Глава 1

Драко откинулся на спинку стула. Мышцы шеи ныли, и он устало закрыл глаза. Он тяжело вздохнул и будто сломался. За столом, в самом центре поместья Малфой-мэйнора, он закричал. Боль, вырываясь стонами из горла, вызывала дрожь в теле. Сначала он взывал к Богу, потом насмехался над ним, потом говорил, что у него нет ни души, ни сердца. Так Драко оплакивал своё потерянное сердце. Боль разрывала его на части и, после долгих часов терзаний, он узрел в себе тот блаженный след, который есть в каждом, тот, что скрыт на задворках сознания. Он нашёл дорожку, которая привела его к безумию, которая завоевала разум, заполнив его отчаянием. Драко понял – он не хочет попасть в ад.

Три часа назад.

Зрачки пепельно-серых глаз Драко еле заметно расширились, когда он увидел, как в комнату завели следующую жертву, кричащую от ярости. Она была похожа…но нет, это не могла быть… Ведь Гермиона Грейнджер не могла быть настолько глупа, чтобы попасть в такую ситуацию. Жертва гордо вскинула подбородок перед скользким существом, восседающем на троне, и Драко едва смог побороть удушье. Это была она. Её глаза – они смотрели прямо в душу, видели тебя насквозь, казалось, что они понимали всё. Карие. Они часто посещали его мечты и отвергали самые потаённые фантазии.

Гермиона плюнула в сторону Тёмного Лорда, и Драко смог нечётко услышать шипение Беллатрисы где-то сзади. Вольдеморт улыбнулся стоящей внизу молодой, дерзкой ведьме и нацелил палочку на неё. Гермиона смотрела ему прямо в глаза. Она так и осталась стоять прямо, хотя её руки были оплетены путами за спиной и истекали кровью. Она подняла подбородок и улыбнулась Вольдеморту.

– Попробуй сделать что-нибудь, – бросила она вызов.

– С удовольствием.

Всё, казалось, растворилось, когда Драко увидел, как Тёмный Лорд губами произносит Crusio, хоть сам Малфой и не услышал слов заклинания. Он ничего не понимал от ужаса, сковавшего сердце. Он видел, как что-то мелькнуло в глазах Гермионы. Это был не страх. Это была решимость, которая причиняла боль, карий цвет затуманенных глаз потемнел, когда она, пытаясь сдержать крик, закусила губу так сильно, что выступили капельки крови.

Но Гермиона не издала ни звука, даже когда её тело искривилось и растворилось в чистой агонии. Она так и не повиновалась воле Лорда и продолжала смотреть ему прямо в глаза и после того, как он с нескрываемым торжеством послал в неё Непростительное заклинание. Гермиона сжала кулаки, и Драко увидел, что кровь из раненых рук потекла ещё сильнее. Она стекала и по подбородку, казалось, что Гермиона прокусила губу сильнее, чем сначала показалось. Она была похожа на тёмного каннибала, но в то же время Драко не мог не заметить свет, который она излучала. А один взгляд на неё, извивавшуюся в муках агонии, заставлял его понять, насколько он бессилен что-либо предпринять.

Жертва корчилась на полу. Тёмный Лорд поднял палочку и произнёс ещё одно заклинание – Гермиона отлетела назад, ударившись спиной и головой о стену. Действие Crusio пало, а она до сих пор продолжала смотреть на Вольдеморта, казалось, жертва не обращала внимания на кровоточащую глубокую рану в предплечье, укачивая в импровизированной колыбели сломанную руку.

После она сделала то, что было непростительнее для них , чем любое проклятие, которое в неё мог выпустить Тёмный Лорд. Она посмотрела прямо в разрезы красных глаз … и улыбнулась. И свидетельством того ада, через который она прошла, была её жёстокая улыбка, обнажившая испачканные в крови зубы.

– Это всё на что ты способен? – Гермиона запрокинула голову и рассмеялась. – Ха! Тёмный Лорд не может даже заставить грязнокровку закричать? Я презираю тебя, – сказала она и снова плюнула в его сторону.

Драко боялся взглянуть на Тёмного Лорда, но если Гермиона смогла, значит, и он сможет найти в себе силы. То, что он увидел, заставило его съёжиться и будто умереть. На белом полотне лица Вольдеморта выступили крест-накрест вены, казавшиеся шевелящимися змеями. Тёмный Лорд знал, как заставить ведьму повиноваться.

