XXVIII

- Вы как-то энергично киваете во сне, - сказал Марк, поглядев на меня не без доли сочувствия. - Вы вообще знали?
- Нет, - мотнул я головой, - не знал.
- Вообще, это больше напоминало те движения из "Короля льва", когда они пели "Акуна Матата". 
- Львы мне, кстати, еще не снились. 
- А что снилось?
Я перевел взгляд на окно, как, знаете, делают порой персонажи душераздирающих драм прежде, чем толкнуть не менее драматичный монолог. Снаружи по-прежнему было темно. Вблизи мелькали огни немногочисленных зданий, расположившихся вдоль дороги и за долгие годы успевших обрасти парой-тройкой дополнительных пристроек. Беглые тени деревьев скользили по асфальту следом за пикапом и оставляли за собой шлейф цвета смолы. 
- Ты не устал вести? - спросил я, проигнорировав предыдущий вопрос моего спутника.
- Нет. То есть, не знаю. Устал, наверное... Но мы потратили много времени, и теперь должны добраться до заправки. И до мотеля. 
- Если ты вырубишься в дороге и отвезешь нас в канаву, до заправки нам точно не добраться.
- Я пытаюсь выиграть нам время. Вы вообще разве не спешите?
- Каждый, кто сбегает из тюрьмы, наверное, спешит. Но, после того, как ты меня сбил, я обрел стопроцентную уверенность в том, что от целого меня куда больше пользы, чем от отдельных моих частей.
- И вы не хотите, чтобы я сейчас вас вез?
- Я не хочу, чтобы мы застряли в этой дыре.
- Не застрянем. Сами подумайте, это же автомобиль. Его и создали-то в свое время для того, чтобы людям не приходилось подолгу торчать на одном месте. Он не выйдет из строя. Я знаю. Точно знаю, уж поверьте.
- Да я и верю. Думаю только, что скоро из строя выйдешь ты.
- Вы теперь совсем как моя матушка.
- Ну, вряд ли сбежавшим заключенным разрешают кого-то усыновлять. А вот если ты, к примеру, разобьешься, а меня обнаружат с тобой в машине, как думаешь, кого во всем обвинят?
- Если так не хотите, чтоб я вёл, можете сами повести.
- Да, - выдохнул я как-то уж слишком тяжело, - до этого рано или поздно должно было дойти. И ты, наверное, будешь смеяться, что водить я так и не научился. Авария в детстве. Такие вот дела. Родители были жутко против автомобилей. 
- А вы сам?
- А сам я понятия не имел, зачем мне автомобиль, если можно просто дойти. 
- Значит, водить вы не умеете?
Я кивнул. 
- Тогда я продолжу вести. Нам нужно в этот мотель. 
Больше я не спорил. Подумал, наверное, что споры отнимают слишком много сил, а вести с еще меньшим их запасом опаснее на пару порядков. Если вдруг спросите, я честно не знаю, почему не верил в то, что могу его переубедить. Переубеждение - это вообще не мое. Хорошо убеждать я умею только себя. Так, знаете, чтобы наверняка и надолго. Правда, пользы подобное убеждение мне не приносит. Заставляет разве что совершать бытовые ритуалы в надежде, что те принесут больше пользы, чем сама уверенность в этом. И знаете, что? Они не приносят, я знаю. Но отказаться от этого еще сложнее. Я уже говорил. Осталось только переубедить себя. Но, как я тоже говорил, переубеждение - вообще не мое. И это совсем не то же, что и убеждение.

XXIX

Когда мы добрались до мотеля, было по-прежнему темно. Если честно, я вообще не видел никакого мотеля, но Марк сказал, что, если верить карте, он здесь. И если я вдруг не верю карте, пусть поверю хотя бы ему, потому что всё это время он считал мили, одну за другой. Это, подумал я, должно быть, чертовски сложно. И это уж точно сложнее, чем просто не спать и смотреть на дорогу. Вообразите только: считать мили. Задача, не знаю даже, ответственная, для настоящих экспертов. Но если Марк и вправду справился, то я теперь его должник. В долгу у паренька, который не понимает шуток и более не в праве посещать местную церковь. Вот так ситуация-то, да? Но что поделать? Мотель и вправду был там. Просто вывеска у него не светилась, если она вообще была. А наверняка там имелась только заправка. Ну, и еще парковка точь-в-точь, как в моем сне со стервятниками и кабаном. 
