Только что посмотрел фильм «Беглец». Да-да, тот самый, 93-го года с великолепным Харрисоном Фордом и Томми Ли Джонсом, к стыду своему первый раз, несмотря на то, что последние лет 10-15 его с завидной регулярностью каждые полгода показывают на одном из федеральных госканалов. Но как-то у нас с ним не складывалось. И, надо признать, удовольствие получил громадное. В 90-х умели снимать замечательное кино.
Тотал эклипс начался сразу же, просто хватило одной картинки. Неотцифрованное изображение с мягкими контурами напомнило о далеких семейных вечерах у телевизора. И история, в общем, не оригинальна: противостояние полицейского и преступника (который, как водится, вовсе не преступник), два великолепных ума по разные стороны и у каждого своя правда и свое дело. Так или иначе, но фильм хорош, но суть дела не в этом. Просто в какой-то момент меня будто вырвало из настоящего с его сумасшедшими экшнами, блокбастерами, наполненными спецэффектами, поражающими даже самое обывательское воображение, вырвало из киноэпохи, в которой 2D уже из последних сил сопротивляется глобальному нашествию объемных технологий. Никаких бластеров, атомных взрывов, космических сражений на невероятных скоростях, которые не способна постичь обычная человеческая реакция, никаких драк со сливающимися быстроперемещающимися руками. Здесь даже пули не вспыхивают, а просто оставляют дырки в стенах и людях и только при попадании в металл выбивают сноп искр. И вдруг оказалось, что за мою недолгую жизнь, всего-то двадцать с небольшим лет, кино изменилось. Оно стало другим и не будет таким, как раньше, уже никогда.
А то было славное время. В то время и в голову никому бы не пришло снять фильм на ручную камеру, назвать это авторское кино, а потом еще получить за это множество всевозможных премий от самых уважаемых кинокритиков. Тогда не нужно было обязательно сделать фильм не в хронологическом порядке, чтобы получить «Оскар» за сценарий, номинацию на «Оскар» за режиссуру и Каннскую пальмовую ветвь в придачу. Это было время, когда не обязательно было засветить в кадре навороченного робота, враждебно настроенного инопланетянина или хотя бы романтично настроенного вампира, чтобы срубить кассу в сто миллионов долларов. В то время в России вообще не существовало понятия кинотеатр в том виде, в котором он существует сейчас, и если тебе вдруг не посчастливилось стать кинофэном, то тебе приходилось совершать еженедельное паломничество в точки видеопроката, чтобы обзавестись новой партией кассет. И это было круто.
Когда-то давно, лет эдак тридцать назад, Джордж Лукас набрался смелости и признал: «Пятый эпизод «Звездных войн» убил кинематограф». А ведь искусство нельзя убить, оно приспосабливается, меняется, подстраивается под новые реалии, но оно всегда заполняет отведенную ему нишу. Просто после Лукаса и его саги кино стало немножко другим. Оно ознаменовало конец старой эпохи и начало новой. Наверное, также можно сказать, что «Матрица» убила кино 90-х. Невероятные революционные компьютерные спецэффекты вынесли напрочь наше желание соотносить кино с реальным миром. А какой реальности вы говорите, если люди бегают по стенам и потолкам, если миры виртуальный и настоящий потеряли четкую границу, если даже пуля, выпущенная в упор, едва ли станет смертным приговором главному герою. Она либо не причинит ему вреда, либо он увернется от нее, а то и вовсе остановит. Мы восхищались этим, это заставляло расширяться наши глаза и замирать наше сердце. Мы словно открыли ящик Пандоры и то, что произошло потом остановить нам было уже не под силу. Нам хотелось еще: еще быстрее погони, еще невероятнее драки и перестрелки, еще грандиознее взрывы, еще масштабнее батальные сцены. Индустрия развлекательного кино зашагала гигантскими шагами. Вслед за неуязвимым Нео в нашу жизнь пришли орды всемогущих магов, инопланетные твари всех видов с их неповторимыми кораблями и все супергерои комикс-вселенных Marvel и DC с живущим вне времени Доктором Манхэттеном во главе. А когда за дело берутся 3D-технологии, то кино взрывает мозг настолько, что покоряется уже отметка в 2 млрд. долларов кассовых сборов. Мог ли представить Лукас в своем 80-м или даже братья Вачовски в 99-м, какого джинна они выпустили на свободу?
Так или иначе, время идет, и кино меняется, как и положено примете времени. Кто-то радуется этому, кто-то огорчается, а кто-то, как я, принимает это как неизбежную логику жизни и с интересом наблюдает за происходящим. Когда-то давно мы смотрели черно-белое кино, улыбались Вивьен Ли и Одри Хепберн и сжимали кулаки за Хамфри Богарта. Но это прошло. Потом мы ужасались от безумного насилия, которое творили на экранах Уоррен Битти и Фэй Данауэй, и кровь стыла в жилах от мрачной предрешенности героев Аля Пачино и Роберта Де Ниро. Они достойно внесли свой вклад в золотой фонд и медленно, но неизбежно уходили на покой. Потом пришла эпоха боевиков с героями всех мастей: молчаливыми и суровыми Арнольдом Шварценеггером и Сильвестром Сталлоне, быстрыми и верткими Жан-Клодом Ван Даммом и Стивеном Сигалом, веселыми и остроумными Брюсом Уиллисом и Джеки Чаном и, наконец, с такими вот настоящими, похожими на нас Харрисоном Фордом и Томми Ли Джонсом. Каждый, думаю, сможет найти себе парня по душе.
Что до меня, то я, вдруг отчетливо осознав, как много изменилось в самом любимом моем виде искусства за последние десять лет, подхожу к шкафчику, над которым висит табличка «Классика», открываю потайной замок на нем, оглядев ровные ряды фильмов, отражающих весть кинопуть XX века, аккуратно нахожу новое местечко и бережно складываю туда его последнюю главу. Нет, я не прощаюсь с ними, я просто отдаю им должное. И теперь они, как воины, пережившие многие битвы, спустя много лет всегда смогут рассказать о той войне и о том вкладе, который они туда внесли. А я с легкой светлой грустью, слушая их рассказы, как прежде замечтавшимся мальчишкой буду возвращаться туда, потому что знаю, что там меня всегда будут любить и ждать.