Многие считали, что Полосатый Пиджак и кресло неразлучны. По крайней мере, никто не мог свидетельствовать о том, что видел, как Полосатый Пиджак покидает излюбленное кресло. В сутках был всего час, когда за Пиджаком никто из присутствующих в салоне наблюдать не мог, и, как полагали самые пытливые и догадливые умы, именно этот час он проводил вне кресла. Само кресло было настоящей гордостью Полосатого Пиджака. На нем, конечно, не было широких полос, которые так ценил обладатель пиджака, но к чести кресла всё же следует заметить, что вид у него был поистине господский. Как и полагается любому креслу, по бокам у него были две ручки. Будь это простое кресло, ручки тоже непременно оказались бы простыми, из какого-то дерева с неизвестным названием, спиленного пару десятков лет назад безымянным пройдохой, родившимся на лесопилке и благополучно завершившим там свою жизнь. Будь это простое кресло, на его ручки никто бы даже не стал смотреть, однако все прекрасно знали, что выбор Полосатого Пиджака попросту не мог пасть на простое кресло. Это, в свою очередь, заставляло прийти сразу к нескольким очевидным выводам, один из которых состоял в том, что ручки у кресла были непростыми. Помимо того, что Пиджак считал ручки своей излюбленной частью кресла и каждые полчаса любовно их потирал, он также никогда не ленился рассказать о том, как последний могучий дуб в королевском лесу пожертвовал собой, дабы стать частью этого самого кресла. «Настоящий героизм, - говорил Пиджак, пробегая взглядом по лицам посетителей салона и ожидая, пока на каждом из них воцарится полное согласие, - не то, что в наши времена. Теперь уже никто не захочет себя увековечить. Всем подавай искрометную жизнь. Все хотят всё и прямо сейчас, а вот дуб…». Чем больше Пиджак говорил, тем сложнее было вспомнить, с чего он начал и к чему вел. Скорее всего, ему еще ни разу не удавалось закончить свой рассказ, потому что каждый раз, приблизительно через полтора часа после того, как слово «дуб» впервые за сутки покидало уста Пиджака, кто-то из преданных слушателей непременно зевал и тем самым ввергал рассказчика в дикое смущение. Пиджак мог стерпеть почти всё. Не раз ему доводилось слышать нелестные слова в свой адрес из-за слишком экстравагантной манеры одеваться или, например, лишнего веса, ужасным образом оскверняющего его тело. Подобное Пиджак неизменно игнорировал, вспоминая о том, что настоящая сила кроется совсем не в обоюдных пререканиях. Такую реакцию на оскорбления он считал одним из своих главных достоинств, а достоинствами, как известно, лучше пользоваться почаще. В общем, Пиджак попросту не мог, да и не хотел, отказываться от удовольствия возвыситься над оппонентом, и поэтому слыл человеком спокойным и уравновешенным. Пиджак мог стерпеть почти всё. За исключением показательного невнимания к его креслу. Это уже не было общим оскорблением, направленным на то, чтобы задеть всех толстых безвкусно одетых людей. Это оскорбление было совсем другого характера, личного, и предназначалось оно для того, чтобы поразить Полосатого Пиджака в самое сердце. Чертовски обидно было наблюдать, как кто-то зевает на самой интересной части повествования, так что, не в силах справиться с подступающей обидой, всех слушателей Пиджак прогонял. «Завтра в то же время?» - спрашивал кто-то из пришедших в последние минуты. «Да, - отвечал Пиджак, протирая вспотевший лоб клетчатым носовиком, - всего на пару часов. У меня еще много дел».
Говорил Пиджак чистую правду – дел у него было хоть отбавляй. Для того чтобы быть занятым, совсем не обязательно передвигаться, и всем своим фактом существования он доказывал это окружающему миру. Также стоит заметить, что в обед посетителей было меньше всего. Всё потому, что в обед Пиджак рассказывал истории, а в салон люди приходили совсем не за ними. Конечно, некоторые из них и, вероятно, наименее подлинные могли бы представиться вам крайне интересными. Например, история о том, как Пиджак десять лет проработал мороженщиком и прожил в своём рабочем фургоне, экономя каждый цент, дабы потом открыть свой салон. «Этот пиджак, - неизменно говорил он под конец, - не просто там какая-то тряпка. Он напоминает о моей былой жизни, и будет напоминать, пока не протрется до дыр».
