Здравствуй, лавандовая девочка...
Волшебство такое хрупкое, белое, бумажное. Тронешь его неосторожно, пренебрежительно, недостаточно нежно, и оно ужалит тебя красной продольной ниточкой поперёк пальцев. Будь аккуратным, столкнувшись с чистым волшебством.
Это я о ком-то. Это я о ней. Я люблю чувствовать новое, лёгкое, милое, писать об этом. Иногда нужно заполнять до предела свои четыре сердечных камеры чужими сухими цветами, записями, глазами. Лавандовая девочка, о которой ни слова не говорил Братишка. А я так и не смогла понять, кто она, кто они... Для него, ушедшего теперь уже навсегда, я - останусь, останусь кем-то вроде младшей сестры, погибшей в ледяном сентябре где-то на Западе... Ты, братишка, забудешь, но я останусь. Останется и она, лавандовая девочка в васильковом хлопчатобумажном платье, ждущая, спрятавшаяся в чьей-то горячей ладони. Хрупкое, белое, бумажное - это про неё, это о ней, это для неё рассказывают дожди крышам Праги сказки Туве Янссон, для неё и этот медленный, медленный, медленный снег, укрывающий белой пудрой пряничные озябшие карнизы. Я буду сидеть на окне и пускать бумажные самолётики памяти. Не моей памяти. Твоей. Ты ушла в аккорды фортепиано, в так и не разученные им нотные завитушки. Ты ушла в фиалковый туман пить можжевеловый чай и считать звёзды в майскую бесконечно длинную ночь. В моём же городе - дожди... В твоём, наверное, тоже? Посмотри. Эти бумажные корабли были брошенными в окно самолётиками. Скоро они растают в лужах. Как и мы.
"Почувствуй, как бьется сердце в кончиках моих пальцев. Смотри на мир сквозь мои руки"
Я посмотрела.
Здравствуй, лавандовая девочка...
P.S. Письмо неизвестной сестре
Лавандовая девочка
