Крылья обрублены - на пике, не до пика,
и страха до каждой впотьмах пробки.
Ночь водит по коже иголкой,
а утро - раскуривает сигару
на краешке бота.

И я лишь виноват ни в чём,
когда душное измеряет душу.
Мы застыли в движении - при ём,
и взгляд проводящий - выверенно
подслушан.

Каменный мальчик - а мыслей до снега
кружит в августе зачатий.
От последнего лунного берега
до первого отплытия - лишь длина
окончательна.

В серой комнате - дым сигарет,
отсутствие звука и лишние стаканы.
Сквозь взгляд уголка пробивается свет,