Линия жизни
[200x257]
Автобиографию писать сложно. Практически, каждый писатель пишет ее всю жизнь — своими книгами. Литературные тексты — это и есть его автобиография, хотя автор частенько и прячется за третьими лицами, своими героями. Все равно все написанное — он сам, и все пропущено через него.
Поэтому если писать полную биографию, надо издавать собрание сочинений, если краткую — можно ограничиться вехами жизни, ее внешними ступенями. У меня получилось что-то третье.
Итак, родилась в Питере в 1958 году. В семье, как тогда говорили, трудовой интеллигенции. Мама инженер, отец — анестезиолог, много лет проработал в операционной института Онкологии в Песочном. Песочное — это курортный пригород Ленинграда, там я выросла и закончила школу. Мое окружение — работники этого крупного медицинского центра, родители моих одноклассников. Песочное, вообще в те годы было интересное местечко, в основном там жила интеллигенция — медики и военные (там еще был офицерский городок). Поэтому в нашем классе учились дети врачей и офицеров. С тех пор плохо переношу военных и очень люблю врачей. Когда я в 19 лет вышла замуж, родила сына и наши родители, сложившись, купили молодой семье кооператив в одном из новых районов Питера на Ржевке-Пороховых, то и на новом месте привычка общаться исключительно с медиками взяла свое. Я тут же выудила в соседних домах парочку докторов, молодых мамаш, и подружилась с ними. Иногда жалею, что не пошла в медицинский. Считается, что врачи лечат тело, писатели душу. А тело и душа так прочно связаны…
Мои литературные способности скорей от отца. Я вообще, как говорила моя мама, когда сердилась — "сохринская порода". Это же подтвердил мне много лет спустя один знаменитый экстрасенс: "А вы знаете, что генетически вы полностью в отца?"
Все Сохрины талантливы. Дедушка, папин папа был дирижером военного оркестра, в свое время закончил консерваторию, писал музыку, моя тетка Сима, родная сестра отца тоже музыкант и вокалист. Симона — героиня многих моих рассказов. Человек живой, непосредственный, лучезарный. У нее точный, все подмечающий взгляд, и я многое за ней записывала. Очень сейчас жалею, что живем с ней в разных городах Германии и редко видимся, Симона подсказала мне сюжеты многих моих текстов.
Так вот, отец, когда ему было ближе к тридцати, написал рассказ "Самый трудный день". Об одном его коллеге — еврее, блистательном сорокалетнем хирурге, который пришел после тяжелой десятичасовой операции домой и умер на глазах у беременной жены от разрыва сердца. История эта правдива до мельчайших нюансов, документальна и горька. Как окружающая нас жизнь. Рассказ был послан на конкурс в Москву на высшие сценарные курсы, там как раз шел набор — отца приняли, прислали приглашение, а вот учиться он не поехал. Надо было переезжать в другой город, оставить семью, жить на стипендию. Конечно же, и моя мама была против, мне не было еще трех лет.
Интересно, что такая же история приключилась и со мной. На семинаре молодых писателей на доске объявлений я прочитала, что московские высшие сценарные курсы объявляют очередной набор на курс сценаристов документального и научно-популярного кино. По условиям надо было прислать свои работы. Я тогда уже вовсю писала не только рассказы, но и научно-популярные очерки для Детгизовского сборника "Хочу все знать" (помните такой?). Я подвела к стенду с объявлениями своего приятеля.
— У меня семья, маленький ребенок, мне не уехать. А для тебя это дорога в будущее. Хочешь?
Он с мольбой посмотрел на меня.
— Но у меня же нет таких работ…
