Я живу на краю: света, земли, рассудка.
Видимо, потому время моих суток
с разношенным мировым отроду несовместно.
В горячих цехах шум — споро куют железо
и закаляют мат, не отходя от жизни,
а здесь всегда тишина...

Когда-никогда сбрызнет
метеоритный дождь
пыль на пустых тропинках
и — царствуй, моя глушь.

Тут, не в пример суглинку,
след не хранят пески.
Правда, из отпечатков
стоп — лишь мои пока
да цепи трёхпалых лапок:
чаек, возможно, но
я следопыт не очень.

Здесь хорошо, поверь.
Особенно первой ночью
после Большой Луны,
после Волны Цунами.

Полдень.
Я прячусь в тень.

Чайки проводят саммит
цифры, что на боку лёжа походит вроде
на бесконечность ту, которая рядом бродит,
тихо мурлыча всё, что мы не сочинили.

Кофе хочу.
Тебя.
"Еле держусь, чили...", —
шёпота твоего за полсекунды...
вместе.

Глупо...

И здесь — люблю.
Только иных действий,
кроме заплывов за тёплую грань света
не предоставит мне вечно моё лето.

Я живу на краю: времени, сна, бездны.
Может, когда-нибудь панцирь-эдем треснет,
на скорлупе его сети иных линий
новый пропишут день,
ну, а пока стынет
кофе мой там, где ты ищешь слова-знаки
в мире, что погружён в сладкий дурман лайков.

Я бы простилась, но что-то не отпускает...

Только не отвечай, даже когда чаек
брань за твоим окном стылый январь будит —
это всё миражи,
впрочем, и мы, по сути,
просто чужой сон,
перекрививший правду...


... Шепчет волна: "Т-ш-ш-ш...",
я, остывая: "Ладно..."



Уже Другая