Наблюдая за Полосатым Пиджаком, можно было легко подумать, что вся его жизнь сводится к любованию креслом и своей одеждой, и только при более продолжительном наблюдении взору представлялась совершенно иная часть его жизни – бизнес. По правде, бизнесмена в Пиджаке никто не видел именно из-за его пиджака. Тот был уж слишком вычурным и ярким, как для бизнесмена. В таких, как выразился один из прошлогодних посетителей, ходят клоуны и цирковые зазывалы, но совсем не деловые люди. Если уж говорить начистую, винить в сказанном безымянного посетителя нельзя – тот был совершенно прав. Пиджак старый, потертый, на размер меньше, чем требовалось его владельцу, но все же невероятно броский, сразу цепляющий взгляд. Красные полосы на нем, казалось, постоянно подкрашивались и оттого не теряли своего цвета, а вот белую ткань подкрашивать было сложнее, и та всегда выглядела невероятно хрупкой рядом с новенькой красной. С пиджаком владелец никогда не расставался, и вообще неизвестно, доводилось ли этому пиджаку бывать где-то помимо тела хозяина на протяжении последних пятнадцати лет.
-У вас вообще есть другая одежда? – спросил как-то один из постоянных посетителей.
-Я бы предпочел поговорить об этом в другой раз, - вежливо ответил Пиджак, но по его взгляду было совершенно понятно, что никакого другого раза уже не будет.
Посетитель в салон больше не возвращался, и это был как раз тот случай, когда Пиджак оказался этому неимоверно рад. Как оказался рад и тому, что сейчас дверь салона открыл человек ему до сих пор незнакомый.
- Вы распаковывать или запаковывать? – спросил Пиджак незнакомца, едва тот успел переступить порог.
- Простите, - ответил тот с легким итальянским акцентом, - я не…
- Вы, получается, что же, зашли сюда совершенно случайно?
- Нет-нет, - посетитель энергично замотал головой в знак протеста, - я по наводке мистера Эйкли. Он сказал, у вас можно избавиться от тревожных воспоминаний. Но чтобы распаковывать или запаковывать…
- Ах, - Пиджак издал легкий смешок, - значит, вы просто дилетант. Сейчас я подзову Бакли, и он вам всё объяснит.
- Я уже здесь, если что, - послышался вдруг молодой голос из-за шторы, разделяющей комнату на две части, подобно занавесу на сцене.- Я здесь почти всё время, босс. Просто стою за шторой.
- Да-да, точно-точно. А теперь, будь добр, расскажи посетителю о наших услугах.
- Конечно, - быстро согласился Бакли и направился в сторону незнакомца.
-Меня зовут Рик, если что.
- Хорошо, - кивнул Бакли, -Рик, пройдемте со мной.
Нельзя было не заметить потрясающего сходства между Риком и Бакли. Роста они были почти одинакового, волосы зачесывали на ту же сторону, и даже в их манере держаться было что-то схожее. Единственная разница, как несложно догадаться, была в одежде. Костюм сотрудника салона был солидным, но простым. Видимо, выбирал его сам босс, руководствуясь отчасти профессионализмом, отчасти желанием затмить своим пиджаком всех присутствующих в салоне. Испытывая необходимость в поддержании авторитета, Полосатый Пиджак попросту не мог позволить помощнику расхаживать в костюме более ярком и броском, чем у него самого. А вот Рик никому подчиненным не приходился, поэтому мог выбирать любую одежду и спокойно в ней расхаживать. Нельзя сказать, что Пиджак испытывал зависть, глядя на строгий синий костюм клиента, но по взгляду его было совершенно понятно, что человека в таком костюме рядом с собой он долго терпеть не станет.
-Как видите, - проговорил Бакли, уводя посетителя всё дальше от Пиджака и его кресла, - у нас есть много комнат. Часть из них просто заставлена креслами. Это может показаться странным, но, как оказалось, многие получают невероятное удовольствия от того, что эти кресла, как бы это сказать, потрошат. Не смотрите на меня с таким удивлением, мистер, это всё чистая правда. И видели бы вы их лица… Они буквально сияют от восторга в то самое время, когда руки этих людей безобразно уродуют кресла с помощью ножей. Показать я вам, к сожалению, не могу. Как говорит босс, это дело личное. Я с ним, в общем-то, согласен, но, знаете, это как раз то, что сложно передать словами. Вы вообразите только: состоятельные мужчины со статусом в обществе сидят посреди комнаты и вырывают набивку из кресла. Все они говорят, это очень интимный процесс…
- Я когда-то читал о подобном, - Рик задвинул за собой занавеску и стал осматривать бесчисленное количество дверей, тянущихся вдоль стены.
- О подобном?
- Ну не о таком же в точности, а просто о…кхм…специфических предпочтениях некоторых людей. Это называется фетиш. И раз эти люди способны получать от такого удовольствие…
- Да, - быстро согласился Бакли, - лучше им не мешать.
