Демократия вроде бы создана для того, чтобы народ сам выбирал себе власть. Это, что называется, «официальная версия» происхождения той политической системы, что на сегодняшний день функционирует в большинстве стран мира.При этом выборная демократия породила целую палитру профессий, которых ранее в человеческой истории не было.
Политтехнолог — это тот, кто знает, как надо вести выборную кампанию, чтобы в ней победить самому и не дать победить другому. Имиджмейкер — этот человек поможет кандидату так удачно делать вид и создавать правильный образ, что избиратель за него проголосует, хотя на самом деле политик может оказаться совершенно иным человеком. Наблюдатель на выборах, активист предвыборного штаба, кандидат-спойлер, кандидат-однофамилец, представитель кандидата (партии) в избирательной комиссии — вот далеко не полный перечень этих порожденных выборами, то есть выборной демократией, профессий.
Выборы президента Украины продемонстрировали все эти приемы политических технологий на практике. Многие из них описаны, о некоторых говорят и даже спорят, но есть одна, вокруг которой — полный «заговор молчания».
Вот о ней сегодня и поговорим.
Почему на выборах 2019 года на пост президента Украины зарегистрированы 44 претендента? Почему так много? Зачем и кому нужно, чтобы бюллетень превратился в огромную простыню, в которой физически сложно найти нужную фамилию?
Украинские политологи говорят, что 44 претендента — это, мол, показатель, «зрелости» демократии на Украине. Раз много кандидатов, значит, все правильно и хорошо.
Перед нами технология. Вернее сказать — сразу несколько технологий. Самая простая из них — выставление одним из кандидатов другого лица, которое должно отнимать голоса у главного соперника. Именно поэтому в бюллетене будет сразу два кандидата с фамилией Тимошенко: одна Юлия и один Юрий. Часть избирателей запутается — и поставит галочку напротив другого Тимошенко, чем поможет победить ее главному сопернику. Ведь реальных кандидатов на пост президента Украины в 2019 году только два: Петр Порошенко и Юлия Тимошенко. Все остальные — массовка, включая и «лидера гонки» актера Владимира Зеленского.
Другая технология, благодаря которой растет список кандидатов, — это выставление людей, оттягивающих на себя голоса протестного электората. Каждый «не Порошенко» в списке — это, может, доля процента, а может, и процент, который не пойдет главному кандидату «против Порошенко».
Третья технология — кандидат, который выставляется для борьбы против одного из главных претендентов на победу. В этой кампании такую роль играет именно Зеленский, своей популярностью, сериалами и иронией бьющий по действующему главе государства. И делающий это ради помощи его главному оппоненту, а вовсе не для того, чтобы реально победить.
А вот теперь о том, о чем еще никто на этих выборах не говорил. Сейчас поймете, зачем тому же Порошенко надо выставить 25-30 разных кандидатов на пост президента. Причем многие из них даже не будут знать, зачем на самом деле нужно их участие. Им просто предложат, дадут деньги, дадут технологов и небольшую выборную команду.
Следите за руками. Кто непопулярен в стране, но обязательно хочет победить? Порошенко. У него есть свой электорат, но главная ставка делается не на голоса избирателей, а на технологии и прямую фальсификацию.
1. Есть 32 122 избирательных участка, которые участвуют в выборах президента Украины.
2. Согласно закону Украины, каждый кандидат имеет право на своего представителя в каждой избирательной комиссии. То есть максимальное число этих представителей при 44 кандидатах может составить 1 млн 311 тыс. человек!
3. Фальсификация на выборах будет означать необходимость легитимизировать «новые правильные цифры» в протоколе и обязательство закрыть глаза на нарушения, вбросы и переписывание протоколов.
4. Обычному человеку, который вдруг решил баллотироваться на пост президента, за несколько месяцев почти невозможно найти 32 000 человек, которые захотят и смогут работать в избирательных комиссиях. Даже имея деньги, это крайне сложная задача: и деньги нужны очень большие, и люди должны быть подготовленными. Ведь речь идет не о наблюдателе на выборах на один день, а о ежедневной работе на протяжении нескольких месяцев!