– Драко! – выкрикнул он, не отрывая глаз от Гермионы. – Убери эту девчонку с моих глаз. Замучай её до смерти и приведи ко мне. Я хочу увидеть, как закроются эти уродливые, маленькие глаза грязнокровки.

Драко замер на секунду. Быстро поклонившись Лорду, он подошёл к Гермионе. Его сердце сжалось – ему пришлось подтолкнуть её к выходу. Он приказал как можно грубее:

– Встань, ты, ничтожество. Иди за мной.

Гермиона еле сдержала хныканье, ведь толкая, он зацепил её сломанную руку, которая была всё ещё привязана ко второй тугим узлом.

Вопреки всем возможностям человека, Гермиона Грейнджер устояла на ногах. Какое-то время она колебалась, но когда в её глазах блеснула решимость, Драко улыбнулся уголками губ. Он понял – она не упадёт, не сдастся. Все смотрели на них двоих. Драко тихо вышел из комнаты, за ним – Гермиона, закусив губу, последовала в неизвестность.

Как только он убедился, что в тёмном коридоре поместья они остались вдвоём, Драко обернулся. Гермиона насторожилась, Драко не мог не заметить, как её карие глаза инстинктивно сузились. Он, не говоря ни слова, поднял её на руки. От неожиданности она вскрикнула, но снова закусила губу, смирившись c фактом, что её несут. Но она не смогла подавить стоны от боли – от каждого шага Драко по её телу проходила судорога. Гермиона вновь почувствовала боль в каждой ранке от заклинаний, которыми Вольдеморт пытал её. Она закрыла глаза и отдалась в объятия боли.

Драко принёс Гермиону в комнату со странным приспособлением внутри. В центре красовалось изображение змеи, оплетавшей эмблему дома Малфоев. Положив руку на неё, он произнёс два слова: «моя комната».

Гермиона почувствовала, как мир закружился и напряжённо сжался вокруг Драко. Она поняла, что нужно снова прятать боль, чтобы не показывать слабину перед противником, и мысленно приготовилась к будущей пытке. Она не могла смотреть на Малфоя с той же ненавистью, как на Вольдеморта. Ей хотелось, чтобы всё закончилось от рук Драко, даже если он будет пытать её. Хотя никто не знал, будет ли боль, которой он её подвергнет, сильнее, чем страдания от заклинаний Вольдеморта. Боль, которой мучил бы её Драко, не могла заставить страдать тело, но могла принести страдания сердцу, чувствам. Она не могла проигнорировать их, не могла с ними смириться.

Гермиона почувствовала, как её положили на мягкую кровать, но не открыла глаза, ожидая неизбежного.

Уложив непокорную ведьму на кровать, он залюбовался ею, чувствуя, как что-то странное зарождается в его теле. Ему хотелось защитить от этого мира, забрать боль, умереть за неё, если это оставит в его душе хоть частицу чего-то светлого. Но этот мир не место для Гермионы, Драко понимал это. Даже если ей удалось бы бежать, её душа уже стала другой. Жизнь стала бы для нее несчастьем в мире, где нет Гарри Поттера, в мире, где больше не будет совершенства, в мире, которым правит Лорд Вольдеморт. Бездушное существо изменило представление о зле настолько, что Драко не мог достигнуть этого уровня.

Он понял, что не может отпустить Гермиону, позволив бежать. Жизнь стала бы проклятием для неё.

Было только одно решение. Он знал, что место, куда попадёт она после жизни, – это мир, где нет тьмы.

Но он не представлял, как можно пойти на это, где сможет найти силы, чтобы убить ту, которую любит.

– Гермиона, – прошептал Драко, умоляя, – помоги мне.

Удивленная Гермиона открыла глаза и увидела серые глубины глаз Драко в паре дюймов от своих.

В этот миг она, будто неведомым чувством, поняла, что он хочет. Он хотел её убить. Но в её сердце всё же зажглось пламя надежды. Не может же быть так, что у стоящего напротив человека не было чувств…

А надежды Гермионы стали явью, когда Драко наклонился вперёд и коснулся губами её рта. Она вскрикнула от боли и удовольствия. Драко отстранился, вытирая кровь с губ. Ему было стыдно – он причинил ей боль.

