Я подошел к могиле и бросил туда горсть земли. Мишкина мать рыдала навзрыд, плач вообще доносился отовсюду. Будто все утро шло обычное рядовое деловое событие, а тут до всех наконец-то дошло, зачем мы здесь собрались. Я перекрестился и отошел, слушать это было невыносимо. Ирка стояла, закутавшись в мою куртку, рядом были Ден, Данила и Костик.

- Ужас. Лучше вообще не приезжать, чем смотреть на такое, - сказала она.

- Да, - подтвердил Данила, - вот, что значит никогда. Мы никогда его больше не увидим.

- Хорош философствовать, - оборвал его Ден, - без тебя тошно.

Мы все замолчали. Дождь практически закончился, но я был уже промокшим насквозь. Зонт никто из нас взять не догадался, но всем было как будто бы все равно.

 Плач позади перешел в рев. Я обернулся и увидел, как два рослых мужика, энергично работая лопатами, закапывали могилу. Я глянул на ребят: Данила стоял мрачнее тучи, сложив руки наг груди, Иринка обхватила левой рукой правую, я обратил внимание, как глубоко впились ее ногти в кожу. Даже Ден нервничал, он достал сигарету и закурил, пялясь куда-то в небо. Разве что Костик выглядел спокойным и собранным, сунув руки в карманы брюк, но он всегда славился своей выдержкой. К нам подошел Иван Петрович с бутылкой водки и стопкой пластиковых стаканчиков.

- Давайте, молодежь. Помянем.

- Я за руль. Потом, - сразу отказал Костик.

Петрович не стал спорить, он выдал нам четверым по стаканчику и плесканул туда грамм по пятьдесят. Затем он налил себе, мы переглянулись, я кивнул и мы все, как по команде, залпом осушили свои стаканы. Никто даже не поморщился, дело привычное.

Иван Петрович был знаком с моим отцом и ко мне он всегда относился хорошо. Вообще выпить он был горазд, и чувствовалось, что эти пятьдесят грамм у него сегодня не первые. Я еще слышал, как врезаются лопаты в сырую землю, но вот глухих ударов комьев о крышку гроба уже не было. Да и плач поутих, самый тяжелый момент, пожалуй, был уже позади.

- Лариска уже ревет, а слез нет. Только крики. Все выплакала, - пожаловался Петрович.

- Конечно, вот так растишь-растишь двадцать лет, а потом какой-то придурок ночью одним махом все берет и перечеркивает, - согласился я.

- Да мы этого козла посадим. Эти таксисты в конец обнаглели, абсолютный беспредел на дорогах.

Мне было жаль этого человека. Насколько я знал обстоятельства смерти, даже если б таксист ехал в два раза медленней, он бы не смог избежать столкновения. Хотя возможно тогда исход не был бы смертельным.

- Еще по одной? – сразу спросил Петрович.

Я глянул на ребят. Ирка удивленно подняла брови, а Данила отрицательно закачал головой.

- Не, - сказал я, - давай, перерывчик сделаем, успеется еще сегодня.

Иван Петрович хотел было что-то возразить, но потом, кажется, оценил правильность наших возражений. Он постоял, как-то неловко помявшись, а потом вздохнул и поплелся куда-то еще, благо водка и стаканчики у него еще были.

- Могуч мужик выпить, - сказал Данила, как только убедился, что Петрович его не слышит, - я как-то не привык с утра пораньше водкой нажираться.

- Ничего, через тридцать лет таким же станешь, - ответил я, - тем более у человека нынче повод есть.

Данила лишь пожал плечами.

- А водка хорошая, кстати, - продолжил я, - мягенькая.

Костян стоял лицом к кладбищу, осматривая могилы. Ден подошел к нему и, проследив, за его взглядом, спросил:

- Знакомых что ль ищешь?