- Пока вы не спросили, а я знаю, вы спросите, потому, что вам нужно заработать деньги, я сразу скажу, что пришел не за этим.
- Попробовать, значит, не хотите?
- Лучше предоставлю это другим. Мне самому больше нравятся целые кресла. Такие, на которых можно сидеть часами и читать книги. Я бы эти кресла ни за что уродовать не стал, что бы там ни было у них внутри. Думается мне, их делают целыми как раз для того, чтобы они такими оставались.
- Вынужден с вами согласиться. На самом деле, я в любом случае должен с вами соглашаться, так что лучше не принимайте на свой счет.
- Я и не думал, - Рик одобряюще улыбнулся.
- Но вы-то, вы пришли сюда за другим. Хотите что-то запаковать?
- Если честно, я так и не понял, что значит «запаковать».
- Запаковать воспоминания. Понимаете ли, то, что вам говорили об этом месте, может оказаться не совсем правдой. К нам часто приходят люди, которые простят изъять их мысли или, проще говоря, стереть. Так вот мы такого не делаем. Мы на это попросту не способны. Единственное, что мы можем, так это запаковывать. Вот как будто лежит у вас на столе вещь, вызывающая отвращение, но выбросить вы её никак не можете. Она просто должна там лежать, вы это прекрасно осознаете, но с постоянно подступающим отвращением тоже ничего не поделать. И тогда вы обращаетесь к нам. Уничтожить эту вещицу, как я уже говорил, мы не можем, однако можем её чем-нибудь прикрыть или запаковать в красивую упаковку. Каждый раз, пробегая взглядом по столу, вы будете видеть красивую упаковку, а то, что в ней, перестанет вас беспокоить и даже интересовать.
- То есть, если я правильно понял, вы просто зарываете воспоминания поглубже?
- Что-то в этом роде, - Бакли кивнул, -забрасываем одну книгу десятком других книг, чтобы её было сложнее найти.
- И это работает?
- Пока никто не жаловался. Лично мне кажется, это работает потому, что человека пугает сумбур. А мы как раз то и делаем, что добавляем к пугающему вас воспоминанию огромное количество незначительных деталей, заталкивающих его на задний план. Вы просто не будете знать, за что ухватиться, и это вас спасет.
- Тогда мне интересует несколько другой вопрос.
- Да, конечно. Мне платят за то, чтобы я вам на них отвечал.
- Что люди обычно пытаются запаковать?
- Думаю, вы догадываетесь, - Бакли вдруг перешел в тактическое отступление, - что этой информацией я делиться не могу. Могу только сказать, что клиенты хотят закопать не только кошмары. Многие приходят с полной головой счастливых воспоминаний и требуют сейчас же от них избавить. Они просто боятся, что наступят времена, когда эти воспоминания окажутся в слишком далеком прошлом, понимаете? Эти люди, какими бы они не пытались казаться, в действительности слишком слабы для того, чтобы принять переменчивость жизни. Судить я не в праве – я простой ассистент, но, уверяю вас, обстоит всё именно так.
- Я…я спрашивал не для того, чтобы потешиться над чужим ужасом. Просто сейчас мне кажется, что я тот самый парень, который прибегает в больницу с комариным укусом и ставит всех дежурных на уши.
- Быть может, у вас аллергия на комаров, и это вопрос жизни и смерти. К тому же, вы всё равно заплатите, так что потратить немного времени на вас нам не жаль.
-И вы поможете мне, что бы я ни попросил запаковать?
-Конечно, желательно, чтобы воспоминание было единичным. Так его проще схватить и спрятать. В противном случае от вас потребуется поочередно восстановить в памяти все беспокоящие вас эпизоды.
-Думаю, с этим я справлюсь.
-В таком случае, пройдемте со мной, Рик.
Прошествовав вдоль десятка одинаковых дверей, Бакли наконец остановился у той, что была приоткрыта.
- Сюда? – уточнил Рик, указав на дверь.
- Да-да, проходите.
Нельзя сказать, что за дверью было что-то, чего Рик еще не успел увидеть в салоне. Большую часть внимания на себе перебирали пестрые обои со строгим геометрическим узором, а что же касалось наполнения самой комнаты, назвать её пустой не позволяли только два кресла, стоящих по центру.
- И это всё? – клиент не скрывал удивления в голосе.
- О, поверьте, нам больше и не потребуется. Присаживайтесь в кресло.
- Нам же не придется его потрошить?
- Нет-нет, что вы, - поспешил заверить Рика ассистент, - эта процедура совсем другая. Ну же, не бойтесь, присаживайтесь.
