Наибольшим удовольствием было больше не видеть тех людей. Конечно, вы можете сказать, что проблема в моем, как его теперь принято называть, преступном разуме. Но, как бы там ни было, я еще никогда не был так рад. Приятнее всего осознавать, что я больше не увижу лица своей бывшей, Эбби. Клянусь, я бы и ей размозжил голову, как тому продавцу «Зотекса», попадись она мне на глаза. Наверное, Эбби это чувствовала и пыталась мне не попадаться. Ну, а потом, знаете, как это бывает, всё завращалось слишком стремительно. Не тогда, когда изувеченный десятилетиями канделябр впился в глаз ублюдка торговца, а моя рука всё еще пыталась выдернуть его обратно, дабы сделать аналогичное отверстие в оставшемся глазу. Нет, тогда, я сохранял поразительное спокойствие. Не отрицаю, экстаз был. Может, почти такой же, как у сектантов, нажравшихся грибов и пускающихся в пляс под какофонию собственных голосов. Я со стороны не видел, но думаю, так оно и было. Вот только важно совсем не это. Важно как раз то, что внешне своей невменяемости я не выдавал. Под конец было тяжеловато контролировать руки, и еще всё лицо предательски затекло потом, но на этом всё. Я даже не кричал. Спросите кого угодно из присутствующих в ту ночь. Кричал только Чарли Эдвардс. Такого крика в той забегаловке, наверное, не слышали никогда. И, кстати, именно от этого сраного крика становилось страшно. Издалека вы бы и не увидели отверстия в лице Эдвардса. Впрочем, как и вблизи. Я же не идиот, чтобы дополнительные дыры в чьей-то башке проделывать. Канделябр вошел прямо в глаз. И крови совсем немного было. Зрелище почти что эстетичное, особенно, если вам нравятся конструктор и пазлы. Наверняка кто-то из посетителей этого места оценил бы мои старания, если бы Эдвардс не разорался и не распугал своим криком всех в округе. Только потом, когда он уже валялся на полу и гладил себя по лицу в отчаянной попытке вернуть всё на место, я подумал о том, что нужно было засадить канделябр ему в глотку. Криков было бы меньше, а это даже важнее чем внешняя картина происходящего.
Но, пока вы еще не отправили меня на плаху за мои злые деяния, позвольте вам кое-что объяснить. Во-первых, я бы никогда не прикончил человека просто так. Не потому, что я ценю человеческую жизнь или считаю убийство неприемлемым, а потому, что это огромная трата времени. И вы себе даже вообразить не можете, какой это ужасный удар по вашей репутации. Даже если вы профессиональный киллер, с каждым новым убийством вы кое-что теряете. Каждый, кто вас знает, невольно отступает на шаг назад. Это заложенный природой страх, ничего больше. Однако именно потому, что заложен он природой, искоренить его никак нельзя. Этот страх хорош, если вам нужно спугнуть кого-то единожды. Может, он даже не повредит вам еще в паре-тройке случаев. Но в остальных, когда вы попытаетесь жить нормальной жизнью хотя бы отчасти, этот страх выкопает вам могилу. И могила эта будет такой глубины, что при желании в неё можно спрятать небоскреб. Так что, уверяю вас, просто так убивать этого парня я бы не стал, а «Зотекс», каким бы отвратным он ни был, отправить Чарли на тот свет никак не мог.
