Божьей милостью зодчий

Из истории

75 лет назад не стало основоположника новой армянской архитектуры Александра Таманяна.

Александр родился в Екатеринодаре (ныне Краснодар) в семье Аванеса (Оганеса) Миграновича Таманяна (Таманова), мелкого банковского служащего. Сыновей у Аванеса было пятеро. Еще в раннем детстве у Александра появилась страсть к рисованию.

Не имея средств дать должное образование всем своим сыновьям, Аванес Таманов обратился за помощью к армянской общине Екатеринодара, прося за Александра. Соотечественники собрали денег и отправили одаренного юношу на учебу в Санкт-Петербург.

В 1898 году он уже на архитектурном отделении Высшего художественного училища при Императорской Академии художеств.
В годы учебы сдружился с преподавателями Академии Леонтием и Альбертом Бенуа, студентами Николаем и Евгением Лансере, Владимиром Щуко, Николаем Соколовым, Георгием Гинцем, Евгением Шретером. Сплотил единомышленников в архитектурный кружок, члены которого изучали здания Петербурга, делая их зарисовки и обмеры. С этими мэтрами в искусстве Александр Таманян сохранит теплые отношения до конца дней.

В становлении новой школы армянской архитектуры в 20-30-х годах XX века Петербург сыграл едва ли не решающую роль, вскормив свежими идеями молодых архитекторов Николая Буниатяна, Гавриила Тер-Микелова, Газароса Саркисяна, Василия Мирзоева (Мирзояна), а это неполный перечень армян, получивших достойное образование в городе на Неве.

Окончив в 1904 году Высшее художественное училище у известного архитектора профессора Александра Померанцева, Таманян воплощает архитектурные проекты в городе, где приобрел основательные знания..

в 1908 году Александр Таманян обвенчался с 23-летней Камиллой Матвеевной Бенуа-Эдвардс – дочерью английского промышленника, внучкой известного русского архитектора Николая Леонтьевича Бенуа (1813-1898) – главного архитектороа Петергофа, позже – главного архитектора Императорских театров.

СТАНОВЛЕНИЕ СТИЛЯ

Творческие искания Александра Таманяна не ограничивались Санкт-Петербургом. В 1911-1912 годах на месте ветхой деревянной постройки он возводит в Царском Селе (ныне город Пушкин) частью двухэтажный и частью трехэтажный на высоком подвале каменный дом для церемониймейстера двора Его Императорского Величества Василия Петровича Кочубея, князя весьма взыскательного вкуса.

Архитектор избрал стиль раннего ренессанса, убранство напоминало о древности рода Кочубеев. Общая гамма интерьера строилась на сумеречных тонах коричневого, зеленого цветов с золочеными проблесками тисненой обтяжки стен и рельефного фриза. Дубовые резные наличники высоких дверей украшали овальные вставки из зеленого камня. Поражал угловой камин с фигурным навершием и керамической облицовкой с рельефными изображениями Адама и Евы. По замыслу Таманяна большая гостиная отличалась богатством убранства: золоченой лепкой, зеркалами и живописными панно над дверями.

Перебравшись в новый дом, в январе 1914-го князь устроил бал-новоселье. Среди желанных гостей оказался и Таманян. Привередливый, но и благодарный Кочубей упросил супругу на первый тур вальса пригласить молодого архитектора. В тот вечер Таманян был в центре внимания светского общества.

На первом городском конкурсе «На красоту фасада дома», объявленном Московской Думой в 1914 году, главную премию получил дом князя Щербатова на Новинском бульваре, 11, а сам автор проекта удостоен был Золотой медали.

Так к 33-летнему Александру Таманяну и пришла известность. Остался доволен и хозяин дома князь Щербатов, вложивший в его строительство средства, вырученные от продажи южных своих имений в 20 тысяч десятин отменного чернозема. Льстило князю и то, что из 18 домов, построенных в Москве в 1913 году и выставленных на конкурс, его строение выделялось строгим великолепием ампира.

С приходом большевиков жильцов с Новинского бульвара выставили вон, превратив уникальный дом-дворец в советскую коммуналку для рабочих Трехгорной мануфактуры.

Начало 1914 года буквально осчастливило Таманяна: 7 января по инициативе членов Императорской Академии художеств Леонтия Бенуа, Федора Беренштама и Алексея Щусева он избирается академиком.