- Раз уж я сам пришел, полагаю, особого выбора теперь нет.
- Если вы всё еще не передумали, - Бакли улыбнулся лучшей улыбкой продавца, желающего продать свой товар по заоблачной сумме.
- А теперь? – переспросил Рик, ощупывая руками кресло, на котором сидел.
- Теперь не спешите. Для начала вам придется рассказать мне о том своем воспоминании, чтобы я мог сориентироваться. А всё остальное будет…скучным. Как простая косметологическая процедура вроде удаления бородавки. Мы подключимся к визуализатору. В то время, пока вы будете концентрироваться на воспоминаниях, я буду дополнять их другими событиями. Раньше, кстати, мы работали по другой методике. Создавали еще один кошмар, заставляющий мозг блокировать весь эпизод в памяти. Однако эта техника не всегда давала необходимый результат, поэтому от неё пришлось отказаться.
- А этот визуализатор… - начал Рик, прослушав большую часть сказанного ассистентом.
- Он в кресле. Повернете рычажок у левой ручки, и над спинкой появится шлем. Один для меня один для вас. К слову, это совсем не больно, так что можете не беспокоиться.
- А об этом я, кстати, еще не успел подумать.
- Так вот, - тон Бакли из дружелюбного резко перешел в исключительно деловой, - пора обсудить ваше воспоминание.
- Это может показаться странным, но меня пугает один человек. Я совсем недавно перебрался в дом прямо через дорогу от вашего салона. Свою страну я всегда мечтал покинуть и, признаться, очень доволен вашей, но кое-что всё же нарушает моё спокойствие. Человек в грузовике. Да-да, просто себе человек в грузовике. Я бы с радостью забыл о нем, но он каждый день околачивается у моего дома. Каждый раз, когда я прохожу мимо и невольно пересекаюсь с ним взглядом, он смотрит на меня глазами полными маниакальной ненависти. Его лицо искажается в такой гримасе, словно он вот-вот сорвется с места и задушит меня голыми руками. Вообще, я не из мнительных, вы не подумайте. Но этот человек, он действительно жуткий. Поначалу я не обращал внимания, но, знаете, не так-то легко игнорировать человека, убивающего вас взглядом каждый раз, когда вы покидаете свой дом. Я каждый раз вижу, как он меня глазами душит, и никакие это не шутки. Квартиру здесь я уже продал и приобрел другую. Жалко, конечно, расставаться с таким хорошим домом, но жить по соседству с маньяком я точно не хочу. Знаете, я честно думал, что переезда будет достаточно. Был уверен, что просто съеду и смогу жить спокойно… Но это совсем не такой случай. Понимаете, я постоянно возвращаюсь в мыслях к глазам этого маньяка. Да что уж там, теперь я вижу его в каждом водителе грузовика. Это какая-то болезненная одержимость, знаю, но к врачам сейчас лучше вообще не общаться, так?
- Думаю, это всё же зависит от того, что у вас болит.
- Лучше сразу скажите, насколько ничтожны мои шансы, получить вашу помощь.
- Поверьте, к нам приходили и не с таким. А у вас работы на полчаса от силы. Просто мечта, а не работа.
- Значит… - снова начал Рик.
- Успокойтесь и поверните рычаг у левой ручки.
Как известно, успокоиться в подобной ситуации невероятно сложно. К слову, дается достижение спокойствия с трудом не потому, что посетители попадаются уж больно нервные, а в основном потому, что каждый из них всё это время нервничать боялся, и именно сейчас нашел для этого достаточно и времени и сил. Правда, время всё же не совсем подходящее, поэтому в руки нужно брать себя быстро, и если не успокаиваться взаправду, то хотя бы всем своим видом пресловутое спокойствие имитировать. С этой задачей Рик справился хорошо, что, в свою очередь, отметил Бакли, однако вслух говорить не стал. Как и предупреждал Бакли, процедура оказалась косметической. Если она и могла представиться занятной, то ни одна сторона об этом всё равно не помнила. Посетитель, как всегда, оказался слишком сконцентрирован на собственных переживаниях и воспоминаниях, а сотрудник салона…для него это дело и так привычное. Это как раз то, что Полосатый Пиджак называл громким словом профессионализм. Если ты не профессионал, делать тебе в салоне нечего, и Бакли это прекрасно знал.
- Как вы себя чувствуете? – спросил он Рика с наивысшим профессионализмом, как только процедура была окончена.
- Я в порядке, благодарю.