Еще несколько часов я жалел о многом. Думал, что нужно было выбрать место поспокойнее, без кучи зевак. И, может, калечить Чарли канделябром тоже не стоило. Ему-то теперь до этого дела нет, но всё же его хоронить будут, и все его родственники соберутся, чтобы в последний раз взглянуть на его лицо. В таких делах я, конечно, не эксперт, однако могу предположить, что дырку в глазу они точно увидеть не хотят. Эта мысль по-настоящему не давала мне покоя. Она словно начала втягивать в себя весь мой разум с оставшимися мыслями, заставляя их сталкиваться и синтезировать мысли более тяжелые, ведущие к неизбежному коллапсу. Так что я практически не осознавал, что происходит, когда два мужика в строгих костюмах поволокли меня в направлении линкольна 1988 года. Впечатление складывалось такое, словно знали они друг друга не многим дольше меня. Один был явно новеньким. Ну, знаете, это как раз одна из тех вещей, которые бросаются в глаза, даже если ты ничего о человеке не знаешь. Просто костюм у него слишком чистый, движения слишком осторожные, а вот сама манера держаться выдает человека, не привыкшего так себя вести. Новенький мне понравился. Он открыл передо мной дверь, а вот Харт, его напарник, резко меня пихнул, как только в салоне образовалось достаточное отверстие, дабы пропустить моё тело.
-Вы так с ними всегда, Харт? –спросил новенький, усаживаясь на переднее сидение.
-Этот парень только что убил мужика подставкой, в которую твоя мамаша ставит свечи самыми темными ночами, а тебя беспокоит чрезмерная жестокость? – говорил Харт тихо, как бы нарочно не позволяя звучать голосу в полную силу.
-Я просто интересуюсь вашими методами, не более.
-Очень похвально, Гроувз. Но лучше заткнись.
Совет Харта, видимо, пришелся по нраву всем, поэтому оставшееся время каждый соблюдал молчание. Парням в костюмах оно позволяло сконцентрироваться на дороге, а мне же на том, во что я влип. Спору не было, от Эдвардса требовалось избавиться. Это была необходимость, сложный выбор из двух зол. В противном случае уже через несколько часов по году гуляло бы 250 грамм «Зотекса». И, если вы вдруг еще не поняли, вам хватит грамма, чтобы вынести своему мозгу смертный приговор. Не думайте, что вы умрете от эйфории. Всё будет совсем не так. Единственное, чем вы сможете насладиться первые несколько минут, так это снами наяву. Знаете, зрачки метаются из стороны в сторону, как в быстрой фазе, время обретает подобие клея, в котором увязаешь постепенно, но без всяких шансов выбраться обратно. И сначала это будет интересным, в неком роде завлекающим. Вам непременно захочется попробовать тонкую материю сна на вкус, но затем, откусывая кусок за куском, вы обнаружите, что никакой это не сон. Ощутите острые иглы реальности, вонзающиеся в ваше тело со всех сторон, пугающие своей реалистичностью. Думаю, больше всего это будет походить на бесконечное падение в кроличью нору, только не такое легкое, как у Алисы. В отличие от хрупкого тела маленькой девочки, ваше, внезапно налившееся свинцом, что-то начнет сжимать, а потом пропихивать сквозь бесчисленное количество игольных ушек, с каждым разом уменьшающихся в диаметре. Если я прав, всё будет именно так. Если не прав, всё будет в разы хуже. Но, как бы там ни было, результат один – вы овощ. Механизм, не сумевший пережить короткое замыкание.
Надеюсь, теперь вам понятно, зачем мне потребовалось убивать Чарли Эдвардса. Вот только решил я только одну из проблем. Вторая до сих пор оставалась нерешенной. И состояла она в том, что «Зотекс» лежал в моем кармане. Всё, что я обнаружил у Чарли, ровно 250 грамм, если верить пометке на упаковке. Также я плохо представлял, кем являются люди, затолкавшие меня в машину, но точно знал, что при любом раскладе, уничтожение порошка в их интересы входить не будет. Сейчас они ничего о нем не знают, но при обыске непременно найдут. Думаю, на этом обыск и закончится. Вопросов тоже не будет. Будет только пуля в голову или бетонные ботинки, специально предназначенные для прогулок по дну залива. Не могу сказать, что эта перспектива меня пугала, но, согласитесь, после того, что я сделал, это было бы довольно глупо. Убить человека, чтобы не позволить ему распространять эту дрянь, и сдохнуть через пару часов, добровольно предоставив пресловутую дрянь другим. Иронично и досадно – вот, что говорят о таких ситуациях в литературе. Иными словами, нужно было что-то делать. И, прежде всего, быстро соображать. Единственным возможным решением теперь представлялось уничтожение «Зотекса». Но вы ведь поняли, да? Уничтожение, а не выбрасывание в окно или прятанье под сидением. Необходимо было избавиться от порошка безвозвратно, и, если вы уже попытались предположить, что с ним можно сделать, наверное, пришли к тому же решению, что и я.
