Как и всякого счастливца, не обладающего личным транспортом, дважды в день объятья метро принимают меня. Когда едешь по эскалатору – слева стоят рекламные щиты, подсвеченные хилой энергосберегающей лампой. Чаще всего рекламируются: пиво «Жатецкий гусь», сигареты (весь ассортимент бритиш-америкэн тобакко), фитнесс-клубы и школы бальных танцев.
Иногда щит пуст – видимо, рекламное место стоит дорого. Надпись «здесь могла быть ваша реклама» встретишь все реже. Чаще там просто картинка – цветы, яблоки, виды Петербурга или сакраментальные котики.
И вот среди всего этого добра – стихи Джона Китса!!!
Точнее – отрывок из «Оды соловью», романтичного и таинственного произведения поэта.
Не Пушкин. Не Лермонтов. Не Вяземский и не Ломоносов.
Не Шекспир, не Мильтон, не суровый Байрон и метафизический Джон Донн.
Только «Ода соловью». Только Джон Китс.
Иногда, особенно когда не выспишься, за всем этим мерещится заговор мировой закулисы и какая-то странная конспирология.

Джон Китс жил в начале 19 века. Как все прирожденные поэты, был беден, несчастен, некрасив и бледен лицом. Любил чудесную девушку. Она тоже любила его… но пожениться им не пришлось – бедность, несчастья, болезни, и, наконец, смерть Китса, совсем ранняя – в 25 лет.
Принадлежал к величайшим поэтам эпохи романтизма… Опять же как истинный поэт - при жизни понят не был, славой увенчали его потомки.
Как ни думай об этом, как ни крути – не увидеть в жизни и творчестве поэта связи с российским рекламным бизнесом.
Да и вообще с Россией.
Может быть – думаю я иногда – сделал Джон Китс в жизни что-то плохое. Мог же ведь – никто не безгрешен. Ну там, с Байроном поругался или Мэри Шелли в суп наплевал. Вот и обречен в жизни вечной видеть свое творчество вперемешку с рекламами сигарет и средств от запора. Но нет же, нет же – отвечаю потом себе – милосердие Господа никогда подобного не допустит.
Может, наоборот – думаю я потом. Это мы, петербуржцы, сделали в жизни что-то хорошее. Едет, к примеру, мой соотечественник на работу с бодуна, хмурый, небритый, воняющий перегаром – а ему в лицо сияющая истина:
Вот я с тобой! Как эта ночь нежна!
Там где-то властвует луна; привет
Несут ей звезды дальние толпой -
Но здесь она нам не видна…
У Иосифа Бродского когда-то была такая идея – помещать в метро на рекламные постеры лучшие строки из мировой поэзии. И в гостиницах класть у изголовья вместе с Библией томик самых лучших стихов.
Вроде как эту идею в Нью-Йорке даже частично осуществили.
Но почему все-таки – только Китс, только «Ода»?...
Один поэт. Одно стихотворение.
Может быть, может быть – это то место, где непрочен шов Матрицы, то самое дежа вю? Может быть – в этом единственном стихотворении содержится скрытый намек, какая-то сладостная тайна, познать которую возможно, лишь уподобившись Орфею и спустившись под землю?
А может быть – может быть – думаю я порой – Провидение делает нас соучастниками озарения поэта? Вот еду я в колледж, невыспавшаяся, злая, объяснять таким же сонным курсантам способы построения эпюр нормальных напряжений – а мне с рекламного стенда напоминание о том, что весь круговорот исторических эпох – равен по длительности одной соловьиной песне. Но песня смолкла – и вот вам весь буддизм, Беркли с Платоном, фильм «Inception», Пелевин и пустота –
Was it a vision, or a waking dream?
Fled is that music – do I wake or sleep?
А может быть, может быть… - но тут эскалатор заканчивается, и мы с соотечественниками, образуя живую человеческую реку, вливаемся в синие вагоны, и, тесно прижавшись друг к другу, едем куда-то, так и не разгадав этой загадки.