- Что вы, не стоит благодарности. Не уверен даже, что в таких местах манеры к месту. Пожалуй, лучшей благодарностью будут наличные или чек. Уверен, мистер Уилкс это оценит.
- Кто оценит? – неожиданно растерявшись, переспросил Рик.
- Босс, разумеется. Идите к нему. Он ждет вас в своем кресле.
То, что босс ждал в своем кресле, было неопровержимым фактом вроде того, что Земля обращается вокруг Солнца, или того, что само Солнце однажды увеличится в размерах и погубит всю жизнь на бережно согреваемой им планете. Но сейчас голубая планета мирно вращалась вокруг ближайшего к ней светила, а босс сидел в своем кресле, и это был факт.
- Вы предпочитаете наличные? – Рик неожиданно оторвал Полосатого Пиджака от поглаживания так сильно полюбившегося ему кресла.
- Всё верно. Нет ничего лучше наличных.
- Тогда держите, - благодарный клиент протянул стопку банкнот толщиной с три пальца.
-Приятно иметь с вами дело.
- То же самое могу сказать о вас, - Рик бегло улыбнулся и зашагал в направлении двери. Та ознаменовала скрипом выход из салона очередного посетителя и наконец позволила тишине воцариться в помещении. Нельзя не сказать и о том, что Рик очень любил тишину. Он бы всё отдал, чтобы наслаждаться ею, как это мог делать Полосатый Пиджак. В этом смысле он жизни Пиджака завидовал. И особенно зависть дала о себе знать на улице, в тот самый момент, когда Рик погрузился в какофонию шума.
- Что, и ты тоже от этого шарлатана? – послышался вдруг старческий голос, идеально дополняющий уже сформировавшийся ансамбль безобразных звуков.
- Я… - в замешательстве протянул Рик. – Вы вообще кто?
- Не думаю, что это вас касается, - ответил старик, выглядящий как бродяга, и сидящий на месте, отведенном для бродяг. – Могу только сказать, что помню, как этот шарлатан появился в городе. До него у нас был совсем другой Эллиот Уилкс. Тот Эллиот Уилкс каждый день развозил детишкам мороженое и по-настоящему жил своей профессией. Я помню его не только потому, что видел его каждый день, а и потому, что длительное время жил с ним по соседству. Это был настоящий Эллиот Уилкс, и он был отличным парнем. А потом, откуда не возьмись, появился этот толстяк. С настоящим Эллиотом он, наверное, даже не говорил. Скорее всего просто пробрался в фургончик и угнал его, предварительно вышвырнув мороженщика Уилкса. Даже одежду сцапать себе не поленился, ублюдок. Да что одежду? Имя не побоялся забрать. Но никому дела до этого нет теперь, как не было и тогда. Все здесь плевать хотели на то, что старина Уилкс обезумел. Разъезжает теперь на старом грузовике и всё ждет, что этот тип выйдет из своего салона. Уилкс теперь никто. Уилкс теперь другой человек. Знать не хочу, что наш мороженщик сделает с ним, когда он всё же выйдет, но, думаю, здесь и убийство можно оправдать. Главное, чтобы Уилкс совсем с катушек не съехал. Я ему сколько раз говорил, в полицию обратиться, а он не хочет. Болван, говорит «не поверят». Да, конечно, не поверят, если им не сказать… Но ладно, вы-то все, чем лучше этого жирного вора? Ходите и носите ему деньги. Разбогатеть помогаете, да?
- Не уверен, что я вообще понял, о чем вы, - наконец выдавил из себя Рик.
- Говорю, негодяю ты деньги отнес. Он, можно сказать, у человека жизнь отобрал, а ты ему деньги приносишь.
- Отобрал жизнь? Он же, по вашим словам, просто фургончик угнал у того парня.
- Послушайте только, просто угнал фургончик, - старик попытался рассмеяться, но смех быстро превратился в хриплый кашель. – Угнал фургончик, угнал одежду, угнал имя, и делов-то, да? Ты бы Уилкса видел. Но чего вообще я тебе об этом рассказываю? С чего бы вас всех беспокоил какой-то чокнутый Уилкс?
- Как бы там ни было, - осторожно ответил Рик, - с этим можно справиться.
- Думаешь?
- Думаю, что либо вы, либо этот парень, о котором вы говорите, изрядно преувеличиваете. А теперь, простите, мне пора.
Куда ему потребовалось так спешить, Рик помнил плохо, но всё же стал мерить асфальт быстрым шагом, чувствуя, как тот довольно, почти по-питомчески, трется о его ботинки. Сегодня асфальт шуршал на удивление громко, и, если бы Рик не помнил этого звука, наверняка подумал бы, что это шелестит новая упаковка.