XIV

Понятное дело, никакого органа я не слышал. Наверное, уже много лет такая возможность представлялась исключительно святому отцу, но вряд ли эти долгие годы позволили ему приблизиться хотя бы на шаг к пониманию того, что музыку слышит только он. Голова его равномерно раскачивалась в такт неслышимой мелодии, а пальцы правой руки едва заметно подрагивали, выполняя функцию незримой дирижерской указки. Как бы ни звучала эта композиция, святой отец был от неё в восторге. Глядя на него, я всё воображал, как паренька с объявления отлучают от церкви за самую чистую из всех правд. - Простите, сэр, я не слышу никакой музыки. Посмотрите сами: на органе никто не играет. Разве может он звучать? - Решил меня надуть, сосунок? Ну, ладно, может не сосунок, а кто-то более тесно связанный с религиозной терминологией. 
Еретик, мистер Эйкли. Такой человек называется еретик. 
Мне, по правде, казалось, что они существовали только в те времена, когда Земля была плоской. То есть, все считали её плоской, но это было обязательным условием существования еретиков. Их задачей было убеждение людей в обратном. Мол, присмотритесь парни, взгляните на горизонт, разве может Земля быть плоской? Еретики должны были формулировать обратный довод в противовес традиционным доводам того времени. А потом что-то произошло. Все в конце концов приняли оппозиционную точку зрения, и сами перешли на сторону еретиков. Симметрия нарушилась, как это случалось еще во времена большого взрыва. Вся антиматерия куда-то подевалась, как исчезла и одна из противоборствующих сторон. И если уж продолжать думать в этом русле, можно прийти к выводу, что в наши времена еретики могут быть получены только искусственным путем. Но это меня уже что-то занесло. Мы ведь просто о чудаковатом священнике говорили, так?
Всё верно, мистер Эйкли. Вы вроде бы хотели подобрать подходящее слово, которое могли бы использовать служители церкви в отношении тех, кого они от этой церкви отлучают. 
Да-да, но что-то мне подсказывает, ни одно из подобранных мной слов по значению далеко от "сосунка" не уйдет. Да, пожалуй, слово самое подходящее. 
Пока я рассуждал о роли сосунков в церковной терминологии, Фил успел вдоволь наговориться с самим собой, и теперь стоял чуть позади меня, потряхивая меня же за плечо. 
- Хочешь остаться на всю ночь? - спросил он, то ли в шутку, то ли на полном серьёзе. 
- Не думаю, что ночлег в церкви входит в список моих ближайших планов. 
- Место для ночлега нам всё равно искать придется. 
- Кажется, тот разговорчивый коротышка как раз предлагал нам то, в чем мы сейчас так заинтересованы. 
- Это значит, придется его разыскать. Он же не назвал адреса?
- Не назвал. 
Это были последние наши слова, которые впитали стены церквушки. Бросив еще один любопытный взгляд на святого отца, наслаждающегося оранным концертом, я направился к громоздкой входной двери. Фил, ничего не сказав, последовал за мной. Дверь снова заскрипела, должно быть, составив отличный аккомпанемент органу, а затем последовал хлопок - и свет низковольтных ламп скрылся за стенами церкви, оставив нас на попечение огням неоновой вывески.

XV

Фил решил, что еще не слишком поздно для того, чтобы просто постучать в дверь ближайшего дома, и спросить, где живет Финдлтон. Я бы, конечно, предпочел спросить, где живет Опасная Голова, просто потому, что возможность задать подобный вопрос представляется нечасто, но, кажется, время для веселья сейчас не самое подходящее, и Опасной Голове всё же лучше подождать.
- Думаешь, они не оросят нас кучей других вопросов, как только поймут, что мы не смахиваем ни на одного из их любимых соседей? - спросил я. 
- Хочется думать, что за день они устали достаточно сильно для того, чтобы отказаться от нелепых вопросов. 
Миновав церковное ограждение, и оставив позади хрупкое здание с яркой вывеской и непомерно громоздкими дверьми, мы вышли на просторную улицу, окруженную чередой деревьев и домов. Те сменяли друг друга подобно клеткам на шахматной доске за исключением того факта, что пустых было почти не разглядеть. По обе стороны широкой брусчатчатой дороги тянулась гирлянда, подвешенная к столбам, на пиках которых когда-то находились фонари. Кое-где гирлянда успела размотаться и опуститься почти до самой земли, вынужденная теперь безвольно болтаться под каждым порывом ветра. В других же местах наоборот: нить из мелких фонариков была натянута до предела, подобно струне какого-то огромного инструмента. 
