XXX

Как только мы поравнялись с тремя бензоколонками, установленными здесь, кажется, еще в середине прошлого века, толстяк опустил свой фонарь на землю и радостно потер ладоши. В тусклом свете уличных фонарей лицо его походило на старый добрый спутник нашей планеты, который шутки ради кто-то решил уменьшить и насадить на плечи этому бедняге. Глазницы, аккурат два кратера на неровной поверхности кожи, казались пустыми и незрячими, едва ли способными отражать то небольшое количество света, которое до них доходило. 
- Почти пришли, мои дорогие новые друзья, - радостно провозгласил он. 
- Куда теперь? - безучастно спросил я, зная, что именно этого вопроса толстяк и дожидается. 
- Осталось только обойти заправочку. За ней помещение чуть поменьше. Вот туда нам и надо. Но перед тем, как мы туда зайдем, я бы хотел взять с вас слово, что ни одна душа не узнает о нашем маленьком паломничестве. Разве выиграет кто-то, если эти пройдохи начнут ночью запирать всё на ключ?
- Торжественно клянемся хранить молчание. 
- А за дружка своего ты, что ли, тоже ручаешься?
- Как видите, он нем, как рыба. Вы разве не этого добиваетесь?
- Что правда, то правда, - засмеялся толстяк. - Ну, чего ждете? Следуйте за мной, мои маленькие устрицы. 
Я, знаете, никогда не любил случайных знакомств. Такие вот истории, где вам непременно попадается общительный незнакомец, предлагающий вам свою компанию на неопределенное время. Компанию, конечно же, необременительную, невзирая на его настойчивость и любовь к навязчивым вопросам. Но разве способно это омрачить радость от возможности обрести нового приятеля? Еще и такого отличного, как этот.
Ли часто критиковала мою нелюбовь к новым знакомствам, но в то же время признавала, что мне неплохо удавалось нас спасать. Ну, спасать, конечно, громко сказано, но выкручиваться из разных ситуаций я умел прямо таки здоровски. Отделаться от навязчивого типа в баре? Да-да, это ко мне. Как-то раз Ли сказала, что выбрала меня, потому что у меня всё не валилось из рук. Можете не верить, то в свои лучшие времена Томас Эйкли не был неудачником. Тюрьма - это большая неудача, спорить не стану. И ОКР - проблема не многим меньше (если вообще не больше). Но в остальном... В остальном я знал, что делать. Как и многие дети, в свое время я дал себе слово не бояться, а когда повзрослел, изо всех сил пытался его держать. Со временем я понял, что в мире вопиющих кошмаров выбирать всего один - попросту нечестно. Как, впрочем, неразумно и отдавать предпочтение двум или трем. Для полной справедливости выбрать придется их все, и бояться каждого ничуть не меньше, чем предыдущего. А с этим, думаю, вы и сами догадались, сразу возникнет серьёзная проблема: вам просто не хватит времени на каждый. Так что лучше, решил я, оставить все кошмары в покое и сконцентрироваться на чем-то другом. Ли это рвение сразу оценила. А я всё думал, что не так-то сложно держать что-то в руках, если сами они не трясутся от страха.
- Меня он немного пугает, - сказал Марк, когда наш новый знакомый по своим же собственным словам отправился отложить утреннюю бандероль. Теперь мы сидели за одним из пяти деревянных столиков, покрытых местами облупившимся лаком. Кожаные диваны, на удивление мягкие, были придвинуты к столам чуть ли не вплотную, а ножки их оказались намертво прибиты к полу. В торце комнаты располагалась видавшая виды барная стойка, окруженная со всех сторон развешавшими табуретами о трех ножках. Бутылки с напитками выстроились вдоль стойки в импровизированную шеренгу, состоящую преимущественно из рома и местного ликера ярко оранжевого цвета. Последний напиток настойчиво рекламировался на плакатах, развешенных по всем стенам заведения, и удивительным образом умудрялся оказаться везде, куда бы вы ни посмотрели. Сами плакаты были нарисованы от руки, вероятно, одним из сотрудников, и благодаря своим немалым размерам заставляли помещение казаться не столь пустым. Марка рисунки, кажется, заинтересовали куда сильнее, чем меня. Я же попросту провалился в воспоминания, и теперь думал о том, как раньше уверял Ли, что со мной оснований для страха у неё нет. То есть, вспомнил я, конечно, не из-за рисунков, а из-за того, что сказал Марк. И теперь, несмотря на то, что Ли поблизости не было, мне это по-прежнему представлялось важным.
- Он просто жирный и болтливый, - ответил я, пытаясь изобразить успокаивающую улыбку. - И еще он из большого мира, в котором тебе бывать доводилось не нечасто.