Признаться, это было не так уж сложно. Руки, несмотря на то, что их свобода ограничивалась наручниками, всё еще были в состоянии дотянуться до кармана и извлечь его содержимое. Затруднение в ситуацию приносило совсем не это, а то, что съесть такое количество «Зотекса» было нереально. Вас бы вырвало, причем, не факт, что к этому моменту вы успели бы употребить всё содержимое. Так что этот вариант пришлось отмести и сконцентрироваться на единственном оставшемся – втирании в кожу. Поддев пакет с порошком ногтем, я сумел проделать в нем отверстие, а затем почти бесшумно растер порошок в руках, воспользовавшись резким торможением линкольна на светофоре и громкими негодованиями Харта.
-Ты это напрасно, - послышался вдруг булькающий голос.
Насколько я помнил, никто из сидящих на передних местах таким голосом не обладал, поэтому я невольно оглянулся по сторонам.
- Честное слово, до чего же ты невнимательный, - продолжил голос, - посмотри еще раз.
Повторив прежде предпринятые действия, я обнаружил на сидении коричневый бесформенный предмет с полметра ввысь.
- Сам ты бесформенный, козел! – на этот раз монотонное бульканье в голосом сменилось резким недовольством, - Ты когда вообще в последний раз на пробежку ходил?
- Что? – замявшись, переспросил я.
- Да неважно уже, неважно. Лучше на меня посмотри еще раз, пока я тебе голову не проломил своим бесформенным телом.
Я проделал те же движения что и прежде, несколько раз моргнул, а затем пришел к выводу, что рядом со мной сидит самый настоящий кабан.
- Нет, ну вы послушайте его, - начал он снова, - настоящий кабан. Ты, стало быть, и вправду думаешь, что с тобой по улицам города в автомобиле рассекает настоящий кабан?
- Но…
- Я чучело кабана, идиот. Это видно по моим конечностям и застывшей смеси из страха и удивления на моей морде.
- Как скажешь, - я кивнул.
- И правда в том, дружище, что идиот ты не только поэтому.
- На самом деле, ты даже представить себе не можешь, насколько важны для меня сейчас слова чучела кабана.
- Я прожил отличную жизнь, как ты выразился, настоящего кабана. Никого не заколол канделябром, да вообще никого не убил.
- Ну конечно, это дает тебе полное право давать мне советы.
- Это дает мне полное право обратить твое внимание на бумажку, вложенную в упаковку от той дряни, которую ты принял.
- Что? – переспросил я, хотя смысл сказанных слов дошел до меня с первого раза.
- Ну же, вытащи её. И разверни.
Чтобы вытащить кусок бумаги из скользкой упаковки, нужно было приловчиться, но после двух или трех попыток мои пальцы справились.
-Читай, умник, - проговорило чучело.
По правде, мне так и не удалось припомнить, читал я вслух или про себя, но важно, видимо, не это, а содержание записки:
«Приятного пути. Надеюсь, ты не проронил ни грамма и принял все 250 за раз. Наслаждайся. Ч.Эдвардс».
- Приятного пути, - карикатурно повторил кабан.
- Я не…
- Краски блекнут, правда?
- Как долго мы здесь находимся?
- Пора, - послышался вдруг голос одного из парней в костюмах.
- Думаешь, он уже готов? – переспросил другой.
-Понятия не имею. Еще никто столько за раз не съедал. Но, думаю, при вскрытии мы сможем это хорошенько исследовать.