Сдаем журнал. Пилотный номер. Официальное издание аэропорта «Пулково», между прочим, так что можете представить себе ответственность. Я – главный редактор. Я этот журнал придумал, я набрал команду, я провел все нужные переговоры с издателем, в общем, я – главный крайний. Журнал в типографии. И вот в ночи звонит мне выпускающий редактор Аня, которая просматривает так называемые «спуски», и спрашивает: «Перец, а тебе не кажется, что фраза “Будем вместе на земле и на небе” звучит несколько странно?» А фраза эта располагается на главной странице, посвященной аэропорту, собственно, ее тамошний отдел маркетинга нам и подсунул. Я даже не сразу врубился, что предлог «на» следовало бы заменить на предлог «в». Иначе... ну вы представляете, что было бы иначе.
Часть I
Время от времени в комментариях под моими (сдается мне, что и не только моими) опусами появляются замечания о том, что вот таки нашлась ошибка. Несмотря на, как правило, агрессивный тон подобных замечаний, они меня радуют, поскольку выявляют людей небезразличных к родному языку. Ибо содержание некоторых комментариев под моей колонкой, посвященной этому самому языку, честно говоря, просто выносят. Суть их сводится к следующему: «Как хочу, так и пишу, а ты, мол афтар, рот заткни». Поэтому, слава Богу, есть народ, который пропалывает тексты и выявляет сорняки-опечатки. Они есть всегда. Ну хорошо, почти всегда. Практика говорит о том, что в периодике, как бы идеально ты не выстроил цепочку (автор – редактор – литературный редактор – корректор первичной вычитки – корректор конечной вычитки) риск опечатки все равно остается. Порой это какая-то мистика.
Ну, например, мой нынешний журнал «Столицы и усадьбы». Беру интервью у немецкого консула. Расшифровываю. Затем текст читает литературный редактор. Затем отправляем текст на согласование в консульство, где его не то чтобы читают, а с немецкой педантичностью проверяют каждое слово. Затем отправляем уже второй раз сверстанный макет. Затем текст читает корректор, у которого опыт в количестве лет превышает мой возраст. Казалось бы, после такой фильтрации, что может быть? Ан нет. Когда я перед сдачей в типографию читают уже весь журнал, то нахожу в этом тексте «косяк». Причем грамматическую ошибку, а не опечатку. А в интервью с немецким консулом не может быть ошибки. И что тут прикажете делать?
Часть II
2006 год. Москва. Очень большой журнал «Я покупаю», который выходит в 17 городах (на тот момент в 15). Я – главный редактор. И вот уже полгода, как ни одной ошибки ни в одном журнале. Во многом благодаря чудесному Игорю Сахновскому, литературному редактору. Лепим очередной номер, сдача уже завтра. Параллельно должна запуститься рекламная кампания в городах, где выходит журнал. На огромных рекламных щитах изображение обложки нового номера. Едем куда-то в машине, уж не помню куда. И директор по PR показывает мне макеты рекламных щитов, дабы выбрать нужный цвет фона – он должен сочетаться с цветом обложки (забегая вперед, скажу, что пришлось в «фотошопе» перекрасить платье модели, которая красовалась на обложке, дабы достичь нужного эффекта). Я смотрю на макеты, заодно и на обложку, на которой есть так называемые «выносы» - анонсы главных материалов номера. И тут меня как будто током дернуло. «Maserati не с одной ли t пишется?» - бормочу я и тут же звоню арт-директору. Выясняется, что да, с одной, в то время как у нас с двумя. А я на эту надпись взирал уже несколько дней, и ничем она меня не смущала. Оказывается, надо было посмотреть на обложку в другом контексте. Итого: журнал мог выйти с ошибкой на обложке, а заодно эта ошибка продублировалась бы на билбордах.
Часть III
Но самыми убийственными были огрехи в студенческой газете Gaudeamus, с которой я начинал свою редакторскую карьеру. Мне рассказывали, что на факультете журналистики в питерском университете студентам иногда давали задания разобрать некоторые наши статьи на предмет стилистических ошибок. Начал я с бодрого заголовка на треть полосы «Мураками круче Картасара», поскольку читал перед этим Касареса, и что-то у меня в голове переклинило. А в «Яндексе» ведь все найдется, нашелся и Картасар, поэтому я решил, что все нормально.
Ну а пиком был ИНЖЭКОН. За два часа до отправления очередного номера в печать примчался директор газеты Воробьев, которому срочно понадобилось впихнуть на первую полосу заметку о местном чемпионате КВН среди питерских вузов. Уже прямо в верстальной программе он набил список победителей, после чего сделал постскрипты и помчался в типографию. Номер вышел. Через несколько дней приходит гневное письмо из ИНЖЭКОНа, в котором говорится, что название вуза написано неверно (через Е), и что на нас подают в суд. Меня, если честно, такая реакция удивила. Вместо того чтобы позвонить и решить проблему на месте такие официальные вопли. Воробьев, простите за каламбур, птица стрелянная, поэтому ответил: встретимся в суде. Но суд, вы ж, понимаете, какой это геморрой. Поэтому еще через пару дней звонит мне какой-то декан, и мы с ним спокойно договариваемся, что я официально извинюсь на страницах нашей газеты. Все. Инцидент исчерпан. В следующем номере под своей редакторской колонкой помещаю официальное извинение перед вузом и его руководством. Уже в ночи звонит из типографии Воробьев и, чуть ли не рыдая от смеха, говорит: «Перец! ИНЖЭКОН пишется через Э!» Таким образом черт меня попутал написать эту аббревиатуру через Е, причем в официальном извинении. Это выглядело бы уже как настоящая издевка.
Эпилог
Ошибки и опечатки, особенно в интернет-изданиях, вещь неизменная. В серьезных СМИ они встречаются редко, но, тем не менее, встречаются, что уж говорить о СМИ, которые не претендуют на высоколобость. Не стоит из-за них убиваться, но игнорировать их так же не стоит. Речь зачастую идет не о грамотности, а о внимательности всех тех, кто вовлечен в процесс. Самым внимательным всегда оказывается читатель. Собственно, за это ему и спасибо.