5. Так вот, 30 «своих» выдвинутых кандидатов на выборах дадут Порошенко подавляющее большинство в избирательных комиссиях! Иными словами, каждый такой кандидат либо изначально идет от Порошенко, либо продаст ему своих представителей, которые получат указание, как и что им говорить, что подписывать, с чем соглашаться.
6. Другая сторона выборов, Тимошенко, тоже использует эту технологию. Но вынуждена применять ее в куда меньших масштабах. Главная ударная сила ее кампании, кроме самой Юлии Владимировны, — это комик Зеленский.
Пришла пора подвести итог: огромное число кандидатов на украинских выборах является политтехнологией и призвано в итоге обеспечить победу Петру Порошенко. Обеспечить путем масштабных вбросов, подлогов и фальсификаций.
Победа Владимира Зеленского в первом туре президентских выборов на Украине совсем неудивительна. Прогнозы и опросы давно прочили эту победу именно ему. Что касается второго места Петра Порошенко — оно тоже вполне закономерно. Имея в руках властные рычаги и возможности манипуляций голосами части Донбасса, миллионов «заробитчан», не получивших возможности голосования в России, организовать себе второй тур нынешний глава Украины был просто обязан.
Победители первого тура очевидны. При этом Зеленский может чувствовать себя триумфатором (более 30% голосов при почти 16% у Порошенко). Правда, при одном условии — что он играет на победу. Что влияние на него, договоренности с ним господина Игоря Коломойского таковы, что целью всей избирательной кампании Зеленского является не «торговля и заработок», а реальная победа во втором туре.
При этом хочется отметить: при всей заочной (пока!) полемике между участниками второго тура Владимир Зеленский уже оказал Петру Порошенко одну большую услугу. Он не допустил до второго тура Юлию Тимошенко. Именно она, кстати, является главным аутсайдером выборной гонки. Вновь шла к выбранной цели, вновь шансы были, но появление нового кандидата в общем списке перечеркнуло все карты.
Получается, что победа Порошенко — это продолжение войны и нестабильности. Победа Зеленского — ещё большая нестабильность и продолжение войны.
Поэтому хочется отметить — такая «непредсказуемость выборов» на Украине вовсе не является их достоинством. Как мы уже поняли, настоящей конкуренции нет — между собой соревнуются два вида на одну и ту же политику! Один курс — проамериканский, курс на войну и претензии к России в разных формах. Поэтому восторгаться происходящим в Киеве могут лишь наивные люди либо российские либералы. На самом деле нет никакой предсказуемости — в ключевых вопросах предсказуемость как раз 100%-ная!
Вот такой анализ предложил нам политолог Н.Стариков.
А теперь посмотрим на демократию с точки зрения математики.
В 1972 году Нобелевскую премию по экономике присудили американскому математику Кеннету Эрроу за исследование «Социальный выбор и индивидуальные ценности». Под таким скромным названием в наш мир вошло сенсационное открытие, положившее конец мечтам об идеальной демократии. Выделив пять непременных условий демократических выборов, как механизма выявления воли большинства избирателей, Эрроу математически доказал: в принципе невозможна избирательная система, в которой не нарушалось бы, по крайней мере, одно из этих условий!
Справедливости ради заметим: американец сделал своё открытие не на пустом месте. С дефектами демократической системы выявления воли большинства путём подсчёта голосов столкнулся в XVIII веке маркиз Кондорсе (1743-1794 гг.), философ, математик и политический деятель, казнённый во время Французской революции.
В конце Века просвещения, когда французские аристократы усердно экспериментировали с азартными играми, рождая при этом теорию вероятностей, Кондорсе описал эффект, носящий его имя и позволяющий меньшинству на вполне демократических выборах навязать свою волю большинству, проведя либо непопулярного кандидата, либо непопулярное решение.
Эффект Кондорсе основан на том, что непопулярные вещи у разных избирателей непопулярны по-разному.
Проясним сущность этого парадокса на примере ситуации, которая может сложиться в результате выборов.
