Я не знаю, как называется это место,
да и стоит ли это место хоть как-то звать.
Здесь так тускло и сыро,
как будто тут правят мессу
земноводные твари.

Есть тумбочка и кровать,
стул с подломленной ножкою,
стол в ширину тетради,
нож,
тарелка,
невнятная чашка,
потёртый плед.

Скудный быт.
Не подумай, не жалуюсь, бога ради,
но одно беспокоит — упрятанный в ставни свет.

Он сочится в щербатые щели.
Сбегают тени,
занимают углы и ниши и там дрожат.
Мне понять бы, чего боятся они на деле,
только стоит ли, право слово?

Обычный ад:
полутьма, полусвет, полутон — никаких зацепок.
В одиночке моей то ли день, то ли ночь, а так
можно быть и писать стопки новых пустых нетленок,
забывая, что дверь не заперта.

Только шаг —
и откроется вся Вселенная с чудесами,
но не думаю, что я скоро уйти смогу.

Время тянется слизнем и прячется за часами,
и проходит немая вечность по волоску
междумирья, в котором стынут слова, сюжеты,
неоткрытые судьбы, несложенные стихи.

Не хватает немногого — кофе и сигареты,
но зато я пишу.
Бесконечен мой черновик.



Уже Другая