Костян был прекрасно знаком со своеобразным чувством юмора Дена, а потому, ни капли не изменившись в лице, спокойно ответил:

- Вон видишь две могилы рядом? Два парня: одному двадцать восемь лет, - другому – двадцать семь. Разбились на машине. Ехали на «Гольфе», при обгоне выехали на встречную, прям под грузовик. Суммарная скорость была порядка ста восьмидесяти километров в час. Погибли на месте. А вон там девушка – изнасилование и убийство. Улик ноль, хоть дело закрывай. Вон мужик на стройке сорвался, двадцать метров вниз, уперся в бетонную плиту. Ноги почти до плеч дошли, врачи три дня за жизнь боролись. Стариков особо не знаю, небось, своей смертью. Хотя вон та бабка умерла, потому что врач неверно поставил диагноз. Курс лечения соответственно тоже шел абсолютно неправильно. Кстати, врачу уже ничего не сделают. Зарезали его, пырнули ножом в своем же собственном подъезде, раз пятнадцать. Видимо здорово он кому-то насолил. А вот семнадцатилетняя девочка. Болела с четырнадцати лет. Рак. Когда ей было шестнадцать, врачи сказали, что ничего не могут сделать. Почти год она жила с этим, она и ее семья. Смерть порой принимает странные обличия. Не стоит думать о ней, будто тебя это не касается. Вопрос времени. И удачи, быть может.

Он посмотрел на Дена, а потом на нас. Во всем этом были какие-то почти космические спокойствие и размеренность. Незыблемость мироздания: все, что начато, будет закончено, се, что создано, будет разрушено.

- Не стоит думать о смерти раньше времени, - заметил я.

- Не стоит. Но и огораживать себя от этого не стоит. Нужно просто помнить. Иметь в виду. Жизнь хрупкая штука. Безопасность – понятие иллюзорное.

- Не значит же это, что нужно постоянно жить в страхе.

- Абсолютно нет. Вовсе наоборот. Надо еще больше ценить жизнь и наслаждаться ею.

- Парни, а вам не кажется, что вы в своем споре отстаиваете одну и ту же точку зрения? – вмешался Данила, - вы просто называете одни и те же вещи разными именами.

Ден положил ему руку на плечи и нравоучительным тоном произнес:

- Понимаешь ли, о, юный последователь Платона и Абеляра, сущность диалектики жизни заключается в том…

Мы так и прыснули со смеху. Данила улыбнулся и с укором посмотрел на Дена. Тот удивленно поднял брови, засунул сигарету в рот, и, перекатывая ее из одного угла рта в другой, спросил:

- Что такое?

Данила продолжал молча улыбаться, а мы тихонько гыгыкали.

- Ладно, дружище, не обижайся, - протянул Ден.

- Я не обижаюсь, - ответил Данила.

Подошли Лешка и Светка.

- Вы на поминки в кафешку пойдете потом? – спросила Светка.

- Да, я планировал, - ответил я.

- Я точно пойду, - подтвердил Костян.

- А я, наверное, нет, - сказала Светка, - я как-то сегодня не планировала на весь день по этому поводу зависать.

Никто не стал ей ничего говорить. В общем-то, все понимали, что это сугубо добровольное личное дело каждого.

Мне безусловно доводилось бывать прежде на похоронах. Я схоронил обоих своих дедов, ряд других более далеких родственников. Когда хоронишь стариков, дело все ж обстоит как-то иначе. Нет, жалко, конечно, но все же успокаиваешь себя мыслью, что это неизменная часть размеренного течения жизни. Здесь я, в конце концов, тоже пришел к какому-то такому выводу, оперирую терминами типа «судьба», «случай». Но как-то звучало это право не столь убедительно. Как ни кощунственно это звучало, но я успокаивал себя мыслью, что это случилось с Мишкой, а не с Данилой, Денном или, не дай Бог, с Иркой. Пусть, лучше он.

Я посмотрел на Иринку. Она как-то мечтательно равнодушно смотрела куда-то вдаль. Заметив мой взгляд, она отвлеклась и кивнула мне.

- Ничего, - покачал я головой.

Она загадочно улыбнулась, и я подошел к ней поближе.

- Я помню, в школе ты мне очень нравилась, - сказал я.

- Вот как, - чуть воодушевленно отреагировала она, - не хочу показаться нескромной, но, кажется, все мужики нашего класса что-то такое мне говорили.

- Это вовсе не удивительно. Но нет, ты мне правда очень нравилась, я, можно сказать, был влюблен в тебя. Ты помнишь?

- Да, Вов, прекрасно помню. А еще помню, что в итоге я тебе отказала. Надеюсь, ты не держишь обиды на меня.

- Нет, конечно. Что ты? Я все понимаю. Тем более уже давно все было.

- А ты ничего так, в положительном направлении развиваешься. Деловой весь. Солидный стал. В настоящего бизнесмена превратился.

