чудом сохранившим свои прежние названия – Глубокая, Зеленая, Хасанская, Гутарная. По дворам, то падающим отвесно в серые видавшие виды фундаменты, то выходящие в скверики, где польские пани в шляпках и перчатках, чинно прогуливали своих детей и внуков. Мы бежали мимо знакомых подъездов, которые в этом городе назывались брамами. Мимо булочной, в которой покупали на всех "петушков" на палочке. Мимо кинотеатра, в котором до одури смотрели « Неуловимых мстителей» и « Вия».
- Стой! Не уйдешь!- все еще кричала я . Но надежда поймать и поколотить Валерку становилась все более и более призрачной.
А дело было в том, что в те далекие советские времена, приличные дети из приличных семей вдруг взяли и организовали во дворе капиталистическую Торговую компанию.
За день до этого ко мне приехала погостить кузина и привезла с собой сотню подписанных открыток из серии «Творчество народов мира». На них были изображены куклы в костюмах всех стран и континентов. В те времена все девочки собирали эти открытки, обменивались ими и хвастались.
По совершенно невыясненным причинам мы с сестрой продали по копейке половину старых открыток, на вырученные деньги закупили новые и продали их «потребителю» по две копейки, дешевле, чем в киоске. Почувствовав страсть к свободному предпринимательству, мы «наняли Валерку и его товарищей скупить в округе все открытки данной серии, предварительно озадачив их продажей оставшихся старых по дешевке. Предприятие процветало. Наёмные шести-семи-летние работники валили валом. К вечеру Торговый дом владел капиталом в три рубля. И наступало торжественное время выдачи зарплаты. Зарплата всем полагалась равная. Одна копейка на нос.
И вдруг Валерка, самый лучший, самый смелый из всех мальчишек во дворе, заявил, что ему нужна зарплата в две копейки. И самолично, без всякого совета с товарищами, взял ее из общей кассы и гордо пошел домой ужинать, посвистывая. Возмущенные акционеры Торгового дома залились слезами (как с Валеркой драться? Он же в четвертом классе! ). И только я с воплем « Стой!» бросилась в погоню за нарушителем корпоративной этики.
Валерка бросился в подъезд, я за ним, Валерка играючи взлетел на четвертый этаж, я за ним, Валерка бросился к двери чердака, но она оказалась закрытой. Западня.
- Ага, - я уже потирала руки, - Ага, попался! Отдавай по - хорошему нашу копейку!
Между нами оставался один пролет лестницы. Валерка дернул чердачную дверь еще раз. Нет, заперта.
Вдруг, развернувшись ко мне и посмотрев в глаза, он крикнул на весь подъезд:
- Я люблю тебя! Я тебя люблю!
Я остановилась. Оставалось всего лишь несколько ступенек, но я почему-то остановилась. И не смогла больше сделать ни шага.
- Дурак! – крикнула я. Дурак! И побежала вниз, совершенно забыв о копейке. Я бежала по лестнице, не понимая, почему я бегу вниз. И почему у меня совсем нет усталости, как будто не я гонялась за Валеркой битый час по улицам. Но добравшись до подвала,я села на старый сундук и громко заплакала. То ли от обиды, что теперь мой авторитет среди акционеров Торгового дома потерян навсегда, то ли от усталости, то ли от того, что вдруг совершенно пропал интерес к игре, которая казалась целый день такой увлекательной,то ли еще от чего. От чего обычно плачет неведомое девичье сердце..
А вечером родители узнали о нашей склонности к буржуазным ценностям и заставили ходить по квартирам покупателей и отдавать назад вырученные, честно заработанные деньги. Не подобало пионерам думать и зарабатывать. Ну, да ладно. Деловая жилка была с успехом выкорчевана и предана анафеме. А вот те слова, сказанные Валеркой, я вспоминаю до сих пор. Я никому их не отдала, хоть и была совсем не жадным пионером, с открытой душой. Я тайно оставила ЭТО себе. И рассказала только Саше Щурыгину, которому эта история очень понравилась. Поэтому я и не переживала о деньгах, которые у нас тогда реквизировали. Ведь у меня осталось что-то гораздо более значимое. Лена
