Это цитата сообщения ВЕнеРИН_БАШМАЧОК Оригинальное сообщение
Виктория регия – самая большая кувшинка в мире.
Открытие великолепного растения не только стало одной из сенсаций в ботанической науке того времени, но и помогла первооткрывателю в получении титула баронета «за заслуги перед Британской империей». Исследуя флору и фауну Южной Америки в 1836 году, Шомбургк и его спутники наткнулись на гигантское водное растение – необыкновенную кувшинку с огромными ароматными цветами. На диалекте колумбийских индейцев это растение называется «Апона», что в переводе означает «Птичья сковорода», поскольку двухметровые листья водного растения имеют плоскую округлую форму с загнутыми краями. Благодаря размерам и водоизмещению Виктории регии, дети туземцев приспособились использовать ее листья в качестве плавсредств, а муку из корней огромной кувшинки индейцы употребляют в пищу.Гигантская амазонская кувшинка является национальным цветком Гвианы в Южной Америке.
"Это ещё не распустившийся бутон".
"Тот же бутон, ещё поднимающиеся к поверхности бутоны, молодой лист и уже отцветший, уходящий под воду и закрывшийся навсегда цветок....". В диком виде Виктория регия встречается на поверхностях глубоких лагун с илистым дном, которые можно найти вблизи крупных рек амазонского бассейна. Средняя продолжительность жизни этой огромной кувшинки около пяти лет, а во время цветения на ней появляется великолепный цветок, похожий на лотос, только гораздо большего диаметра.
Цветки у виктории крупные, до 35 сантиметров диаметром, с многочисленными лепестками, которые напоминают цветки нашей кувшинки (кстати, оба растения относятся к семейству кувшинковых). Цветение виктории представляет интереснейшее зрелище и длится двое суток (в плохую погоду трое суток). Поднявшийся к поверхности воды бутон распускается под вечер и остается открытым всю ночь. Нежно-белые лепестки придают ему необычайную красоту, а источаемый аромат зрелого ананаса ощущается на большом расстоянии. На рассвете цветок закрывается и опускается под воду, а под вечер вновь распускается, но лепестки его уже оказываются окрашенными в розовый цвет,источают аромат сирени. К следующему утру цветок становится почти красным, опускается под воду вновь и на поверхность больше не поднимается, в нем идет развитие плода. Когда начинает цвести виктория в оранжереях ботанического сада в Ленинграде, об этом оповещают по радио и в газетах.Другой интересной особенностью цветков виктории является их приспособление к опылению. В момент цветения температура внутри цветка повышается по сравнению с окружающей на 11° С, что в прохладные влажные ночи привлекает многих насекомых, любящих тепло. Для привлечения насекомых на плодолистиках образуются особые пищевые тельца.
Первые семена виктории послали в Европу в мокрой глине, но они не проросли. Семена же, посланные позже в бутыли с водой в 1846 году, развились во взрослое растение. Зацвела виктория впервые 8 ноября 1849 года в ботаническом саду английского города Чадстворта. Виктория - оригинальное растение, у которого края листьев загнуты вверх и напоминают гигантские сковороды до 2 метров в диаметре и до 6 метров в окружности. Жилки листа образуют замысловатую систему, с нижней стороны они довольно толстые и несут длинные щетинки грязно-красного цвета, заполненные воздухом. Такой плавающий на поверхности лист обладает высокой плавучестью и может выдержать груз до 50 килограммов, для этого на поверхность листа нужно наложить диск, вырезанный из фанеры.
[показать]
Один исследователь для выяснения грузоподъемности листа, насыпал на него песок. Лист выдержал вес 9 ведер песка. Модель строения листа виктории использовал архитектор Д. Пакстон при проектировании знаменитого Хрустального дворца в Лондоне. На открытии дворца он даже выставил для всеобщего обозрения лист виктории, подсказавший ему идею проекта.В 1850 г. Джозеф Пакстон (1801—1865) представил свой проект выставочного павильона.