В Государственной думе после выборов сформировались три равномощных центра силы, это - языком бессмертного "Капитала" - буржуа, пролетарии и деклассированные.
И вот собираются свежеизбранные нардепы на свое первое заседание и принимаются решать оргвопрос. В итоге, как мы видели в прямом эфире, демократическая эта процедура заканчивается конфузом, так как ни одна из названных третей не поладила с двумя остальными.
Теперь допустим, что решили думцы исправить нехорошую ситуацию и собираются снова все вместе на специальное закрытое заседание по достижению примирения и согласия. Поскольку вопрос архиважный, голосование по нему им надо провести квалифицированным большинством (с перевесом в 2/3), а поскольку вопрос к тому же еще и архисрочный, то все решения по нему надо принять в течение заседания. В этих-то условиях теоретически как раз и оказывается возможной ситуация, описанная просвещенным маркизом еще в 1785 году.
Вначале нардепы дружно голосуют за обязательное исполнение всех своих решений. Далее переходят к дележке постов, и, ясное дело, страсти накаляются. Выступает, положим, известный своим темпераментом г-н Ж. и вносит такое предложение: за многочисленные злодеяния посадить в тюрьму всех представителей пролетариата в Думе, а "золото партии" и все прочее у них отнять и поделить в интересах народа, начав с улучшения материального положения народных избранников. Предложение логичное, и оно, естественно, проходит двумя третями голосов, составляемыми буржуа и деклассированными.
В ответном выступлении вождь пролетарских масс предлагает посадить, наконец, в тюрьму за хулиганские выходки г-на Ж., а заодно и всех прочих деклассированных - в силу очевидной исторической бесперспективности их движения. Нажитые указанными господами в результате политических махинаций богатства экспроприировать в интересах народа и его избранников (отнять и поделить, см. выше). Понятно, что и это предложение тоже проходит под бурные, продолжительные аплодисменты 2/3 депутатского корпуса, составляемых на этот раз временным тактическим союзом буржуа и пролетариев.
Далее снова голосование все по той же самой схеме: посадить, отнять и поделить, но уже по отношению к представителям капитала голосами пролетариев и деклассированных. В том же голосовании проходит предложение о некотором улучшении условий содержания осужденных и увеличении им количества передач и свиданий. К обеденному перерыву новая Государственная дума уже может быть в полном составе приговорена к длительным срокам тюремного заключения и готова к отбытию в места исполнения наказания.
Такая гипотетическая ситуация называется циклом Кондорсе (Condorcet cycling) и, как легко заметить, вовсе не зависит от степени совершенства технологических процедур.
Современник маркиза Кондорсе шевалье Жан Шарль де Борда (1733-1799) ещё во времена Великой французской революции выяснил, что никакого универсального способа выявления коллективных предпочтений нет и не может быть в принципе.
Можно привести множество разумных правил голосования (правила абсолютного и относительного большинства, правило отсеивания наихудших, правило Борда и т. д.), но их результаты могут быть прямо противоположными: победитель по одному из правил может оказаться худшим по другому.
Вероятно, именно в этом кроется одна из причин всегдашнего недовольства избирателей результатами любых голосований: дело в том, что, проголосовав по одной системе, люди зачастую оценивают результат, исходя из других, более выгодных для них принципов. Из исследований Ж.-Ш. Борда следует, что в процессах коллективного выбора его участники могут добиваться лучших для себя исходов, сообщая другим участникам лишь выгодную для себя информацию о своих предпочтениях. В этой связи возникала проблема построения неманипулируемого механизма выбора, который бы делал дезинформацию невыгодной участникам. Однако в 1973 году Жиббaрд доказал, что универсальных неманипулируемых и недиктаторских механизмов не существует.
Этот эффект переоткрыл специалист по математической логике преподобный Чарльз Доджсон (он же Льюис Кэрролл, автор "Алисы в стране чудес") и описал в язвительных памфлетах о выборах, и не где-нибудь на местечковой живодерне, но в самом Оксфордском университете.