Я усмехнулся. Такие слова, безусловно, льстили мне, хотя я и чувствовал, что это скорее мой образ, нежели я сам. Мне вдруг отчаянно захотелось напиться. Нет, не было как-то очень плохо, меня не грузили ни какие-то мелочные беды, ни уж тем более вековые проблемы человечества. Скорее наоборот, мне давно не было так хорошо, как сегодня. Хотелось всех обнять и расцеловать, даже Костяна, хотя я никогда не был сентиментальной личностью.

Погодка распогоживалась. Дождик прекратился, и на юго-западе, откуда дул ветер, уже проглядывало чистое голубое небо. Я достал сигарету и закурил. Закапывание могилы уже подходило к концу и некоторые из присутствующих неторопливо погружались в автобус. Я подошел к Петровичу, который стоял в компании двух мужиков и какой-то бабы фактуры, которую в народе принято называть «женщина-памятник». В руках у него была почти полная, как ни странно, бутылка водки, видимо только начатая. Напрашиваться было неудобно, но Петрович выручил меня.

- Вован! Выпьем? – воскликнул он заметно поддатым голосом.

- Да. Почему бы и нет? – ответил я, подавая ему свой стаканчик.

Он от души плесканул туда, а затем обратился с немым вопросом к своим друзьям. Те также молча кивнули и подставили свою посуду. Чувствовалось, что в этом вопросе понимали они друг друга без слов. Петрович налил им, а потом повертелся, но, кажется, свой стаканчик он уже где-то похерил. Потому он просто сказал:

- Ну, земля ему… - и принялся заливать содержимое бутылки себе в рот.

Мы все залпом опустошили свои стаканы. Женщина-памятник извлекла откуда-то соленый огурец и, надкусив его, протянула одному из мужиков, как я понял, своему спутнику. Тот откусил еще немного и предложил второму мужику, но тот отказался, скорчив на своем лице характерную гримасу. Петрович сделал отрицательный жест рукой, а я не стал возражать и тоже закусил огурцом.

Водка легла хорошо, разливаясь приятным обжигающим теплом по всем внутренностям. Я блаженно замер на мгновение, но тут же был выдернут из этого состояния очередным возгласом Петровича:

- А вы ж не знакомы? – и, не дожидаясь ответа, продолжил, - это Зинка, сестра моя двоюродная, это муж ее Валерка, а это Степан, друг мой, в одном дворе, считай, выросли.

Я учтиво  пожал им руки и представился:

- Вова.

- Лешку Бранкова помнишь? Мы с ним раньше в баню часто ходили.

- Конечно, помню, - ответил Степан.

- Так это сын его.

- Вот оно значит что. Похож. Глаза отца, да и вообще лицо его.

Мне всегда говорили, что я больше похож на маму. Впрочем, выдумать эти похожести, кажется, всегда было не сложно. Главное, чтобы не вышло, что похож на соседа.

- Давай еще по одной, коль познакомились, - сориентировался Степан.

Петрович не стал тянуть кота за яйца и обновил всем.

- Земля ему пухом, - сказал он, думается, уже дежурную фразу, произносимую больше по привычке.

Мы вновь выпили. Водка шла по-прежнему хорошо. После этого я окончательно убедился, что сегодня точно напьюсь. Я посмотрел на Петровича, который опять лакал прям из горла и подумал, что, наверное, на весь день его не хватит при таком-то ритме, учитывая, что сейчас был только лишь полдень.

- Сворачиваемся, поехали, - услышал я чей-то голос.

Я развернулся в сторону своих ребят. Они вшестером стояли кругом и о чем-то болтали. Костян повернулся и глазами принялся что-то искать. Приметив меня, он сделал призывный жест рукой. Я двинулся к ним.

- Едем? – спросил я, подойдя.

- Да, рассаживаемся, - ответил Костик.

- Вы не поедете в кафешку? – обратился я к Светке и Лешке.

Они ответили отрицательно, и мы попрощались. После этого я залез в машину, Костян сел за руль. Троица наших главных раздолбов уже сидела позади, и мы двинулись.

- Разрешите доложить, заебался я служить, - отколол Ден.

- В армию собрался? – спросила Ирка.

- Боже упаси! Каков наш план?

- Поминки будут в столовой деревообрабатывающего, - ответил Костик, - я вас закину, а машину себе к дому откачу. Там недалеко, я подойду.