Увлекшись театром и оформлением спектаклей, новоиспеченный академик дружит с видными театральными деятелями Юрием Юрьевым и Алексеем Алексеевым-Яковлевым, художниками Мстиславом Добужинским и Орестом Аллегри. Не в их ли обществе родилась идея создания Театра оперы и балета в Ереване?!

На общем собрании деятелей искусств столицы, созванном Обществом архитекторов-художников Санкт-Петербурга 1 марта 1917 года в Михайловском театре, в котором приняли участие 1403 представителя, с программной речью выступил Александр Таманян, определив цель, основные положения и методы руководства создаваемого Союза деятелей искусств.

Затаив дыхание, доводам Таманяна внимал не только зал, но и весь президиум – композитор Александр Глазунов, художники Илья Репин и Леонтий Бенуа, театралы Федор Шаляпин и Михаил Фокин, писатели Максим Горький и Леонид Андреев, архитекторы Алексей Щусев и Мариан Лялевич. Был создан временный комитет уполномоченных Союза, который, выдвинув Таманяна в председатели, поручил ему выступать от имени всех деятелей искусств Петербурга.

Союз вобрал в себя 200 художественных учреждений, обществ и групп. Состоял он из 8 «курий» – по числу основных видов искусства. Возглавив Союз, Таманян берет на свое попечение охрану памятников старины, которые в то время подвергались бездумному уничтожению.

В том же 1917-м Таманяна избирают председателем Совета Академии художеств на правах вице-президента и председателем Совета по делам искусств, образованного при комиссаре Временного правительства.

Союз, как умел, отстаивал автономию искусства и художественного образования, протестуя против попыток Временного правительства контролировать художественную жизнь.

К тому же, внутренние распри усложняли работу. А тут еще приспела Октябрьская революция…
В кабинет вице-президента Академии художеств Александра Таманяна ворвался перепоясанный пулеметными лентами матрос и рявкнул: «Теперь я здесь главный, представитель Балтфлота».

12 апреля 1918 года постановлением Совнаркома Академия художеств была упразднена, К осени Союз деятелей искусств распался. Перед академиком встала дилемма: либо остаться и жить в унижении, либо уехать на родину предков.

В мае 1918 года Армения провозгласила себя независимой республикой и позвала всех соотечественников впрячься в дело создания нового государства.

Лето 1919 года. Простившись с Петроградом, Александр Таманян ступил на землю Армении. На волне чисто патриотического порыва прибыли в Армению также Мартирос Сарьян и Александр Спендиаров.

Все они осознавали, что обедневшая, наводненная беженцами да к тому же все еще воюющая страна условий для нормального творчества создать не может. Знали и о том, что поступком своим они надолго выпадают из мирового художественного процесса. Однако верх взял здравый подход к делу. Они понимали, что могут стать спасительными мостиками для переброски величия духа нации из прошлого в будущее.

Специально под Таманяна 8 мая 1920-го было учреждено Управление главного архитектора.
Тогда-то по заказу правительства Первой Республики Армения и начинается его работа над генеральным планом Еревана.

Занимается управление еще и проектированием деревень, а также – в лучших традициях национального зодчества – школ, больниц, домов культуры, общественных зданий. Под присмотром Таманяна проводятся капитальная реконструкция первой городской лечебницы, строительство микробиологического центра, штукатурного завода и других объектов. Александр Таманян и художник Акоп Коджоян разрабатывают герб Первой Республики.

Составление генплана столицы подходило к концу, когда 29 ноября 1920 года власть в республике перешла к большевикам.

Здоровые силы Первой Республики Армения решились на попытку вернуть себе власть. Казалось, дашнакам это удалось: в феврале 1921 года они отбили у красных Ереван, но уже в начале апреля начался массовый отход патриотов в Зангезур, где еще держали оборону отряды Гарегина Нжде.

Татевский монастырь стал средоточием обреченных. Голод брал их за горло. Во избежание необратимых бед Спарапет Нжде с согласия персидских властей принял на себя ответственность за переброску небольшими группами этих несчастных в Тавриз (Тебриз). И в первую очередь интеллигентов, людей творческих. В списке первого «каравана» оказалась и семья Таманяна – он, жена, дочь.

