Киска.
Юрий Нечипоренко.
Киска и коты
Так как Киска у нас появилась ещё маленькой, то совершеннолетие своё она встретила без кота. У нас кота не было, и Киска в своей жизни кота не видала.
Это мы поняли по тому, как она стала звать кота - и буквально любую вещь, которую приносили извне в дом, принимать за кота.
Принёс я из школы рюкзак. Раньше видела Киска этот рюкзак не раз - и ничего, не волновал он её. А вот как захотелось ей кота - тут она стала мой рюкзак обхаживать: и потрётся об него, и перед ним распластается, разляжется - и давай ему что-то на своём кошачьем языке ворковать.
Я сразу и не понял, чего она хочет. Но потом папа объяснил: кота она хочет, не видела его ни разу: вот рюкзак за кота и принимает.
Отобрал я у неё рюкзак: нечего тереться об него, потом у меня весь костюм будет в волосах кошачьих!
Но что только она за кота не принимала дальше… Валенки, ботинки, сумки… Особенно полюбила гостей: как ни приходит к нам гость, она перед ним свой концерт закатывает, выгибается, на колени прыгает - и прямо лезет чуть не с поцелуями. Нам уже неловко перед гостями стало.
Одни гости ещё ничего, понятливые были, а другие - тоже начинали, смешно сказать, с Киской танцевать да шуры-муры водить (помните, она у нас такая красавица…). От этого внимания она совсем с ума сходила, так что только мама потом могла её как-то успокаивать: брала на руки и баюкала как ребёнка. Тут Киска немного приходила в себя: но только до следующих гостей, сумок, ботинок - которых она опять за котов принимала.
Но вот тут-то и случилось нечто непредвиденное. Появился у нас кот, но не такой как все, удивительный. Дело было так: приблудился в подъезд огромный белый котяра, какой-то уж очень толстый и холёный. Может, сбежал из уголка Дурова? Вёл он себя странно: всё время старался влезть в лифтовую шахту, а когда влезал туда, то начинал орать. Мальчишки из подъезда его там нашли и вытащили с большим трудом. Но он опять туда забрался. И опять орать начал. Тут нам ничего не оставалось делать, как взять его себе: не пропадать же такому породистому животному в лифтовой яме!
Кот этот был изумительный белый перс, то есть персидский, голубоглазый красавец - но вот страшно глупый, глухой и вдобавок ещё кастрат. То есть он не мог иметь котят - а так был котом очень даже видным. Он никакого интереса к Киске поначалу не проявлял, только фырчал недружелюбно.
Перс, как благовоспитанный джентльмен, любил оперные и спортивные развлечения: по утрам прочищал глотку, виртуозно орал (верно, звал слуг своих, за которых он нас держал) - и ждал, пока его не накормят. После завтрака, как породистый скакун, носился по квартире (видно, сбрасывал вес) и Киску использовал скорее как гимнастический снаряд: прыгал через неё, толкал - но беззлобно. В целом же он вёл аскетический образ жизни, к людям не стремился, спать повадился в раковине умывальника, немало пугая гостей: когда они заходили в ванную и машинально совали руки в раковину, то в ужасе обнаруживали, что раковина - меховая, мягкая и с глазами! Со временем мы перестали пользоваться раковиной вообще - благо, кран в ванной под рукой был…
Киса же наша пришла в полное недоумение: потому что уже казалось, вот он, кот настоящий, и не надо ботинки и ранцы обхаживать - но не тут-то было, этот кот только с виду был настоящим, а на самом деле иллюзия, мираж - самого главного в коте у него не было.
Недоумение это развилось в разочарование со временем - и наша Киса перестала искать себе кота, словно разуверившись во всём мире, решив, что всё - обман, майя и мираж, как говорил папа. Киса одомашнилась, всё больше стала тянуться и ластиться к нам, но уже без той прежней страсти: стоило кому-то усесться в кресло или улечься на диван, тут же Киса прибегала, тихо топая своими мягкими лапками, прыгала на коленки - долго мостилась, пока не располагалась на них самым нежным образом, сворачивалась калачиком и засыпала, укрывшись хвостом…
Мы привыкли к ней, не требовали от неё проявления каких-то сказочных свойств, перестали учить деликатности и такту - и ждать её превращения в принцессу… Киса превратилась в самую обычную кошку. Именно такую Киску, которая была нужна всей семье: приветливую, милую и ласковую. И тут, после нескольких лет совместной жизни, мы услыхали, что она опять начала мурчать.
Только тихо-тихо, нежно-нежно.