- Я с тобой проеду, - сказал я ему.

- Да не надо.

- Надо.

- Мы все доедем, - решила Иринка.

- Да, босс.

Костик усмехнулся и ничего не сказал.

- Давайте напьемся вдрабадан, - предложил Ден, - коль уж собрались, сам Бог велел.

Дена всегда начинало быстро нести. Уже после первой стопки он становился болтливым и всецело положительным.

- Во-во, я тоже предлагаю, - поддакнул я.

- Сильно напиваться – смысла мало, - высказался Данила.

- И это кто говорит?! – изумился Ден, - еще скажи, что ты никогда так не делал.

- Делал.

- А что ж говоришь, что смысла мало?

- Потому что его мало. В жизни вообще немного смысла.

- Тебе двадцать один, а ты уже рассуждаешь о том, что в жизни мало смысла. Не рановато ли?

- Так мало прожито, так много жаль, - вставил я.

- Я пока его не нашел, - ответил Данила, - а прожито действительно мало, а жаль действительно много. Но я еще верю в лучший исход, верю, что до конца далеко.

- Еще не время подводить итоги, но тишина теней полна.

- Именно так.

- Ты ему помогаешь что ль? – спросил Ден.

- Не то чтобы. Просто приходит в голову по этой теме.

- Меня просто бесят эти постоянные бла-бла-бла, которые я слышу отовсюду, - заговорил Данила, - по телевизору все только обещают, люди вокруг только сожалеют. Столько пафоса, столько возвышенности, на деле же всем плевать. Никому нет дела. Все отрастили свои жирные задницы и сидят на жопе ровно. Если бы кто-то хоть раз попытался что-то изменить, то и нытья было бы меньше.

- А ты сейчас не ноешь?

- Не ною. Я высказываю свою точку зрения. Ты этого сам добивался от меня.

- Хорошо. Может, ты слишком много думаешь о других, а на деле все это сводится к локальной личной неудовлетворенности? Возможно, ты давно хорошенько не бухал? Может, тебе надо трахнуть какую-нибудь нормальную бабу? У тебя там застоялось что-то.

- Не волнуйся, все эти жизненные радости я получаю регулярно. На деле же все это приводит к раскаянию по утрам и еще большему разочарованию и отчужденности. Это еще один вклад в копилку победы системы. Они закидывают нас маленькими радостями, а мы улыбаемся и пляшем под их дудку.

- И ты пляшешь, умник?

- Нет. Не думаю. Я пытался что-то изменить, пытался сделать так, как считал нужным. Но теперь думаю, что я опять забрел в тупик.

- Ты говоришь об этой расистской херне?

- В общем… - он запнулся на пару секунд, - да.

- Ты больше не веришь в это?

- Верю. Но в последнее время, признаться, моя вера трещит по швам.

Я, который все это время с интересом следил за их спором, был неожиданно и приятно удивлен таким поворотом событий. Я повернулся и посмотрел на Данилу.

- Ты разочаровался? – спросил я.

Он, сощурившись, неуверенно закивал. Я ухмыльнулся.

- Тогда мне все с тобой понятно, - сказал я, - то-то я смотрю, какой-то ты странный. Я тебя понимаю. Со мной такое тоже бывало. Горбатишься, горбатишься, а потом тебе говорят: «Парень, это херня, то, что ты делал никому и не нужно». И вот стоишь, обтекаешь. Отсосал, а что делать? Значит, что-то делал не так.

- Почему твоя мечта не сбылась? Потому что ты выбрал не ту мечту.

- Именно. Главное, не опускать руки.

- Ладно, не учи деда детей делать. Я и сам все это знаю. Я каждый день общаюсь пятнадцатилетними пацанами, у которых проблемы похлеще, чем у нас пятерых вместе взятых.

- Девушка ушла, и с деньгами плохо. И все, что мне осталось, это ахать и охать.

- Точно так. Мы на их фоне вообще святые.

- Я вот думаю, что мы счастливчики. Не воюем, не боремся за свои права, никаких революций. Все, что делаем: развлекаемся, тусуемся, прожигаем свои жизни.

- А деньги? – спросил Ден.

- Вот только успевай деньги находить.

- У тебя-то с этим проблем нет, толстяк?

- Ты ставишь мне это в упрек?

- Отнюдь. Простой вопрос.