Он служил старшим садовником в Чатсвортском замке герцога Девонширского и возвёл там несколько сооружений, в частности Большую оранжерею (1841 г.). Королевская комиссия приняла проект Пакстона.Выставочный павильон представлял собой вытянутое прямоугольное в плане здание обшей площадью почти семьдесят две тысячи квадратных метров. Благодаря тому что весь «Хрустальный дворец» состоял из металлических и стеклянных элементов одного размера, он был возведён всего за девять месяцев.
Современников павильон поразил не столько архитектурными достоинствами, сколько своей конструкцией и технологией строительства. Между тем он нёс в себе признаки новой функциональной архитектуры, не обращающейся к известным стилям прошлого, свободной от декоративных деталей. Такая архитектура появится только в начале XX в., однако некоторые зодчие Англии уже осознали неизбежность её прихода. «Мистер Пакстон, ведомый светом природной проницательности, — писал его современник, — достиг успеха, который доказал со всей неопровержимостью, как ошибались мы в их попытках копировать древние образцы, ибо завтрашняя архитектура будет архитектурой здравого смысла...».
http://rusgraf.ru/graf15/lec3.htm
http://www.krugosvet.ru/enc/kultura_i_obrazovanie/izobrazitelnoe_iskusstvo/PAKSTON_DZHOZEF.html
http://www.grandsmeta.ru/modules/pages/print.php?id=1100
Плод виктории, имеющий форму урны, очень крупный, может достигать размера головы ребенка и содержит до 400 семян. Созревание плода происходит под водой. Созревший плод распадается, семена, покрытые слизью, всплывают на поверхность воды и некоторое время способны держаться на воде. По-видимому, это обеспечивает рассеивание семян виктории на значительные расстояния. Слизь разрушается, семя опускается на дно и прорастает. В благоприятных условиях растение размножается преимущественно вегетативно - корневищами. Виктория растет только в проточных водах и нуждается в постоянном притоке кислорода. Она предпочитает сравнительно мелководные участки глубиной не более 2 метров. Развитие виктории из семени до крупного мощного растения длится 4 - 5 месяцев. Семя, высаженное в конце февраля, к концу лета вырастает в мощное растение, имеющее примерно 20 гигантских листьев и такое же количество цветков. Растущее в воде растение стремится избавиться от избытка влаги, это обеспечивает виктории огромная окрашенная поверхность листьев, поглощающая большое количество тепла и испаряющая воду. В Бразилии едят семена виктории жареными и изготавливают из них муку. У нас в стране виктория разводится в открытых водоемах ботанических садов Черноморского побережья Кавказа и Крыма и в водоемах крупных оранжерей.
Старики говорили, что неизъяснимое очарование этих брачных ночей можно себе только вообразить, а человеческий язык не в силах описать их. Дивные грезы о божественном супруге околдовали светлокожую, золотоволосую красавицу Найу, дочь почтенного вождя племени. Когда наступала ночь и сон окутывал поселок, а влюбленное божество низко клонилось к земле и будто касалось отдаленных горных вершин, обезумевшая Найа взбиралась на холмы, томясь желанием отдаться искрящимся, светоносным ласкам, о которых поведали старцы.
Они сказывали, что поцелуи двуполого божества претворяли в свет тела избранных девственниц, бледнел от его прикосновений алый цвет девичьей крови, таяла свежая розовая плоть. А божество скрывалось, унося счастливых возлюбленных в сладострастных объятьях, а потом покидало своих невест, уже лишенных смертной оболочки, на брачном ложе высоких облаков.
Так рождались звезды. Страстно мечтала Найа избавиться от грубой земной плоти ради вечного божественного бытия на небе. Ночами бежала она за лунным лучом, но все время обманывалась: стоило ей подняться на одну вершину, а ее легконогий возлюбленный уже склонялся над соседней, и с каждым разом он казался ей пленительнее прежнего, но неизменно ускользал от ее болезненной страсти. В тоске и мучениях увядала Найа. Ведуны даже пробовали излечить девушку, искусно готовили для нее неведомые любовные напитки, заговаривали хворь. Но ничто не помогало. Ничто не могло излечить от любовного недуга. Найа жила одной лишь надеждой на то, что Луна откликнется на ее мольбы, на ее страсть.
