Я был уверен, что смогу определить это по громкости музыки. То состояние бреда, в которое мы впадаем. Обычно люди называют это сном, но я уже давно понял, что никакого сна на самом деле нет. То есть, не должно быть. Это напоминало какую-то эпидемию. Люди просто впадают в отключку и видят там фрагменты собственной жизни, пикирующие к центру самого сознания слишком быстро, чтобы их остановить. Я всегда вспоминал, как власти охотились за парнями, которые сбывали у нас на улице наркотики. Все эти вещества были под запретом потому, что погружали человека в сладкую эйфорию и тем самым вызывали сильнейшую зависимость. Я никогда не знал, чем это состояние отличается от состояния сна. Вы можете сказать, что человек нуждается в энергии и попросту не может бодрствовать постоянно. Можете также заметить, что продолжительное бодрствование вызывает у человека галлюцинации, заставляет сознание медленно коллапсировать, а затем запускает программу медленного самоуничтожения. И неужели все это не является доказательством того, что сон любому из нас необходим? Я не дам вам ответ, который способны дать ученые. Я не смогу даже как следует аргументировать свою точку зрения, потому что испытываю невероятные трудности с превращением потока мыслей в поток произносимых слов. Но я точно смогу сказать, что вижу сейчас и видел на протяжении всего времени: организм человека испытывает потребность в ежесуточных галлюцинациях, причем, настолько сильную, что готов запустить этот процесс в сознательном состоянии, если в сон человек погружаться отказывается. Знаю, вы все к этому привыкли. Вы даже не думали воспринимать это как отклонение. Сон для нас никогда не был из числа аббераций. И, может, я неправ. Порой случается так, что до боли знакомые предметы вмиг становятся неузнаваемыми, а ты все никак не можешь понять, что же изменилось, и сможет ли когда-то все вернуться на прежние места. Но, даже если так, вы просто поймите, я не смогу успокоиться, пока сам все не проверю.
Я не был из числа глупцов, которые просто отказывались от сна и объявляли войну собственному организму. Я знал, корень проблемы зарыт достаточно глубоко, чтобы стереть руки в кровь в попытках откопать его без инструментов. В таком сражении мне было не победить, поэтому я решил изучать врага, подобравшись к нему максимально близко. В те дни я пил много снотворного, проводил во сне до семнадцати часов, а когда просыпался, пытался описать все, что видел, максимально подробно. В моих снах было много туннелей и коридоров, растягивающихся изнутри. Я часто брел по нескончаемым дорогам, состоящих из десятков развилок. Но фактов в моих снах было мало. Единственным, что я хорошо помнил после пробуждения, была музыка. Если вам когда-нибудь доводилось играть в гоночные игры, вы наверняка её знаете. Ненавязчивая, вызывающая желание часами колесить по виртуальным просторам. И музыка эта была громче, чем любая из услышанных мной мелодий в реальной жизни. Я не мог как следует сравнить музыку из мира сна с музыкой из мира бодрости, но именно тогда мне пришла идея. Нужно было просто не растерять все мысли по дороге в сон. А в самом сне надежда была на то, что времени там мне хватит на сооружение машины, способной осуществлять измерения. Любы измерения, какие только пожелаете. Нужно было узнать о снах все. Гравитационную постоянную, скорость распространения света, скорость распространения звука… Я просто нутром чуял, что там эти константы будут совсем другими, и дал себе слово приступить к сооружению тестировочной машины, как только усну.
Вы, должно быть, уже догадались, что поведать о процессе постройки машины я вам не смогу. Если быть честным, я этого просто не помню. Знаю только, что машину построил не сразу. Она получилась громоздкой и почему-то встроенной в шкаф. Шкаф можно было закрыть и принять его за обычный предмет мебели, а можно было открыть и обнаружит вместо одежды несколько мониторов и реле. Сейчас подобным конструкциям не доверяют даже сложение и умножение, но у меня даже мыслей не возникало о том, что эта машина может работать некорректно. Думаю, даже если бы вместо шкафа там была обычная дощечка, в ответ на мои вопросы, там возникал бы точный ответ. Я был в полубредовом состоянии, так полюбившемся охотникам за грезами, понятия не имел, как работает изобретенный мной механизм, но даже не думал утратить энтузиазм. Машину я решил назвать квантовым оракулом. Просто потому, что черный ящик у меня ассоциировался с авиакатастрофами и многотысячными смертями. Я точно не знал, присутствовали в моей системе кубиты или нет, но скорее склонялся к утвердительному ответу. Такому аппарату требовались вычислительные мощности, сколь бы убогим он не казался на первый взгляд. И, кажется, наконец пришло время его запустить…
По крайней мере, тогда я так думал. До тех пор, пока не вынырнул из сна. Признаться, это был единственный сон, в котором мне хотелось задержаться подольше. Может, так все это и работало? Находило ключик от замка в твоей голове и заставляло поверить в то, что замок этот должен быть всегда открыт. Хорошего в этом было мало, и я даже упрекнул себя в том, что начал поддаваться. А затем наконец открыл глаза и в первую же секунду зацепился взглядом за шкаф, стоящий посреди комнаты. Шкаф был точь-в-точь, как в моем сне. Подорвавшись с кровати, я подбежал к нему и распахнул дверцы с такой силой, что одна из них соскочила с петли. Если на моем лице и застыло удивление, то это только потому, что во все такие моменты на лице человека должно быть удивление и ни что иное. Аппарат внутри шкафа зажужжал, словно используя особое приветствие. Правда, жужжание это никак не могло сравниться с громкостью музыки, играющей невесть откуда. Ненавязчивой, вызывающей желание часами колесить по виртуальным просторам. Тогда я и засомневался в том, что мне вообще доводилось просыпаться.