Хрупкие гипсокартонные конструкции теснились в ярдах двадцати от самой парковки. За долгое время существования мотеля некоторые двери там успели лишиться ручек, и место их теперь занимали импровизированные стальные штыки, обмотанные скотчем. Увидеть незамысловатую конструкцию позволял свет немногих уцелевших светильников, в большинстве своем беспомощно болтавшихся на паре проводов над самой дверью. Номера комнат были грубо наведены мелом, и, судя по всему, это здесь было единственным, что обновлялось хотя бы иногда.
Главное помещение располагалось с правой стороны и тесно примыкало к остальным конструкциям, выдавая себя разве что размером и материалом, с помощью которого было возведено. Плотно утрамбованный красный кирпич представлял собой тело главного здания, и заканчивался только там, где начиналась черепица. Входная дверь, казалось, была вдавлена внутрь каким-то большим и неповоротливым постояльцем, так и не сумевшим с ней совладать. Тот, возможно, пробился над дверью не один час, но та не поддалась, а наградой за приложенные усилия стала арка, возникшая в результате усердного вдавливания двери вглубь кирпичного сооружения. К бокам арки были привинчены продолговатые люминесцентные лампы, светить в полную мощь которым мешал толстый слой пыли (способный, кстати, похвастаться нехилым стажем оседания на стеклах). Сами же лампы исполняли функцию скорее указательную. Эй! Да-да, именно вы! Ищете вход? Ну, так он здесь. Вот, смотрите, даже лампочки рядом имеются. Целых четыре и все у одной двери. Значит это что-то, как думаете? 
Я думал, что значит, и, вероятно, точно так же думал Марк.
- Мы будем стучать в такую рань? - спросил он, когда от входной двери нас отделяло уже не более двух шагов.
- Ну, как это говорится? Попытка ведь не пытка, да? 
- Это вы просто не пытались тушить спички языком, как в свое время делал мой отец. Но конкретно эта попытка - вроде не пытка, да.
- В таком случае, чего мы ждем?
Сделав большой шаг в сторону двери, я принялся барабанить по ней сразу двумя руками, то ли от усталости, то ли от нетерпения. К счастью или к сожалению, входная дверь главного помещения была полностью лишена каких-либо стекол, и потому не предоставляла стоящему снаружи никакой возможности заглянуть внутрь. Спустя несколько минут я покинул попытки до кого-то достучаться, и привалился к двери, немного проехавшись щекой по её шершавой поверхности. Изнутри доносился храп, который при определенных обстоятельствах можно было легко спутать с гулом холодильника или трансформатора. Это, как я подумал, был храп, характерный только для тех, кто засыпает на работе. Особое послание окружающему миру от выбившегося их сил организма. Мол, попробуйте только разбудить меня, ублюдки. Разве не слышите, я сплю. 
- Персонал мотеля сейчас, кажется, гостит у песчаного человека, - сказал я, наконец отодвинувшись от двери. 
- У кого? - переспросил Марк. Ну, конечно же, переспросил. Чего ты от него вообще ждал, Томми? Мог бы, кстати, и привыкнуть за это время. Научиться говорить всё, как есть, а не погребать под кучей метафор и сравнений. Сам ведь знаешь, так было бы гораздо проще. И слов бы ты целую кучу сэкономил. Но нет. Это, видимо, для слабаков. Не-слабаки же выбирают долгий извилистый путь с огромным количеством препятствий в виде вопросов и требований объяснить всё то, что ты сказал.
- Да дрыхнут они, мальчик, дрыхнут. Харю давят - не иначе. 
И это говорил уже не я. То был кто-то за нашей спиной. И от того, что голос его доносился откуда-то сзади, возникало ужасающее ощущение, что я снова провалился в сон. Вот только сон бы я теперь узнал наверняка. Во сне, чтоб вы знали, мотель этот выглядит совсем иначе. И путешествую я там в одиночку, а не с Марком, от которого пользы было бы не больше, чем от дырявого зонта в майский ливень. У снов, если хотите, всегда особый привкус, и от него вам не отделаться до тех самых пор, пока не решите проснуться. Так что это точно был не сон. Это была самая настоящая явь, и потому за спиной у нас стоял не тигр и не кабан, а обычный мужик, с массивным животом, выпирающим из клетчатой рубашки цвета хаки, и внушительных габаритов фонарем в руке. Огромную голову незнакомца покрывала бейсбольная кепка вроде той, что уже встречалась мне во сне, но, конечно же, не такая. Вместо безызвестных "Экорнс" над козырьком красовался ни чуть не более известный кабан с могучими клыками и взглядом, свирепым настолько, насколько позволяли нитки и материал бейсболки. Пока вы еще не успели заладить о вещих снах и знаках судьбы, я попытаюсь вас прервать. Надеюсь, в своих мыслях далеко зайти вы не успели, и остановить этот процесс еще не поздно. Можете не говорить - я и сам знаю, что увидеть сон про кабана в бейсболке, а потом воочию узреть жирдяя в кепке с чуть ли не таким же кабаном, как минимум, подозрительно. Но вокруг вроде и без того много подозрительного. И чем подозрительнее становитесь вы сами, тем больше заговоров возникает вокруг.