Все ночи напролет проводила безумная девушка среди холмов, то распростершись на залитых лунным светом склонах, то карабкаясь вверх, то срываясь порой с откоса, и смеясь, и рыдая, а иногда напевая что-то в бреду. Однажды, когда безумие совсем затуманило ее рассудок, увидала Найа в безмятежно спокойном зеркале горного озера искрящийся образ супруга своих грез. Влекомая любовью и безумием, обманутая отражением вечно ускользающего возлюбленного, кинулась она в озеро, простирая в тоске руки, чтобы обнять наконец своего желанного. Много дней потом в сумрачных лесах бесплодно искали пропавшую Найу люди ее племени. Но в те времена боги были добры и милостивы. И потому породившая реки, рыб и водные растения Луна пожелала вознаградить девушку за страшную жертву. Нет, двуполое божество не вознесло ее на небо, а превратило в "звезду вод", претворив лилию ее души в царственный цветок, дивную торжественную песнь красоты и аромата. Из белоснежного, измученного тела несчастной индианки возникло таинственное растение; безграничная чистота любящей души распустилась огромным благоухающим цветком, а боль, терзавшая бедную девушку, стала шипами, охраняющими его. Щедрый творец увеличил, как только возможно, листья гигантской водяной лилии, чтобы она могла полнее чувствовать ласки лунного света, нежные прикосновения своего возлюбленного. Ночами Найа раскрывает легкий наряд длинных лепестков и принимает на брачном ложе недвижных вод опаловые поцелуи лунного света. Так родилась Виктория Регия."
В семействе Нимфейные (Nymphaeaceae), роде Виктория (Victoria) всего два вида: Виктория амазонская (Victoria amazonica, синоним Виктория регия) и Виктория Круца (Victoria cruziana). Оба эти вида распространены в тропической Южной Америке. Виктория амазонская встречается по реке Амазонке и её притокам от 3 до 15 градусов южной широты, в Суринаме, Бразилии, Боливии. А Виктория Круца распространена в бассейне реки Парана в Парагвае, Аргентине, Уругвае.
В коллекции Санкт-Петербургского ботанического сада виктория выращивается с 1864 года. Причём самое интересное, что ежегодно в бассейн специально построенной для этого оранжереи высаживаются новые растения, выращенные из семян. В разгар цветения садоводы проведут искусственное опыление цветков и к осени созреют новые семена.
http://www.vitawater.ru/aqua/plant/botan/bot16.shtml
http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B8%D0%BA%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F_%D0%B0%D0%BC%D0%B0%D0%B7%D0%BE%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F
http://dendrology.ru/books/item/f00/s00/z0000006/st033.shtml
http://askflower.ru/watersplants/1.html
http://www.lenagold.ru/fon/flo/kup/tale/kup1.html
Три недели прошло с тех пор, как нас обратили в бегство белые цапли. Генипа, поклонник лечения ран вливанием в желудок значительного количества тростниковой водки, весьма расстроен тем, что выздоровел слишком быстро - больше ему не удастся пьянствовать в свое удовольствие.
Мы все глубже продвигаемся в сердце богатейшего и необыкновенно интересного для естествоиспытателя края тропических озер.
Здесь без труда можно удовлетворить и свой охотничий пыл, и склонность к наблюдениям за жизнью животных и птиц.
Попасть из одного озера в другое очень легко - они соединены целой сетью протоков. Мой индеец отлично разбирается в них и уверенно работает веслом.
Вчера мы заночевали под развесистыми кронами гигантских деревьев, привязав гамаки к их могучим стволам и, несмотря на досаждавшую мошкару, прекрасно выспались.
Сейчас шесть часов утра. Встаем с первыми лучами солнца и приступаем к настоящему индейскому завтраку: копченая рыба, печенные на углях ямсовые лепешки и чистая холодная вода.
Внезапно наступает яркий день, солнце тут восходит стремительно, подобно быстрой комете. Взгляду открывается изумительной красоты картина - вчера я сумел лишь мельком рассмотреть ее: поверхность огромного спокойного озера сплошь покрывают огромные блестящие зеленые листья почти идеально круглой формы. Над ними раскачиваются роскошные цветы, размером со средний винный бочонок. Одни сверкают ослепительным белым цветом, другие пурпурным; некоторые пламенеют на солнце как расплавленное золото; а у самых великолепных - белая грациозно загнутая вверх кайма лепестков ближе к сердцевине сменяется нежно-розовыми и малиновыми оттенками. Еще не распустившиеся шаровидные бутоны, покрытые жесткой щетиной, напоминают огромные каштаны.