Света этой гирлянды было вполне достаточно, чтобы рассмотреть надпись на ближайшем к нам здании. "Лучшие мясные изделия во всем Энд Поинте", закрываемся в 6, работаем без выходных, кредитки не принимаем. Немного ниже, под надписью на витрине, ухмыляющийся боров в фартуке кромсал окорок на мелкие кусочки. Где бы вы не оказались, можете быть уверены, что эмблемы мясных лавок останутся неизменны. Одно животное непременно будет разделывать другое, потому что это хороший способ увеличить концентрацию мясных изделий на изображении в несколько раз. Это прекрасный рекламный ход, скажут вам, если вы вдруг поинтересуетесь, и вряд ли вы сумеете отыскать хотя бы какой-то контраргумент.
- Смотри, - старик указал на дом, отделяемый дорогой от мясного магазина. 
- Свет горит, - согласился я.
- В дверь сам позвонишь или мне?
- Я бы с удовольствием согласился, но старикам обычно доверяют больше, чем незнакомым парням, прибывшим неизвестно откуда. 
Поразмыслив над моими словами какое-то время, Фил кивнул и направился к двухэтажному дому с крыльцом, заваленным кучей всякого хлама. Я же предпочел остаться на месте и продолжить притворяться случайным прохожим, забывшим невесть что на улицах всеми и так забытого городка.
Несколько минут Фил просто стоял, переминаясь с ноги на ногу. Старое деревянное крыльцо монотонно поскрипывало под его ногами, словно бы передавая привет от большой церковной двери. А затем Фил занес руку и, не нащупав соответствующей кнопки, стал просто стучать в дверь. Несмотря на расстояние, отделяющее меня от старика и двери, по которой он колотил, звук показался мне насыщенным. Не знаю, подходящее ли это слово, но так я тогда подумал, а потом представил, как что-то вязкое, пропитанное волнами разной длины и частоты, плавно расползается по просторным коридорам дома. Вряд ли хозяева могли от этого укрыться, если они, конечно, не соорудили вроде того, что в лесу. Со звуконепроницаемыми стенами и запасом еды на несколько недель вперед. Нет, мы не выйдем, пока вы не уйдете прочь с нашего крыльца. 
Устав колотить кулаком по грубой древесине, Фил повернулся ко мне и сожалеюще пожал плечами. 
- Попробуй еще раз, - проговорил я полушепотом с расчетом на то, что Фил меня всё же услышит, и кивнул на дверь.
После еще нескольких минут усердного постукивания по двери Фил окончательно выбился из сил. Пнув дверь ногой, словно та не желала открываться без ведома хозяев, он пробормотал что-то вроде "ну нет, так нет" и развернулся на пятках в противоположную от двери сторону. 
- Вам лучше уйти как можно скорее, - голос, как и полагается, прозвучал неизвестно откуда.
- Я просто хотел... 
- И второго тоже с собой заберите. 
- Вы о ком?
- Как можно не знать, если это так понятно? - попытка повысить голос никак не помогла его обладателю отогнать нас, однако заставила Фила обратить внимание на одно из окон дома, и тем самым установить источник пресловутого голоса. 
- Да послушайте же... - начал снова Фил. 
- Я сказал ему проваливать, и он провалил, - продолжал голос как ни в чем не бывало. 
Вообще, голосишко этот нехило так напоминал тот самый голос из моей головы. Может, чуть более высокий, не такой размеренный, но всё же сходств было много. Это случайно не ты в лучшие свои времена, приятель? Из плоти и крови - не то, что сейчас. 
Если бы это был я, мистер Эйкли, думаю, вам пришлось бы искать ответы на слишком большое количество вопросов.
Как скажешь, как скажешь...
Сам того не заметив, и пойдя на поводу у любопытства, я сделал несколько шагов на встречу дому с неухоженным крыльцом. Тот, кто выглядывал из окна, увлекся рассказом о чем-то своем, и, кажется, меня не замечал. Я же теперь имел возможность разглядеть его получше. Слегка поросшее щетиной лицо, принадлежащее определенно человеку молодому, в свете гирлянд казалось испуганным и смущенным, хотя, может, таким оно и было. Само лицо показалось мне знакомым, как будто мы уже пересекались пару раз в местах вроде лавки с лучшими мясными изделиями во всем Энд Поинте. Это то, что называется "где-то я тебя точно видел, но не припомню, где", и в неизвестных городах такое пугает не меньше дула винчестера, заглядывающего в глаза. Думаю, о том, что встречи со старыми знакомыми у сбежавших заключенных не в почете, догадаться несложно. Старые знакомые бывают опасны даже для тех, за кем не замечалось ни одного уголовного проступка, что уж говорить о ребятах вроде меня. И поэтому торчать сейчас у окна этого парня было так опасно. По-своему страшно, если хотите. 