- Можете не сбивать костяшки на своих нежных ручках, - снова обратился к нам толстяк. - Они вам не откроют. Думаю, верняк здесь - поджечь к чертям всё здание, и ждать, пока они оторвут свои ленивые задницы от стульев, чтобы их спасти. Не стулья - задницы. Вы же поняли, да? Но я это вообще к чему? Этих лентяев оттуда можно только выкурить. И то, милые друзья, вы столкнетесь с одной солидной проблемой. Зданьице-то кирпичное. Такие, как знаете, горят очень хреново. И пока вы будете всё здесь поджигать, эти уроды успеют проснуться самостоятельно и умять свой просроченный ленч.
- Нам, в общем-то, сам мотель и не нужен, - ответил я, обнаружив, что взгляд Марка теперь намертво припаян к носкам его же кед. 
- Значит, нужен кто-то из мотеля? - на последних словах губы толстяка растянулись в безобразной улыбке, тем самым сместив пухлые щеки с их орбит. - Знавал я здесь одну цыпу. Деваха была, что надо. Сиськи и попка - первый класс. А ваш покорный слуга многих девах до неё повидал, так что это не просто какая-то там болтовня. Звали её, кажется, Эбби. Или, может, Эмми...
- Вы хотите рассказать нам о том, когда в последний раз были с девушкой? - перебил я жирдяя. 
- А твой дружок не любит историй, да? - немного приблизившись к нам, незнакомец "по-приятельски" пнул Марка в плечо. Переведя взгляд на толстяка, тот уставился прямиком ему в глаза. Скорее от непонимания, чем от злости (последняя, как я успел обнаружить, давалась парню с куда большим трудом), но так, что сам толсятк почувствовал себя до ужаса неуютно.
- Не люблю только те, которые ложатся в основу порно-фильмов, - ответил я в надежде, что в назревшей зрительной дуэли всё еще можно обойтись без жертв.
Маленькие глаза толстяка забегали из стороны в сторону, а когда они вернусь на место, губы его снова раскроили лицо в неком подобии улыбки.
- Ты шутник, - указал он на меня, заходясь хохотом. - Это хорошо. Очень хорошо. Я, знаешь, люблю парней с юмором. С такими и пинту другую пропустить не грех. Не то, что эти зануды. "В понедельник я не пью, к одиннадцати я всегда дома, а по воскресеньям хожу в церковь". Скука смертная, ей богу.
- По-правде, я бы просто хотел спросить у вас, работает ли здесь заправка?
- Для таких славных ребят, как вы, здесь работает всё, - говорил толстяк, продолжая улыбаться. - Вот только заминочка небольшая получается. Ну, прям совсем небольшая. Вы, голубки, наверняка и сами об этом знаете, но если вдруг не знаете, то лучше вам поскорее узнать, что на заправке работают те же лодыри, что и в мотеле.
- И нам всё равно придется дожидаться, пока они проснутся, - вздохнул я.
- Верно мыслишь, сыщик, - закивал толстяк. - Я бы, ребятки, предложил вам пройти в одно превосходное кафе неподалеку, которое эти шалопаи забыли закрыть. Обслужить нас будет некому, но и просто сидеть там - всяко лучше, чем здесь.
- Выбор, кажется, у нас небольшой, - согласился я. - Что уж там, ведите. 
И толстяк зашагал в направлении заправки, попутно расчищая дорогу от мрака с помощью фонаря. Мы же с Марком молча следовали за ним. 
Будь на улице чуть светлее, я бы наверняка попытался обменяться со своим юным спутником многозначительными взглядами и выудить хотя бы каплю информации о том, что сам он думает по этому поводу. Не уверен, конечно, что существует хотя бы один взгляд, способный сказать "эй, я видел во сне кабана в похожей кепке, а теперь этот кабан на кепке у другого кабана", но, может, существует взгляд, выдающий подозрительность. Быть может, в мире тайных жестов и подмигиваний имеется хотя бы один подходящий вариант, говорящий, что вот к этому парню нам лучше присмотреться, пока он ничего не натворил. Такой взгляд пришелся бы сейчас как нельзя кстати, но, как я уже сказал, вокруг было слишком темно. Так что мы просто продолжалиидти следом за толстяком. Не обмениваясь многозначительными взглядами и не задавая лишних вопросов.