Не успел Таманян с семьей прибыть в Тавриз, как его тут же упросили взяться за разработку проекта главного проспекта города. И он с головой ушел в работу.

Массовый исход соотечественников вынудил большевиков объявить всеобщую амнистию для вынужденных переселенцев. К сентябрю основная масса бедолаг вернулась из Тавриза на родину.

Эмиссары красных уговаривали и Таманяна. Но то ли внезапная смерть доченьки Маруси, то ли неприязнь к новой власти удержали его на месте. Как подарок судьбы, у Таманянов 31 мая 1922 года рождается сын. Уважив желание жены, Александр Иванович нарек сына Юлием, в честь основателя русской ветви Бенуа.

В 1923 году Александр Мясникян, председатель Союзного Совета ЗСФСР, секретарь Закавказского крайкома ВКП(б), отряжает в Тавриз за Таманянами специальный поезд. И миссию эту доверяет председателю Совнаркома Армении Саркису Лукашину (Срапионяну), тому пришлось довольно долго убеждать академика в необходимости вернуться и продолжить работу над генпланом столицы… Встречать Лукашина и «тавризского беглеца» с семьей, которые везли с собой и цинковый гробик с останками Маруси, глубокой ночью на ереванский вокзал явилась группа товарищей из СНК, ЦИКа, ЦК и ЧК.

Первым делом Таманян захоронил свою Марусю на ереванском кладбище – в склепе, который возвел на двоих – для дочери и для себя: Александр Иванович хотел быть упокоенным рядом с дочерью.

Облеченный доверием новых властей, Таманян дорабатывает генеральный план города Еревана, назначается председателем высшего технического совета Совнаркома Армянской ССР (по сути – главный инженер СНК), а также вице-председателем Государственного планового комитета (Госплана) республики.

В апреле 1924 года генплан реконструкции столицы республики и был утвержден.

Таманян дал свое видение большого города, разделенного на зоны по принципу функциональности: «административной», «вузовской», «культурной», «промышленной», «музейной» и т. п., и все это было пронизано сетью зеленых насаждений. Кольцо бульваров и площадь в самом центре соединялись диаметром широкого Главного проспекта.

Оставаясь в душе художником, Таманян использовал природное преимущество проспекта, «переходящего» с одного берега реки Раздан на другой. Его сказочному городу придавали прелесть живописные сады и парки, бассейны и фонтаны, вид на библейский Арарат.

Величественному масштабу красавицы-горы Таманян подчинил всю градостроительную драматургию, разыгрываемую вокруг двух доминант – трехъярусного центричного объема Народного дома (Театра оперы и балета) и многогранного 60-метрового барабана Дома правительства на центральной площади.

В 1925 году Таманяна вводят в состав Центрального исполнительного комитета республики, членом коего он оставался до конца своих дней. Тот же ЦИК, оценив рвение Таманяна, через год присваивает ему звание «Народный архитектор Армянской ССР».

Закончив в 1925 году работу над генпланом города Ленинакана, современного Гюмри, а также Нор-Баязета (Гавара), Таманян приступает к претворению в жизнь своих амбициозных планов – проектов по строительству Ереванской гидроэлектростанции (ЕРГЭС-1), Театра оперы и балета (в 1938 г. театру было присвоено имя А.А. Спендиарова), Дома правительства.

Пройдет немного времени, и поэт Осип Мандельштам, занеся в память контуры нового Еревана, воздвигаемого из вулканического туфа розового, бежевого, сиреневого, серого, черного оттенков, напишет:

Ах, Эривань, Эривань!
Иль птица тебя рисовала,
Или раскрашивал лев,
Или дитя из цветного пенала?

Таманян работает над генеральными планами малых городов – Ахты (Раздан) и Эчмиадзина, проектирует и закладывает фундаменты ряда зданий в Ереване – анатомикума Медицинского института, обсерватории Госуниверситета, Публичной библиотеки, Высшей сельскохозяйственной школы, Зооветеринарного, Политехнического, Физиотерапевтического институтов, а еще проектирует и строит поселок Нубарашен в пригороде Еревана на пожертвования широкой души благотворителя Погос Нубар-паши. Трудиться над Домом правительства и Оперным театром зодчий продолжал, пока был жив.