Драко достал палочку. Всё оставшееся время она не чувствовала боли. Он лечил её тело, убирал рваные раны, а она наблюдала за ним. Закончив, Драко посмотрел на неё как на самую красивую вещь, которую когда-либо видел. Гермиона Грейнджер отличалась редкой, притягательной красотой, такой, что было трудно описать. Он впитывал её нежность всеми органами чувств: вдыхал запах волос, ощущал шёлковую кожу, даже вкус крови, и слушал вздохи, пока она наслаждалась этим миром без боли. И конечно, её глаза...

– Гермиона, помоги мне, – Драко наклонился к ней слишком близко и его слёзы капнули ей на лицо, соединяя их двоих волшебными мгновениями, связывая сердца, сплетая чувства. Она поняла, о чём он просил. Ему нужна была причина, чтобы убить её. Гермиона поняла Драко. Она мгновение смотрела в его глаза, а он медленно приблизился к её губам. Драко вздохнул и расслабился. Гермиона притянула его к себе, целуя нежно, робко, опять нежно. Ей нравилось ощущать теплоту его губ, их мягкость. Они стали для неё целым миром, она медленно прошлась язычком по контуру губ, дразня, обещая большую ласку. Драко застонал, когда рука Гермионы запуталась в его волосах, и беспомощно приоткрыл губы, позволяя проникнуть глубже.

Он никогда не чувствовал такого прежде. Её язык заскользил по губам, поглаживая, успокаивая, надеясь найти отголоски любви. Его захватила эйфория. Она была гладкой, как бархат. У Драко закружилась голова от нехватки воздуха. Но Гермиона не торопилась отрываться от губ, продолжая исследовать каждый сантиметр его лица. Наконец она подарила ему ещё один поцелуй и стала целовать его глаза, а он смотрел в её, карие. Это было всё, что он видел, утопая в их глубине. Она снова потянулась к его губам. Этот поцелуй был нежен, но требователен. Гермиона слегка прикусила его губу, завлекая в свою игру. Она гладила плечи Драко, уговаривая, тем самым, отдаться одному мгновению, одному поцелую. И он рванул ей навстречу. Он держал её в руках, она держала его душу. Он оторвался от Гермионы и посмотрел ей в глаза.

– Драко, – его имя в её устах заставляло тело дрожать. – Теперь я счастлива. Пожалуйста, убей меня. – Она наклонилась и, положив поверх его руки свою, подняла её, направляя тем самым палочку, которую он сжимал, на себя. – У тебя есть причина меня убить, я дала её тебе – ты должен убить меня, но я хочу сказать тебе ещё кое-что.

Она наклонилась и прошептала ему на ухо: “Драко Малфой, я хочу, чтобы ты знал, что у тебя есть моя любовь. Я забрала твоё сердце, но я сохраню его”. Она улыбнулась и отступила назад, смотря на него. Его лицо исказилось мукой, и она смогла увидеть в его глазах любовь. Этого было достаточно.

Он нацелил палочку и произнёс те слова, что уже нельзя будет вернуть назад: “Avada Kedavra”. Ему казалось, он слышал хор ангелов, приветствующих его любовь на небесах. Так, сердце Драко ушло вслед за ней.

Малфой внёс безвольное тело в комнату Тёмного Лорда. Оно было изуродовано, раны кровоточили от заклинаний, которые Драко выпустил в Гермиону уже после её смерти. Он мог едва смотреть на тело, которое стало безжизненной раковиной, забравшей его душу. Ему пришлось сделать всё возможное, чтобы показать, что он замучил Гермиону до смерти. Иначе, как он объяснил бы её смерть?

Он положил тело к ногам Тёмного Лорда.

– Я сожалею, – Драко посмотрел в глаза Вольдеморта. – Я увлекся. Я жду вашего наказания, Господин.

Он закрыл глаза, ожидая, когда боль сведёт судорогой тело так же, как это было несколько часов назад на его кровати с Гермионой. Тёмный Лорд рассмеялся и Драко открыл глаза.

– Хорошо, мой мальчик. Кажется, ты, наконец, приобрёл некоторые навыки. Можешь быть свободен.

Настоящее.

Так Драко оказался за столом отца, оплакивая душу, ведь он позволил ей уйти вслед за сердцем по вьющейся лестнице безумия прямо в руки к его ангелу. Это был последний день Драко Малфоя, почти сошедшего с ума от горя, здесь, на земле. Его тело продолжало жить, но душа покинула его и никогда не вернется.

Ведь он – человек без сердца.