- Раз вы говорите, так оно и есть. Но, сдается мне, этот ваш новый приятель - большой врун. У него глаза вруна, улыбка вруна, и смех у него тоже, как у вруна. Он говорит так, как говорят все плохие актеры, а их я видел много, потому что каждые полгода в Энд Поинте останавливался цирк. Может, сам он и не циркач, но говорит и смеется точно так же, как они.
- Даже если так, актер нам сейчас вряд ли может навредить.
Казалось, Марк ожидал от меня любого ответа за исключением этого. В глазах его теперь читался упрек, но выдавать его еще каким-то образом он не хотел. 
- Вы и сами знаете, - бессильно выдавил он, - что вред приносят не актеры, а большие вруны. 
- Как бы там ни было, у нас еще есть время это узнать.
Когда толсятк вернулся, я сказал, что это место оказалось здесь невероятно кстати. Ночи, говорил я, теперь всё холоднее. И не удивительно - лето на последнем издыхании, а скоро и вовсе задохнется под натиском осенних холодов. На это толстяк возразил, что холод любит куда больше, чем жару, потому что в холод ему не приходится так потеть. 
- Это всё из-за моей проклятой комплекции, - продолжал он. - Красивым статным мужчинам проходится чем-то жертвовать. Вот так-то.
- Всем приходится чем-то жертвовать, - пожал я плечами. 
После этого толстяк не поленился еще раз напомнить нам, что именно он нашел это славное местечко. А это, если мы вдруг не догадались, тоже жертва. Да еще какая.
- Потратить уйму времени, ребятки, - слова его звучали, как ода самому себе. - Не полениться обыскать здесь все углы. Не побояться отморозить себе булки или вывихнуть лодыжку. Я, может, в обычное время и не самый отважный парень, но в ситуациях особой нужды...
- Вы так и не рассказали, что здесь делаете среди ночи, - спросил я, решив не дожидаться, пока он прекратит себя хвалить.
- А вы разве рассказали? - засмеялся жирдяй. - Уверен, ваша история будет не хуже моей. Может, даже лучше. Чудаковатый парень и мистер большой молчун. Да такие истории просто не могут быть ничем, кроме как усладой для ушей. 
- Думаю, этот рассказ вас огорчит. У нас просто бензин закончился не вовремя. Заехали сюда в надежде, что можно будет заправиться. Вот вроде и всё. 
- Всё? - округлил глаза толстяк. - А мне вот, например, так не кажется. Но ладно, дело ваше. Не хотите делиться с новым другом - не делитесь. Мне-то всё равно от вас скрывать нечего. Я, коль уж спрашиваете, иллюзионист. Знаю, не похож, но ловким рукам большое тело не в помеху. Учиться я закончил недавно, так что теперь мне нужна практика. И как сказал мой учитель Гарри, начинать лучше всего с той публики, которая до тебя не видела ни одного иллюзиониста. Так что, джентльмены, Дэвид Вернер к вашим услугам. 
- Фокусы? - переспросил Марк, не в силах скрыть подступающее ликование. - А прямо здесь вы что-то показать можете?
- Здесь я могу показать только свой голый зад, мальчик. Иллюзионисту нужно оборудование. И как только я подготовлюсь, вы сами всё увидите. Но не раньше, - на этих словах указательный палец его правой руки повис в воздухе и угрожающе нацелился на Марка. - Не раньше, малыш. Усвоил?
Вероятно, пожалев о том, что вообще решился говорить, мой юный спутник громко сглотнул. Как только звук этот протиснулся сквозь его горло, Марк энергично закивал.
- Вот и славно, - снова заулыбался толстяк, а затем, решив, что сейчас время поудобнее разместиться на диване, заерзал по нему взад-вперед. "Да чтоб тебя, Иисусе" - вскрикнул он спустя пару секунд, и, приподнявшись настолько, насколько позволяла его комплекция, принялся ощупывать задний карман джинс. Из кармана он выудил что-то вроде кошелька в потертой кожаной обложке. Мельком взглянув на обнаруженный предмет, толстяк накрыл его ладонью, так чтобы мы могли видеть разве что обтрепавшиеся уголки обложки, и поспешно спрятал его обратно в карман. Затем, уставившись на нас взглядом, в котором за первенство сражались рассеянность и волнение, он спросил:
- А знаете, мои новые друзья, какая в этом всем мораль?
Я кивнул, давая понять, что выслушаю ответ вне зависимости от того, хочется мне его слышать или нет. 