Это - одно из чудес экваториальных широт, сказочная Виктория-регия.
На ее неподвижных листьях копошится великое множество водяных животных и насекомых - наше появление не нарушает размеренного течения их жизни.
Розовые фламинго, серебристые журавли, цапли с белыми султанами на головах, паламедеи, чьи крылья украшены маленькими шпорами, сонно стоят на одной ноге, подкарауливая мелкую рыбешку. Ржанки и водяные курочки, семеня вдоль берега, ведут своих птенцов на ловлю личинок и жуков. Водяные змеи и даже небольшие кайманы стараются незаметно подкрасться и схватить маленьких птичек.
Мое молчаливое сосредоточенное созерцание длится достаточно долго. Все это время Генипа, сохраняя свой обычный невозмутимый вид, спокойно курит длинную, свернутую из листьев магнолии сигару, ожидая приказа двигаться дальше.
Небольшая протока шириною около тридцати метров отделяет нас от озера с гигантскими кувшинками.
Хорошо бы рассмотреть их поближе. Первой в лодку прыгает дрожащая от возбуждения собака. Генипа устраивается впереди и плавно отчаливает от берега. Разлетаются в разные стороны цапли, прячутся водяные курочки, ржанки хрипло кричат простуженными голосами "кин-кин-кин", маленькие кайманы, нырнув, блестят под водой металлическими доспехами.
Мы остаемся одни.
Вблизи листья и цветы Виктории кажутся еще более огромными, а их красота, странная и дикая, - еще притягательнее. Распустившиеся гигантские цветы источают сладкий, устойчивый, резковатый запах. Рука тянется к перламутровым лепесткам - они очень горячие.
Прекрасный случай убедиться в том, что оплодотворение у некоторых растений сопровождается большим выделением тепла!
Погружаю в воду термометр - температура в озере двадцать два градуса Цельсия. На воздухе ртуть поднимается до тридцати двух. Затем ввожу термометр в самое сердце цветка и жду около четверти часа. Невероятно: столбик поднялся до сорока шести градусов!
Конечно, сам по себе этот факт - не новость и вряд ли его можно считать открытием. Но подобного я все-таки не ожидал, поэтому незамедлительно заношу результаты опыта в дневник и перехожу к детальному изучению листьев.
Выбираю один из самых крупных. У нас нет с собою метра, но не беда, обойдемся гринеровским ружьем, ствол которого имеет длину семьдесят пять сантиметров. Беру тонкую бечевку, к которой привязан якорь пироги, и передаю индейцу свободный конец. С грехом пополам удается объяснить, что Генипе следует покинуть суденышко, взобраться на лист и остановиться у средней, самой крупной из прожилок - толщиной с ногу человека.
Конечно, я опасался, что мой помощник, а весит он по меньшей мере семьдесят килограммов, вот-вот провалится в воду. Но огромный лист, будто плот, построенный из крепких досок, сохранял устойчивость.
И вот веревка протянута от основания черешка до самой далекой точки на поверхности листа. Меряю ее ружьем - ствол укладывается двенадцать раз. Гигантское тело королевы озер достигает девяти метров в длину и немногим меньше в ширину. Значит, площадь листа равна восьмидесяти квадратным метрам! Да, привезти бы такой листик во Францию. Нужно сорвать его, скрутить и высушить.
Вернувшись в лодку, индеец отрезает стебель и подцепляет будущий «экспонат» одним из крючьев якоря. Выходим на берег и принимаемся тянуть за другой конец веревки.
Стараемся изо всех сил, и, несмотря на огромную тяжесть листа, нам все же удается медленно подтянуть его ближе к берегу и даже частично приподнять над водой.
Однако дальше дело не идет.