«Очень рад, что Эривань строится и превращается в столичный город. Я тоже мечтаю выстроить домик и мастерскую и даже отдельную галерейку для своих вещей», – пооткровенничал в 1927 году Мартирос Сарьян, еще один романтик. По проекту Таманяна через четыре года был заложен первый камень его «домика с мастерской», пока без «галерейки».

К 1934 году Таманян размахнулся на грандиозный проект «Большого Еревана» на 500 тысяч жителей. Да завершить работу не успел.

В 1934 году в дом сердечных Таманянов вновь постучалась беда. По этому скорбному случаю Аветик Исаакян напишет: «Судьба была жестока к Таманяну. Древние сказали бы: боги завидовали ему и поразили его. Несколько лет тому назад смерть унесла молодую, красивую дочь. Это сокрушило его сердце. И рана еще не зажила, когда последовал новый безжалостный удар – умерла вторая дочь, такая же прекрасная и цветущая».

Душевная усталость и напряженная работа сделали свое дело: в свои 57 лет Таманян почти лишился зрения и выглядел вконец разбитым.

Его не стало 20 февраля 1936 года. Обыватели говорили: «Счастливец: умер в постели». «Счастливец» ушел из жизни, так и не узнав, что через год-другой в мясорубку режима угодят милые его сердцу друзья-товарищи.

Проститься с великим зодчим высыпал весь Ереван: гроб с телом был установлен на цоколе все еще строящегося Театра оперы и балета. Власти испросили у вдовы разрешения предать его земле в городском Пантеоне или рядом со Спендиаровым возле детища зодчего – Оперного театра. Сославшись на волю покойного быть захороненным с дочерьми, Камилла Матвеевна отказала: фамильный склеп срочно достроили, и последний приют Александр Таманян обрел рядом с дорогими сердцу созданиями.

Позже, когда кладбище собирались закрыть, горсовет Еревана обратился к сыновьям за разрешением – перезахоронить прах их отца. Но и дети не пошли против воли покойного. Тогда в Пантеон прах великого Таманяна был перенесен вместе с прахом его дочерей. Но на надгробии значится лишь имя отца. Во имя высокой справедливости мэрии Еревана следовало бы исправить досадный промах прежних властей: хотя бы приделать к надгробию великого зодчего медную дощечку с надписью: «Здесь покоится прах Маруси (1909-1921) и Арочки (1913-1934), дочерей Александра Таманяна».

Что до Камиллы, то в окружении сыновей, внуков и правнуков прожила она более или менее счастливо и отдала Богу душу в 1965 году, пережив мужа на 29 лет.
* * *
Замыслы отца воплотили в жизнь уже сыновья.

Лауреат Всесоюзного смотра творчества молодых архитекторов (1947), заслуженный архитектор и заслуженный строитель Армении Геворг Таманян в 1970 году за ансамбль площади Ленина в Ереване был удостоен Госпремии республики. В списке лауреатов посмертно значится и имя Александра Таманяна. Старшему сыну выпала честь завершить строительство Театра оперы и балета, а также Дома правительства.

Считая себя прямым наследником отца в его заботе о памятниках старины, Юлий Александрович по своим обмерным чертежам и реставрационным проектам вернул прежнее великолепие сорока памятникам древнеармянского зодчества – монастырям Гошаванк и Агарцин, церквам в Амберде, Бжни, Гндеванке, Анкаване, Дилижане, Джермуке, Иринде, Аштараке…

Юлий и Геворг Таманяны ушли из жизни в 1993 году, когда Армения в результате блокады погрузилась в холод и голод. Сыновья Юлия Александровича – Гагик и Григорий, убитые сознанием того, что отца их сгубила врачебная ошибка, с болью разочарования покинули родину, эмигрировав в Австралию.

За Оперный театр в Ереване Александр Таманян удостоен был Гран-при и Большой золотой медали на Всемирной выставке в Париже».

Другой значимой наградой Александра Таманяна стала Сталинская премия второй степени за 1942 год (посмертно) «За архитектурный проект Дома правительства Армянской ССР (1926-1941)».
Дух гения и по сей день парит над Ереваном, городом его мечты.

Гамлет Мирзоян
http://www.noev-kovcheg.ru/