мальчик, когда до краёв ты строку наполнишь тем невесомым, сливающим воедино всё и ничто, я уже не приду на помощь, как секунданты приходят на поединок, место своё (без)условно обозначая справа [а может быть, слева] возможной смерти.
волны поднимутся в чашке с вчерашним чаем.
кто он такой, кто посмел нас представить вместе, чтобы смотреть как вместе мы одичаем?

мальчик, бумага податлива, я – нисколько, если сомнения множатся и плодятся. я не привыкла себя очищать от корки, холя своё фамильное негодяйство [мама была такая же в двадцать с чем-то]. впрочем, для нашей маленькой зарисовки это не важно. твоё промедленье тщетно.
и почему-то хочется о высоком [о колокольне, давшей обет молчанья], стоя на крыше, где тают следы в гудроне.
ты мой пароль к одиночеству. изначально. выпусти голос, а эхо его утроит.

но не бывает эха у нелюбимых.



Sterva