Пятнадцать минут до конца фильма. Мы всем ждем развзяки. Наш герой спешит на помощь. Живет, борется, умирает… Он скупится на слова, он смотрит покер-фэйсом, он любит главную героиню. Да, он крут. Он любит. Он спасает мир. В конце к нему подходит любовь всей его жизни и говорит: «Давай, будем вместе. Верность». Он отвечает: «Прости. Никогда». Он любил ее. Просто он бессмысленен и беспощаден. Так положено. Это кино. Ебаный кинематограф. Какая же история. И такая развзяка. Господи. За что? Он ведь жили…
Один раз. Майкл Корленоне сказал: «Один раз». Мы ждем этого. Мы их любим. Мы готовы плакать и подбирать «оскары». Один раз…
Он (наш герой) побеждает. Он получает все. Любовь, мечту, славу. И его мечта подходит и целует его взасос. Они прекрасны. Они безупречны. Они любовь в чистом виде. Все враги повержены, все женщины спасены, публика плачет, аплодисменты, бис, занавес, титры. И все счастливы, любовь…
И титры…
Титры. Фильм заканчивается. Было много противоречивостей. Но будто открытая концовка. Так повелось со времен «Унесенные ветром». Все все понимают. I became comfortably numb…
И тут… Один раз… Просто представьте…
Финальные титры, занавес. И потом, ВДРУГ, наступает утро. И наш герой просыпается. Он  спасал мир, он безупречен. И титры были. И тут будильник утром.
Господи, как я его ненавижу. Он просто звенит. Он не вкладывает мысли, не спрашивает, как у меня настроение. Он будильник. Беспощадность в квадрате.
Он звенит. Я просыпаюсь. Он не спрашивает, чем я занимался на досуге. Чего? Кого? Какой мир? Куда спас?
Еще вчера я спасал мир. Я был безупречен. Я бил наверняка. Я уничтожал хуйню. Я шел по верхам. Безупречен… Один раз… А сегодня утро. Разве это был не я? Брюс Уиллис в фильме «Армагеддон».  Я «Цельнометаллическая оболочка». Безупречен…
Вы представляете? Нет, это не понедельник утром.  Очень похоже. Просто вчера ты был героем, а сегодня понедельник. Может, завтра? Нет, сегодня. Я устал. Бля, в сценарии этого нет. Спасение мира, ликование. Сколько угодно… Но … Что? В чем суть? Опять будильник. И снова на работу.
I'm just simply tired.
Почему об этом не показывают? Почему это никогда не снимают? Всегда сперва титры. Как можно быть героем?
Разве я приложил мало усилий? Ты любил? – Я любил. Ты боялся? – Больше всего на свете. Ты верил? – Я жил, выбора не было.
А у меня тут титры. Какие, в жопу, титры?!
Мы были счастливы. Сценаристы. А после титров все. Конечно, сколько угодно. Никто не против. Любовь в чистом виде…
Но блядь! Реальность в том, что на титрах все не заканчивается. Он просыпается утром. Ему плохо. Он устал. Еще вчера… Я был героем… Один раз…
Ему ничего не дадут. Ни «Лучшую мужскую роль», ни операторскую работу…
А если б и дали? Какая, в жопу, разница?!
Он бы прошел через все. Только бы титры в конце. А там только черный экран и мысли о том, что быть не может…
Он должен. Он обязан. «Прощай навсегда» - «Но почему?» - «Ты меня любишь?». Подбородок в пол. Прощай навсегда…
Рассказать вам про героизм? Вчера я останавливал преступников и тигров. Я каратель. Я все уничтожу. Только не титры. Все, что угодно. Чуть раньше, чем титры. Один момент…
Вот испытание. Я ведь так люблю ее!!! Какого?
Изучив все фильмы, ты не станешь гениальным. Да  и книги тоже. Когда самое время для вопросов, остаются лишь титры.
Черт, ты проник в самую суть истины. Она сказала тебе, как жить дальше, но ничего не сказала о том, заслужил ли ты это.
И, сделав шаг назад, ты еще глубже увязаешь в том замкнутом круге, что называется жизнью.
Я пытался. Видит Бог. Я устал. Только бы вы знали. Один раз. Я устал. Я иду по верхам.
«Ее слова ничего не откроют, все сказано уже давно. Все это реплики главных героев в глупом несмешном кино.»
Один раз. Я стою. Они смотрят на меня. Откуда им знать? Они все знают. Они думают: «Бывает, видали». Но какая разница до «Ромео и Джульетта», если это не о вас? Надеюсь. Хоть напоследок. Услышать правду. Но мы рабы своих ролей.
Значит, мизансцена. Он стоит перед ней. Он влюблен. И она на самом деле. Он говорит: «Я должен». Она кивает. Я вернусь, я обещаю. И он уходит. 18 июня 1815 года. Он герой. Раб системы, но он солдат. Отличный сюжет. Артиллерийский снаряд прошивает его насквозь. В агонии, в предсмертных муках он шепчет имя: «Лира…. Лира…» Все в слезах. 8 «Оскаров», зал на коленях.
Он просыпается без ног в госпитале. После титров. Этого не показали! Цена восьми «оскаров». В фильме-то все просто. Попробуй так по жизни. Она не любит его. Уходит. И он в себе. Не дай Бог они встретятся!
Я смеюсь. Я не смею не смеяться. Кидаю кости судьбы.
Я так жду этих ваших титров. Каждый раз утром я просыпаюсь и жду. Только они меня спасут. Хотя бы раз, одни лишь титры. Я умирал тысячу раз, я любил тысячу раз, я тысячу раз жил и понимал истину. Освободи меня, наконец. Один раз…
Но титры это не смерть. Это не одно и то же. Это вообще две разные оперы. Это следующий дубль. Не на что менять.  «Ты бы мужику титры сделал?...» - «…Да иди ты на хуй!»
«Однажды в Америке»… Титры… Я улыбаюсь…

Да как же любить их - таких неумытых,
Да бытом пробитых, да потом пропитых?
Да ладно там - друга, начальство, коллегу,
Ну ладно, случайно утешить калеку,
Дать всем, кто рискнул попросить.
А как всю округу - чужих, неизвестных,
Да так, как подругу, как дочь, как невесту?
Так как же, позвольте спросить? <…>
Но все впереди, а пока еще рано,
И сердце в груди не нашло свою рану,
Чтоб в исповеди быть с любовью на равных
И дар русской речи сберечь.
Так значит жить и ловить это Слово упрямо,
Душой не кривить перед каждою ямой,
И гнать себя дальше - все прямо да прямо
Да прямо - в великую печь!