Я дала ему свои тексты. Он переделал в них "я сказала" на "я сказал", и его приняли. Во время его учебы я частенько наведывалась в Москву, смотрела вместе с ним фильмы, спорила до хрипоты в студенческом общежитии, вдыхала полной грудью воздух творческой мастерской и возвращалась назад, к своим баранам… Почему я пишу о таких частностях? Потому что именно они вспоминаются, когда размышляешь о прошлом. В конце-концов вся наша жизнь одна сплошная частность...
Итак, семья отца была творческая, немножко безалаберная, а семья матери инженерная, более правильная, но все равно теплая и шумная. И именно в ней я выросла, именно она и сформировала меня. Пока мои родители выясняли отношения, а они развелись, когда мне было одиннадцать лет, я жила с бабушкой и дедушкой в огромной разгороженной комнате коммунальной квартиры на улице Марата. Как потом пел Розенбаум " На улице Марата я счастлив был когда-то…"
Мои родители разошлись. Отец, проучившись заочно в институте культуры, уехал, женившись на норильчанке в Норильск, и работал там заместителем директора местного драматического театра. Но отец, это особая глава, когда-нибудь я напишу ее. И я уже много раз проговаривала ее под разными названиями, особенно после его смерти. А умер он рано — в 64 года. Чем старше я становлюсь, тем больше его черт нахожу в себе. Человек он был светлый, добрый, щедрый и талантливый, но непутевый, как говорила моя бабушка, вздыхая — "без царя в голове" . Добавлю еще, что был он замечательно хорош собой. И все его дети, а их у него от разных браков четверо — красивы и талантливы. Чего же еще?
Семья матери. Воспитывал меня дед. Все мое детство связано с ним и всем хорошим во мне я обязана деду, маминому отцу Фаддею Моисеевичу Эльконину. Именно ему я посвятила свою повесть " Моя эмиграция", потому что когда писала эту вещь все время внутренне как бы слышала его голос, вспоминала его рассказы, улыбку, интонацию... Дед был военным инженером, морским офицером, капитаном первого ранга. Пройдя всю войну, легендарный Невский Пятачок и побывав во многих переделках, он вернулся живым. Из семи его братьев, некогда большой и очень дружной еврейской семьи, в живых осталось только трое.
Во мне с детских лет незримо жила его история, рассказанная бабушкой. Вернувшись, с фронта в 45-ом, дед сразу поехал в Белоруссию, в родной город Мстиславль, что недалеко от Гомеля, узнать о судьбе своих родных . В Мстиславле, оккупированном немцами жили его мать с отцом и старший брат Нема с семьей… В городке до войны вообще жило много евреев, здесь проходила черта оседлости.
Из поездки он вернулся неузнаваемым, лег на диван и пролежал трое суток не вставая. С войны, пройдя тяжелейшие бои, в том числе на легендарном Невском Пятачке, дед вернулся жгучим брюнетом, а встал с дивана совершенно седым.
Два дня ходил он по пепелищу родного дома. Два дня искал свидетелей произошедшего.
Оставшиеся в городке русские соседи рассказали ему, как всех евреев согнали в толпу на базарной площади, дали лопаты, заставили вырыть ров, а затем расстреляли короткими пулеметными очередями, экономя патроны. Кое— как забросав ров землей, запретили кому -либо к нему подходить. И еще трое суток шевелилась над рвом земля и раздавались стоны… Рассказывают женский голос все звал постепенно слабея "Нема,Нема…
Эта история никогда не даст мне жить в Германии спокойно. Хотя чего уж.. Почти в каждой еврейской семье, если поспрашивать, произошло что-нибудь подобное.
Это моя мама сказала, когда мы подали документы: " Немцы зарыли живьем мою бабушку, а ты хочешь, чтобы я ехала жить в Германию?"
Однако живем…
Продолжение в сайте
http://www.sokhrina.com/biography.html



[700x525]

Рассказ- миниатюра "Дорогие мои старики"
http://www.youtube.com/watch?v=Sr2xoByn34A&feature=youtube_gdata

Рассказ "Санаторий для похудания"
http://www.youtube.com/watch?v=e8lfkybS2uY
http://www.youtube.com/watch?v=taqwueIrHJI