"с" http://www.libok.net/writer/13422/kniga/57868/smir...ok_pyat_let_na_estrade/read/11
Все были миллионерами. Коробка спичек стоила полтора миллиарда, нищему подавали миллион. Смотрите, вот, например, печка-«буржуйка», самый прожорливый спутник этого времени. Около нее сидит сумрачный, завернутый в драную шубу обыватель и на обратном ходу ленты уже не кладет в печку, а вынимает из нее топливо. Но какое топливо, Мишка! Он вынимает из жерла толстые фолианты классиков, мебель красного дерева вылезает из печки, а по всем комнатам протянулись черные трубы, и на сгибах у них висят ведерочки, в которые капают слезы этих гадов. А что ели, что ели! Помните – пирожки из селедочных головок, шоколад из подсолнухов?… Не было такой вещи, которой не смог бы съесть гражданин в те годы: слона – слона, верблюда – верблюда. В одном доме пропускали через мясорубку обыкновенные венские стулья, делали котлеты и ели. И голодные, вшивые шли на фронт и голыми руками били генералов!
Мы были молоды, Мишка! Ах, как мы были молоды! Поезда тогда опаздывали не на час, не на два, как теперь, и еще по этому поводу столько шума… Я помню – от Воронежа до Москвы поезд опоздал на восемь месяцев, и на нем ехало столько народу, сколько теперь не уместится в Доме правительства. А на остановках спрашивали: «Почему поезд остановился?» – «Паровоз меняют». – «А на что меняют, на муку?»
....
У нас великое прошлое, светлое будущее и замечательное настоящее!
Нас ли смущает то, что у нас и теперь иногда не хватает того, другого, не заладилось третье… Нам, шагнувшим через разруху девятнадцатого года, через голод Поволжья! Мы знаем – и теперь, – что в аптеках, например, продаются сложные химические составы от насекомых, изобретены невероятно гениальные порошки против них, а вот простейшего и вернейшего средства от насекомых – мыла – в них нет. Мы знаем, почему нет!.. К концу пятилетки новые заводы возвратят миллиарды, затраченные на их постройку, гиганты вернут вложенный в них капитал, и капитал этот будет – мыло, керосин, лампы, машины, продукты…
Это не рай в небесах, не поповские сказки о загробном блаженстве – это будет через год, через два – это наше завтра… Вперед, Мишка, – всегда вперед!
И мое глупое сердце старого балаганщика бьется одинаково с твоим, ибо мы не только верим в это, мы ЗНАЕМ!
Товарищи! Фельетон кончен. По старой театральной традиции именно здесь, в этом месте, должны зазвучать ваши аплодисменты исполнителю. Ваши аплодисменты – это самое дорогое, что есть у артиста. Ради ваших аплодисментов сюда, по эту сторону рампы, он приносит лучшее, что имеет, – огонь своего сердца. Но сегодняшние ваши аплодисменты я хотел бы отдать тем, кто заслужил громчайшее одобрение всей страны. Я говорю о лучших из лучших. О героях, награжденных орденами Ленина и Красного Знамени. Об ударниках, об энтузиастах строительства, имена которых должна знать страна. Рабочий, инженер – им отдадим сегодня ваши аплодисменты! Именно ИМ – сегодня, завтра, всегда – наше настоящее, громкое браво!
1931
Доклад Керенского об СССР
Киностенограмма
.....
Не стоило бы о нем вспоминать вообще, если бы не так давно на социалистической фракции французского парламента в Париже этот самый человек-окунь, вместе с Пал Николаевичем Милюковым, не вздумал бы прочитать целый доклад о нашей Советской Республике.
Вот именно этот доклад я и попробую передать вам. Как вы сами, вероятно, поймете, лично у меня не хватило бы ни таких слов, ни таких выражений, которые были у «незабвенного» Александра Федоровича Керенского. Вот почему я, не справившись единолично с этой задачей, призвал на помощь кино и, значит, вместе с этим «великим немым» попробую передать речь этого «великого разговорника»…
Картина, которую я покажу вам, конечно, значительно слабее тех картин, которые вам показывали наши режиссеры, – это вполне понятно: я, вероятно, в миллион раз менее талантлив, чем они, но меня утешает, что и обошлась она государству примерно во столько же раз дешевле… Дайте мне экран, свет, картину…
Вначале идет надпись, как во всякой уважающей себя картине. Обычно это лучшее, что удается нашим кинорежиссерам вообще.
(На экране титр: Доклад А. Ф. Керенского об СССР.)
Говорил, конечно, сам Александр Федорович Керенский – бывший верховный главнокомандующий, бывший председатель совета министров и вообще, к сожалению, бывший у нас…
(На экране Петрушка.)
До сих пор за границей он считается крупным политическим оратором.
(На экране граммофон.)
Мы сами помним, как он замечательно умел говорить.
(На экране балалайка.)
Парламентская речь его была полна содержания.
(На экране льется вода в ведро.)
Пал Николаевич Милюков, полный горячей любви к дорогой матери-России, ему только поддакивал.
(На экране лает собака.)
