Жили–были, варили кашу, закрывали на зиму банки. Как и все, становились старше.
На балконе хранили санки, под кроватью коробки с пылью и звездой с новогодней ёлки.
В общем, в принципе — не тужили. С расстановочкой жили, с толком.
Берегли на особый случай платье бархатное с разрезом, два флакона духов от гуччи,
фетра красного полотреза, шесть красивых хрустальных рюмок и бутылку китайской водки.
А в одной из спортивных сумок надувную хранили лодку.
Время шло, выцветало платье, потихоньку желтели рюмки, и в коробочке под кроватью
угасала звезда от скуки. Фетр моль потихоньку ела, лодка сохла и рассыпалась.
И змея, заскучав без дела, в водке медленно растворялась. Санки ржавились
и рыжели. Испарялся закрытый гуччи. Жили, были, и постарели, и всё ждалио собый случай.
Он пришёл, как всегда, внезапно. Мыла окна, и поскользнулась. В тот же день, он упал с инфарктом.
В этот дом они не вернулись.
Две хрустальные рюмки с водкой, сверху хлеб, по квартире ветер. Полным ходом идёт уборка,
убираются в доме дети.
На помойку уходят санки, сумка с лодкой, дырявый фетр. Платьем, вывернув наизнанку,
протирают за метром метр подкроватные толщи пыли. В куче
с хламом — духи от гуччи.
Вот для этого жили–были.
Вот такой вот "особый случай".

Мальвина Матрасова