- У меня нет с этим проблем. И я от этого не краснею. Если бы мне предложили заново прожить свою жизнь, я бы сделал это точно также.

- Я бы тоже. Ни о чем не жалею.

- А ты, Ир? – спросил Данила.

- Вопрос с подвохом? – заподозрила она.

- Возможно.

- Не знаю. Я не представляю, как бы я жила по-другому.

- Нашла бы себе обеспеченного мужика, спала бы с ним одним. А в остальном ни в чем бы себе не отказывала. Как, например, такой вариант?

- Можно. Я, правда, не уверена, что смогла бы сейчас спать с одним. Это возрастное, наверное.

- А если влюбишься?

- Либо замуж выйду, либо из окна. Третьего не дано.

Она рассмеялась. Я повернулся. Ден и Данила с каким-то подфигевшим видом смотрели на нее. У нее как-то невероятно легко получалось становиться центром всеобщего внимания.

- А я, наверное, застрелю того ублюдка, в которого ты влюбишься, - выдал Ден.

Тут уж засмеялись мы все.

- Тогда я не буду влюбляться. Жаль будет, если я буду повинна в чьей-то смерти.

Мы подъехали к столовой.

- Если кто-то хочет выйти здесь, то это его последний шанс, - сказал Костик.

- Езжай, голубок! – гаркнул Ден.

И мы вновь двинулись в путь. Отсюда до дома Костяна было недалеко, буквально пару домов проехать.

- Ничего вроде местечко, - заметил Ден.

- У него отец на деревообрабатывающем не последний человек, - прокомментировал Костян, - договорились вот. Вроде им совсем недорого вышло.

- Если он не последний человек, мог бы и дорого сделать.

- Лишний раз никто платить не хочет, - заметил я.

- Это да.

Я подумал о том, что мы здорово развеселились. Ден был в ударе, Ирка заливалась своим звонким смехом, даже Данила как будто бы посветлел и заулыбался. Лишь Костик пребывал в своем обычном уравновешенном состоянии. Непонятно, как ему это удавалось. Я взглянул на него, тот вопросительно посмотрел на меня. Я невольно заулыбался, и Костик ответил тем же, сделав это правда с некоторым подозрением.

- Не боись, ебать не буду, - успокоил его я.

Позади Ден и Иринка прыснули от смеха. Костян же, ничего не ответив, отвернулся к дороге, продолжая при этом улыбаться. В общем, все мы знали друг друга давно и представляли юмор каждого. Мы въехали к Костику во двор. Мне сразу вспомнилось, как мы тут пили пиво на лавочках по ночам.

- Давненько здесь не бывали? – спросил Костян, будто бы прочитав мои мысли.

- Да, последний раз в прошлой жизни, кажется.

Все дружно высыпали из машины. Костик бережно по-отцовски осмотрел свою «Хонду» со всех сторон и, убедившись в целостности, закрыл ее. Ден с Иркой между тем уже запрыгнули на карусели, стоявшие во дворе, и отталкиваясь ногами, принялись раскручивать их.

- Пошли, поможем им, - предложил я.

Мы все трое двинулись к каруселям.

- Держитесь крепче, - сказал Данила и принялся разгонять их сильнее.

После этого подлетели мы с Костиком, обступив карусели с трех сторон, мы крутили их все сильнее и сильнее. Ирка завизжала.

- Дураки! Остановите, я слезу! – кричала она.

Мы затормозили вращение, и она, пошатываясь, сошла на землю. Она чуть не упала и, наверное, непременно сделала бы это, если бы не подскочили и не поддержали ее.

- Вы пиздец, ребята, - сказала она, когда пришла в себя, - я чуть не умерла от страха.

- Главное, что не умерла, - заметил я.

- Я была близка.

Ден все еще стоял на каруселях и смотрел на нас.

- Раскрутить тебя, разъебай? – спросил я у него.

- Давай, - вальяжно ответил он.

- Давай меня вместе с ним, - запрыгнул на карусели Данила.

Я подошел к ним.

- Иди, помоги ему, - сказала Ирка Костику, - крутани их хорошенько.

- Ты в порядке? – спросил он.

- Да, только сигарету мне дай.

Костян достал пачку сигарет и дал Ирке одну, та взял ее в рот, и Костик поднес зажигалку.

- Все, спасибо! Иди, я постою.