– Все сведения, которые я сообщаю вам, – говорил Александр Федорович, – нами собраны из самых достоверных источников.
(На экране две старушки-сплетницы.)
В нашем распоряжении имеется ряд подлинных документов, дискредитирующих деятельность большевистского Коминтерна за границей.
(На экране дерево липа.)
Много правды поведал нам бывший генеральный советник большевистского посольства, перешедший на нашу сторону, господин Беседовский, оказавшийся исключительно благородным человеком по отношению к своей родине.
(На экране свинья.)
Догорает страна. Тихо дымятся развалины бывшего государства Российского.
(На экране трубы заводов дымят.)
Транспорт разрушен, поезда останавливаются…
(На экране вокзал, останавливается поезд.)
Крестьяне забыли кормилицу-землю, бросили пахать и катаются на отобранных у буржуазии автомобилях.
(На экране тракторы в работе.)
Незасеянные поля, лишенные какой бы то ни было растительности, представляют из себя грустную, незабываемую картину…
(На экране плешивая голова.)
Лихой разбойничий атаман Стенька Разин стоит во главе так называемого правительства.
(На экране портрет М. И. Калинина.)
Хозяйство разрушено. Некормленые лошади, брошенные своими владельцами, дикими табунами носятся по улицам города.
(На экране бегут спортсмены.)
Тяжелое бремя взвалили на себя граждане так называемой Советской Республики. Непосильную ношу несут они порой на своих слабых плечах – горькую.
(На экране приезд Горького в Москву.)
Среди интеллигенции нередки случаи массового помешательства. Люди сходят с ума.
(На экране танцуют фокстрот.)
Граждане проливают горькие слезы о блистательном прошлом.
(На экране ребенок плачет.)
Проливают слезы и молодые, проливают слезу и старые.
(На экране портрет Горького.)
Страна обеднела, люди ходят разутые, раздетые, им нечем прикрыть наготу.
(На экране гёрлс в Мюзик-холле.)
Вымерла Москва, жутко и пустынно на улицах некогда шумного большого города…
(На экране многолюдная улица Москвы.)
Большевики разбили все, что было для нас самое дорогое в этой стране.
(На экране разбивается горшок.)
Времена Ивана Грозного возродились. Людей пытают и мучают средневековыми пытками.
(На экране люди слушают радио.)
Население грабят прямо на улицах. «Кошелек или жизнь!» – слышится из уст разбойников. *
(На экране милиционер штрафует.)
По ночам можно услыхать, как несчастные жертвы дико вопят о помощи.
(На экране певица поет цыганщину.)
Некоторые граждане ходят по улицам в странных одеждах.
(На экране голый младенец.)
Иные от ужаса озверели и бросаются друг на друга, как дикари.
(На экране парочка целуется.)
Иногда доходят до крайности, бросаются с головой в омут, идут на каторжные работы и приковывают себя к тачке.
(На экране молодые записываются в загсе.)
Предчувствуя грозный час расплаты, люди длинными очередями спешат покаяться перед богом в своих прегрешениях.
(На экране очередь к фининспектору.)
Все разговоры о том, что страна приближается к социализму, разумеется, чепуха. Разбогатевшие частники нагло катаются в роскошных экипажах по городу.
(На экране «скорая помощь».)
И в то время, когда все культурные нации готовят помощь этой несчастной стране…
(На экране орудие, наведенное на публику.)
когда сами большевики робко, на коленях готовы умолять о пощаде,
(На экране красноармеец на страже.)
ибо им неоткуда ждать поддержки и не на кого надеяться,
(На экране части Красной Армии, Буденный, Ворошилов.)
Литвинов идет на все уступки.
(На экране фига.)
И я верю, что белую эмиграцию ждет светлое будущее.
(На экране кладбище.)
Так говорил Александр Федорович Керенский. Золотое содержание его мудрого доклада докатилось до нас, распространяя тонкий аромат славной политической деятельности этого великого человека.
(На экране ассенизационный обоз.)
Парламент перешел к очередным делам, рассматривая бюджетную смету своего государства.
(На экране рваные штаны.)
Некоторые из членов высокого собрания мирно разошлись по домам.
(На экране стадо баранов.)
А Александр Федорович продолжал говорить. «На тысячи ладов тянул, переливался, то нежно он ослабевал, то томной вдалеке свирелью раздавался. Затихли ветерки, замолкли птичек хоры и прилегли стада…»
(На экране возникает Керенский. Его реплики даются титрами.)
Титр: Какие стада? Вы это, собственно, о ком?…
Да ни о ком, Александр Федорович, просто так, басню Крылова вспомнил. «Осел и соловей».
Титр: Значит, по-вашему, я…
– Э, нет, Александр Федорович… Соловей – это я. Вы же первый меня с экрана увидели, а у Крылова басня так прямо и начинается: «Осел увидел соловья»…
Титр: Устал я, передайте мне стул…
– Стул могу, Александр Федорович. Вот если бы вы у меня галош попросили, так галош у нас действительно маловато, а стульев – пожалуйста, сколько угодно, хоть дюжину (передает настоящий стул на экран – и возникает стул на экране).