- Я не хотел вас спугнуть, простите, - обратился парень, кажется, к нам. - Просто я сейчас ничем не могу вам помочь. Пришли бы вы вчера, я бы вас впустил. О, мы бы устроили чаепитие, какого не видала вся королевская рать... А сегодня королевская рать занята совсем другим. Она не может собрать старого болтуна. Простите еще раз... Сам я редко говорю. 
- Мы просто хотели спросить, - Фил говорил на удивление мягко, - не знаете ли вы, где здесь дом человека пол имени Финдлтон?
- Я уже сказал, - вскрикнул парень, выглядывающий из окна, а затем понизил голос почти до шепота. - Я сегодня не могу с вами говорить. Вам лучше уйти. Я приглашу вас на чай в другой раз, обещаю. Но сейчас я правда не знаю, чем могу вам помочь.
- Адресом, например, - проворчал Фил. - Ай, да ладно, хрен с тобой. 
- Вы бы поняли, если бы знали, что не горит, когда первые лучи рассветного солнца ложатся на Хэдвик Лейн, - проговорил парень с неким сожалением, а затем захлопнул окно.
Нам же со стариком оставалось только идти дальше, и удивляться, почему мы так долго задерживались возле этого дома. 
- Не подскажешь, - заговорил Фил, когда мы сошли с тротуара на пустую и удивительно чистую дорогу, - почему на улице никого нет?
- Может, у всех домашние дела. Или людей здесь настолько мало, что если несколько выйдет на улицу, никого не останется в домах. 
- Думаешь, в домах обязательно должен кто-то быть?
- А какой иначе от них толк?
На этот вопрос Фил не ответил. Он продолжал идти, слегка опустив голову, разглядывая мостовую, и, может, даже успев позабыть о необходимости поиска места для ночлега. Я был уверен, что все мысли Фила занимал Эйб. Едкий газ воспоминаний о смерти просто обязан был заполнить весь допустимый объем человеческой памяти. И, если хотите, настоящее вместилище мертвых тел - никак не кладбище, но память. Последняя под конец заполняется мертвецами под завязку, и разлагаются они там гораздо дольше, чем в земле. Так что нет ничего постыдного в том, чтобы пытаться её очистить. Или, может, попробовать заполнить чем-то еще вроде Господа, которого Фил так усердно пытался отыскать в стенах церквушки. Всё это - дело выбора лекарства. Вопрос лечения болезни и симптомов. Важно просто помнить, что лекарства помогают не всем, а болезни порой проходят сами собой. Важно знать, что зависимость способны вызвать даже самые безобидные из лекарств. И точно так же необходимо учитывать то, что любая зависимость слишком легко перерастает в фанатизм, в случае с которым никакой фундаментальной разницы между реальным положением вещей и положением вымышленным уже нет.
Это, наверное, были как раз то, что мне стоило сказать Филу, но вместо этого я спросил, куда мы идем. А он ответил, что дом с пышной усадьбой и надписью "Резиденция А.А.Финдлтона" на чем-то вроде арки наверняка принадлежит тому самому Финдлтону. Когда мы проходили под аркой, мне подумалось, что именно это место должно поставить точку в одной из глав истории моего побега. Уж если я и буду бежать, то совсем не так, как прежде. Теперь мне нужен хороший план, рассчитанный не только на успешное избегание стражей порядка, но и на победу в противостоянии куда более значительном. Маньяк-упаковщик из тюрьмы говорил, что будет двигаться на север и подыскивать девчонок вроде моей Ли. Такие ему теперь нравятся. Милашки заслуживают по-настоящему красивой упаковки. Блондиночек с этой, как её, гетерохромией нужно упаковать по-особенному. Ну, кто не будет рад, кода обнаружит такой подарочек у своей двери? Действительно, кто? Правда, я бы радовался куда больше, обнаружив Ли живой. И еще больше радовался бы, зная, что путь этого урода лежит подальше от неё. Но Харви Грувз (так его, кажется, звали) хочет на север. И раз так, я должен сделать всё, чтобы гарантировать Ли безопасность. Это определило предыдущую главу моей истории, и теперь определяет следующую. Конечно, мысли о важности прохода под аркой вызваны по большей мере игрой обсессий и компульсий, но вряд ли сейчас есть хотя бы что-то, способное обойти её правила. Это чертовски дерьмово, но я прохожу под аркой и пытаюсь об этом не думать. Я прохожу под аркой, и думаю, что дальше будет дверь.