Костик подошел, и мы с ним принялись раскручивать этих двух раздолбов. Секунд через сорок первым не выдержал Ден.

- Все, парни, прекратите!

Но мы только переглянулись и закрутили еще сильнее.

- Вы что охуели?! – истошным голосом завопил он, - я сейчас улечу отсюда к ебеням!

- Ладно, хорош, - сказал Костян.

Мы с ним отошли, наблюдая за происходящим.

- Бля, может, вы их еще притормозите? – Ден продолжал высказывать претензии.

- Нет, подожди, рано расслабился, - вдруг сказал Данила.

Он, преодолевая центробежную силу, подтянулся на руках к центру карусели, и они закрутились сильнее.

- Эй, долбоеб! – снова заорал Ден, - Ты чего делаешь? Совсем ебанулся?! У меня руки сейчас не выдержат!

Мы втроем угорали, глядя на происходящее, Ден отчаянно выл, вцепившись руками в трубы, идущие поперек карусели, Данила же спокойно кружился, устроившись в ее центре. Секунд через тридцать, когда скорость вращения несколько уменьшилась, Ден, окончательно выбившись из сил, разжал руки, прыгнул назад и, как-то нелепо семеня ногами, наконец-то повалился спиной на землю.

- Ой, блядь! Ох, пиздец! Ой, пиздец-пиздец! – стонал он лежа на траве.

Мы с Костяном и Иркой давились от смеха. Иринка подошла к Дену.

- Ты живой, Дениска? – спросила она, ложась рядом с ним.

- Нет, бля, - простонал он, - наврядли.

Я уселся рядом. Все-таки чудесная у нас компания. Вскоре с каруселей спрыгнул Данила. Он, пошатываясь, добрел до качелей и облокотился на одну из их опор. Данила стоял, с туманным взглядом глядя на нас.

- Как самочувствие? – осведомился я.

Он ничего не ответил и только поднял вверх большой палец, после чего, также неловко шатаясь, двинулся в нашем направлении. Он остановился прямо перед Деном и нетвердым взглядом уставился на него.

- Хуль ты смотришь? – взвизгнул Ден.

Вместо ответа Данила уселся на него.

- Получил, сучка? – победоносно спросил он.

- Вот мудак.

Ден лежал, даже не пытаясь сопротивляться. Сил не было ни у того, ни у другого.

- Вам сейчас побухать за милую душу, парни, - заметил я.

- Мне кажется, я уже бухой, - пожаловался Ден.

- Я помню, мы в детстве тоже так развлекались, - сказала Ирка, - к центру ближе становишься – она быстрее крутиться. Я уже и забыла, что так можно сделать.

- Момент инерции уменьшается – круговая частота увеличивается. Закон сохранения кругового движения, - объяснил Данила.

- Тебя еще и из универа выгнали, умник, - промямлил Ден, - вот ты опездал.

Данила только руками развел.

- Ладно, пошли, - вернул нас в ральность Костян, - и так уже задержались порядком.

Я встал и помог встать Иринке, Данила поднял Дена. Они стояли, положив друг другу руки на плечи.

- Вот ты мудак, - заявил Ден, - переебать бы тебе.

Данила вызывающе посмотрел на него.

- Ладно, живи, - сказал Ден, - а еще лучше отряхни меня.

Данила принялся за дело. Ирка повернулась ко мне спиной и тоже попросила ее отряхнуть. Я начал стряхивать с нее кусочки травы, а Ден подошел и шлепнул ее по заднице.

- По такой жопе грех не ударить, - прокомментировал он.

Она чуть возмущенно глянула на него и тут же заулыбалась.

- Ох, - сказала она, - у меня до сих пор голова кружится, и ноги еле держат.

- Это не проблема, - заметил я и забросил Иринку на плечо.

Она чуть взвизгнула.

- Вот так и пойдем, - сказал Данила.

- Отличная будет процессия на похоронах, - немного сдавленным голосом проговорила Ирка, - ладно, поставь меня.

Я прошел немного, но она принялась дергаться и вырываться, и мне пришлось поставить ее на землю. Она попыталась отвесить мне подзатыльник, но вышло это у нее как-то совсем уж по-девичьи.

- Все, пошли, - игриво сказала она и, развернувшись, бодро потопала вперед.

Мы переглянулись и пошли вслед за ней. На удивление позитивный денек.