Толщина зеленого гиганта с краю примерно десять сантиметров, в середине — не меньше шестидесяти. Вес, вероятно, около полутонны. Ничего не поделаешь! Придется оставить эту идею. Я вонзаю саблю в пропитанную озерной водой мягкую губчатую плоть и вырезаю кусок длиною около метра. Этот-то кусок мы и вытягиваем на берег и подробно рассматриваем. На кожуре глубоко сидят шипы красивого фиолетового оттенка и змеятся прожилки толщиною с веревку.
Теперь нужно заняться цветком и рассмотреть и его с помощью лупы.
За цветком опять посылаю Генипу. Он отплывает на пироге и тотчас возвращается обратно, везя на буксире привязанную к борту темно-пурпурную кувшинку - шириной превосходящую саму пирогу.
Трудно не прийти в восторг при виде этого чуда природы. К несчастью, дно чашечки кишит насекомыми, при виде которых по телу пробегает дрожь отвращения. Их укусы очень опасны. С помощью ланцета, извлеченного из походного рюкзака, собираюсь изъять из цветка мерзкую живность.
Индеец весьма любезно предлагает взять эту неприятную работу на себя. Сказать по правде, соглашаюсь с большим облегчением. Но не торопитесь обвинять меня в малодушии! Чтобы выжить в неизведанном мире, где на каждом шагу возможны встречи с гигантскими дикими пчелами, крабами-пауками, сороконожками, скорпионами, змеями, с соблазнительными, но ядовитыми ягодами и смертоносными колючками, обманчивыми, поросшими зеленью болотами и еще Бог знает с какими страшными сюрпризами природы, европейцу приходится соблюдать массу предосторожностей. Жизнь в тропическом лесу - целая наука.
Генипа медленно погружает руку по самое плечо в гущу ароматных лепестков. И тут же отдергивает ее! У меня вырывается возглас ужаса, в жилах стынет кровь: вокруг его запястья живым браслетом обвилась разъяренная змея. Ее узкое тело перечно-красного цвета покрыто черными разводами, свирепые глазки блестят, как пара брильянтов, а ядовитые, острые, словно иглы, зубы сжимают большой палец индейца.
Это страшный элапс, или коралловая змея. После ее укуса даже самый крепкий мужчина вряд ли протянет и час.
Генипа на краю гибели, тут не поможет никакое лекарство! Но к жалости и сочувствию, признаюсь, примешивается и чувство страха за себя: если мой единственный спутник, мой опытный проводник умрет, что тогда? Я останусь один, совершенно один! До селения индейцев из племени Генипы целая неделя плавания. Кто мне подскажет, как отыскать туда обратную дорогу, кто научит управлять непослушной пирогой, кто поможет разобраться в многочисленных затерянных в камышах протоках — крокодильих проходах из одного озера в другое?
Хочу хоть как-то облегчить участь несчастного: собираюсь надрезать рану, перевязать руку, сделать укол марганцовокислого калия - к счастью, в походной аптечке есть это ценное противоядие.
Однако мое волнение, бледность и настойчивое желание оказать помощь вызывают у индейца лишь недоумение.
Сохраняя полнейшее хладнокровие, Генипа большим и указательным пальцами левой руки сдавливает шею змеи, заставляя разжать зубы, и, бросив на деревянный пол пироги, топчет ее. Затем произносит своим глухим голосом:
— Бай мо тафиа — дай мне водки.
И, поскольку я настаиваю на лечении, добавляет: "Я - мыть", то есть "вымыт" и не боюсь укусов змей.
Это действительно так. Мне рассказывали, что индейцы делают себе прививки изготовленным по наитию противоядием. Значит, у нашего знаменитого Пастера были краснокожие предшественники!
Капельки почерневшей крови двумя жемчужинами выступили на пальце индейца, там, где ядовитые зубы проткнули кожу. Генипа вытирает руку о свою раскрашенную по обычаю грудь и одним махом выпивает бутылку водки.
Мы отправились обратно, хотя, честно признаюсь, я еще опасался за жизнь Генипы. Однако остаток дня прошел без потрясений.
Ночью мой приятель спал как сурок, а наутро проснулся совершенно здоровым, свежим и полным сил. Ранки зарубцевались, от припухлости не осталось и следа. Видя это чудо, я не стал отказываться от предложения Генипы и решил сделать и себе прививку таинственным индейским зельем.