- Так вот, - продолжил толстяк, предварительно возвратив на лицо самодовольную ухмылку. - Мораль здесь следующая: никогда не носи с собой то, что может продырявить твою задницу. 
- Дельный совет, - согласился я. 
- Ха! - хлопнул в ладоши жирдяй, да с такой силой, что Марк подпрыгнул на месте. - Смотрите, кто к нам идет, - указал он на окно. 
Упершись руками стол, я наклонился в сторону окна, предварительно заставив отпрянуть Марка, который сидел к нему ближе. По узкой дорожке, которая всё больше проглядывалась в наступающем рассвете, к нам направлялось два человека. Первый, идущий впереди, был заметно ниже того, кто следовал за ним, даже несмотря на высокую меховую шапку, восседающую на его голове подобно ленивому питомцу. Одет он был в простой полосатый халат, оливковую футболку и пижамные штаны в полоску красного цвета, точно такую же, как и на халате. Человек, семенящий позади казался безобразно худым, и с такого расстояния больше походил на скелет, нежели на кого-то живого. Его обнаженные тонкие ноги торчали из синих шорт с каким-то замысловатым геометрическим узором, а руки, еще более тонкие, болтались из стороны в сторону, как будто сам ветер приводил их в движение. Из верхней одежды на втором человеке была только футболка с неизвестным черно-белым логотипом, явно не подходящая ему по размеру. Края футболки он заправил в шорты, однако та всё равно оставалась слишком большой, и теперь вздулась от ветра, обретя сходство с натянутым парусом. Каштановые волосы до плеч, не видевшие воды уже много дней, с каждым порывом ветра облепляли ему лицо, подобно водорослям, что обклеивают тело пловца, оказавшегося в застоявшемся водоеме.
- Кажется, наш стук их всё же разбудил, - кивнул я в сторону идущих к нам людей.
- Мне больше интересно, как эти подонки узнали, что мы здесь, - проговорил Дэвид, позволив улыбке уступить место замешательству. 
- Ну, об этом они нам точно скажут.
И они сказали. Почти сразу, как только преступили порог придорожного бара-кафе. Взглянув на нашего нового спутника весьма внушительных габаритов, сотрудники мотеля единогласно и без лишних слов решили не приближаться к нам ни на шаг. В конце концов, незнакомцы есть незнакомцы, и кто знает, чего от них ждать, особенно, когда их трое, а один из них может случайно на тебя сесть. Конечно, уберечь нас от угроз с их стороны это не могло никак. И к осознанию этого обе стороны пришли почти одновременно. Мужик в шапке решил нападать не сразу, а постепенно, подбирая наиболее удобную и верную стратегию. На нем, как на управляющем мотеля, должно быть, лежала нехилая ответственность, а пренебрежение обязанностями сулило бы верным провалом. Вы же, в свою очередь, можете спросить, с чего я вообще взял, что он и есть управляющий мотеля, а не, к примеру, заместитель худосочного типа или вообще обычный бродяга с окрестностей. Вы также можете выдвинуть несколько разумных доводов в пользу того, что последние из названных мной вариантов звучат куда правдоподобнее, однако правда... Правда состояла в том, что худощавый тип не тянул даже на роль управляющего собственным телом, так что о такой огромной штуке как мотель можно было спокойно забыть. Он вроде как был из тех, кого другие водят за собой для количества. Такой парень мог легко обеспечить вам преимущество в дискуссии или любого рода противостоянии, где победитель определялся количеством голосов "за" и "против". Задача его, вероятно, состояла в том, чтобы активно и кивать и соглашаться с тем, кто его с собой привел. Но кто вообще говорит, что этого мало? Так что в этом смысле ценность худого типа, которого едва не унесло в страну Оз по дороге сюда, была неоспоримой. И, подтверждая мое предположение, он усиленно закивал, как только открылся рот его шефа. Последний же держался холодно и уверенно, несмотря на глупую шапку, надетую явно не по сезону. Сказал он, что как бы мы здесь не очутились, ключей он там точно не давал, и если вдруг окажется, что мы отсюда что-то утащили, он сам нас найдет и заставит отработать всё до цента. 
- Кроме этих диванов и дверной ручки мы здесь ничего не трогали, - спокойно возразил я. - И они, как видите, всё еще на месте.
- Хорошо, - кивнул он. - Тогда задам другой вопрос. Кто вы, черт возьми, такие, и кто дал вам ключ?
- Ключ? - зашелся уже привычным хохотом толстяк. - Да ты вообще в своем уме, боец? Здесь было открыто. Это, когда дверь говорит "войди в меня". Говорит, "ну же, странник, не бойся, согрейся в стенах этого прекрасного кафе, раз уж остолопы из мотеля спят мертвым сном". Так она говорит. А мы просто послушали и вошли.
Прищурившись так, что глаза его обрели сходство с отверстиями для монет в телефонных автоматах, мужик в шапке чуть поддался в нашу сторону. 
- Положим, так и было, - наконец выдал он. - Но что теперь? Должна в этом всем быть какая-то польза, не думаете? Эдакая компенсация за беспокойство.
- Погоди-ка, погоди-ка, - заговорил Дэвид Вернер голосом азартного игрока, - мне это послышалось, или ты хочешь содрать с нас деньжат за то, что не дал нам номера в отеле. 
- За пользование имуществом, принадлежащим мотелю, - сухо ответил управляющий.
- Вы только посмотрите, - азартный игрок, пробудившийся в Вернере, казалось, получил то, что хотел. - Это называется капитализм. То, чему учили нас наши отцы. Вы, надо заметить, очень способный ученик, мистер шапка. Но, пока никто из нас не наделал глупостей, предлагаю выйти в укромное местечко и переговорить. 
- Если вы думаете, что драка...
- Господи, - хохот, который толстяк так усердно пытался подавить в течение нескольких секунд, всё же вырвался наружу и заполнил собой кафе, отражаясь от каждой его стены. - Иисус и Мария, его дорогая благородная матушка Мария... Что вы вообще за дикари такие? Драка! Нет, шапочник, я серьёзно, да ты же настоящий варвар! Чуть что, сразу драться... Чтоб ты себе уяснил, я об этом даже подумать не успел. Я тебе поговорить предложил. Разве не так я сказал?
- Всё так, - снова сощурив глаза, мужик в шапке впился взглядом в Вернера, так, словно замысел последнего можно было и вправду прочесть на его лице. - Но наговорил ты уже достаточно. Хочешь сказать еще что-то, дерзай. Но выходить с тобой у меня нет ни одной причины.
Навалившись на стол так, что тот наверняка бы отъехал на несколько ярдов, не будь он привинчен к полу, толстяк стал подниматься. Слегка покачнувшись, Вернер выругался, и направился в сторону, где всё так же неподвижно стояли управляющий и его помощник. Снисходительно, как обычно учитель смотрит на провинившегося ученика-балбеса, он посмотрел на типа в шапке, а затем закинул ему руку на плечо.
- Поверь, - заговорил толстяк, начав сдавливать плечо управляющего с такой силой, что лицо последнего исказилось от боли, - этот разговор только для двоих. Это как танго. Другие будут только мешать. Пошли, - одним движением руки он развернул управляющего к двери и слегка подтолкнул вперед. - Много времени я не отниму. Ты занятой человек, я всё понимаю. Вызовешь полицию, если не понравится то, что я скажу. 
И разразившись очередным приступом смеха, Девид Вернер толкнул мужика в шапке с большей силой, от чего тот упал на дверь и отворил её перед его величеством жирным иллюзионистом. 
Когда дверь захлопнулась, худощавый помощник управляющего метнул в нашу сторону испуганный взгляд и отступил на шаг. Марк, не издавший ни звука с момента появления парней из мотеля, легонько пнул в меня в бок, и, убедившись в том, что я обратил на него внимание, заговорил полушепотом:
- Вы не думали, почему они ведут себя, как будто не знакомы?
- Кто? - рассеяно переспросил я. 
- Ну, этот Девид Вернер и тот, кто вышел вместе с ним. Вернер много чего говорил нам о людях из этого мотеля и говорил, что кого-то здесь знал. Так почему они притворяются, что друг друга не знают?
- Может, он знал кого-то другого, - сказал я, сам понимая, что мой аргумент звучит беспомощно.
- Я говорил вам, что он врет. Говорил в самом начале... 
- Да причем здесь это? - вопрос мой прозвучал чуть громче и грубее, чем я ожидал, и парень-скелет отступил еще на шаг, окончательно вжавшись в дверь.
- Постойте, - вскрикнул Марк, не дав мне договорить. - Кажется, я кое-что видел...
С этим словами юноша неожиданно нырнул под стол, а когда голова его показалась снова, на лице его читалось волнение. 
- Вот, - сказал он, протягивая мне руку с зажатой в ней кожаной обложкой. 
Отобрав у Марка то, что определенно принадлежало толстяку и столь же определенно выскользнуло из кармана его штанов, когда тот пытался встать, я нащупал металл с обратной стороны обложки. Ценностью металл, конечно, не отличался. Зато мог похвастаться надписью "полиция" и указанным чуть ниже номером из четырех цифр. И, если подумать, такого рода металл в данной ситуации по ценности превосходил любой другой.