В процессе изучения различных методов голосования маркизом был открыт феномен, который в последствии был назван его именем. В анализе известного “эффекта Кондорсе” мы видим возникновение совершенно новых методов изучения социальных феноменов для того времени, которые остаются актуальными и в настоящий момент. Эффект Кондорсе проявился в его исследованиях относительно форм выборов. Он выделяет два типа влияний на результат голосования:
1. Возникающие вследствие горизонтальных связей. “Преобладающая персона” (“лидер мнения” у Лазарсфельда), тот, кого вследствие его статуса прислушиваются окружающие его люди, ориентирует голоса других индивидов.
2. Влияния, возникающие вследствие вертикальных связей. Голосование, по мнению Кондорсе, не изолировано от другого голосования. Предыдущее голосование накладывает свой отпечаток на результаты проходящего голосования. Голоса взаимосвязаны один с другим.
При этом он делает вывод о том, что наиболее простым и не вызывающим сомнений является бинарный выбор (из двух кандидатов). Когда индивидуум должен ответить “да” или “нет”1 , выбор ясен: программа кандидата А получила 52%, программа В — 48%, следовательно, выигрывает голосование А.
Гораздо более сложным является случай, когда необходимо сделать свой выбор среди трех и более кандидатов, расставив приоритеты в иерархическом порядке.
Рассмотрим более подробно этот феномен, который описан в книге Кондорсе “О выборах”.
Необходимо расставить трех кандидатов А, В и С в порядке предпочтения их программ.
Например, в выборе принимает участие электорат в 60 человек. Допустим, что голоса распределились следующим образом: Кандидат А выигрывает, так как комбинация АВС получает наибольшее количество голосов — 20.
Однако большая часть электората голосует не в пользу первенства А (18+1+15+5=39), и даже, более того, ставит его программу на последнее место в комбинациях (18+15=33)!
Если сделать разделение кандидатов на пары, то получится следующая картина: Предпочтения кандидатам: Количество голосов: A>B 22 B>A 38 B>A B>C 43 C>B 17 B>C A>C 26 C>A 34 C>A
Таким образом, получается следующий итог: B>C>A. Следовательно, мы имеем комбинацию ВСА и побеждает кандидат В.
Однако Кондорсе находит и в этом решении новую сложность. Проведем аналогичное голосование с другим электоратом, количество которого также 60 человек. Получаем картину в целом аналогичную первому случаю, но распределение голосов несколько иное: Сделаем вновь разделение кандидатов на пары. Получится следующая картина: Предпочтения кандидатам: Количество голосов: A>B 33 B>A 27 A>B B>C 39 C>B 21 B>C A>C 25 C>A 35 C>A! В итоге имеем: B<A<C
3 июня 1884 г. Льюис Кэрролл (он же Чарлз Людвидж Доджсон) записал в своем дневнике: «Придумал новую схему «пропорционального представительства». Она намного лучше того, что я изобретал раньше. Главное новшество – предоставление каждому кандидату права передавать поданные за него голоса любому другому кандидату»
Так что не стоит лезть под танк, защищая демократию.
Не стоит возмущаться продажностью политиков, беспринципностью обслуживающих выборы политтехнологов.
Избирательная система (любая!) будет порочна даже при праведниках в белых одеждах.
Это показывают строгие числа, как нельзя лучше подходящие для описания такой низкой жизни, как политическая.
В политике, как и в бизнесе, всё решают три фактора: энергия лидера, идея и организация.
Выборы – это тоже бизнес, на котором в роли покупателей выступают финансово-промышленные группы, обладающие определёнными интересами и, главное, деньгами («что хорошо для Дженерал Моторс, то хорошо для Америки»). В роли продавцов – политики и их фирмы (политические партии). Они отвечают за изготовление и поставку товара – организацию (структурирование) электората и преобразование его в голоса. Количество нужных голосов – к.п.д. обработки. Ну, а технология обработки предопределяется характеристиками ослов (сырья). В этом смысле правила подсчёта голосов – это лишь правила прозрачности, корректности подсчёта эффективности политического бизнеса.
Отсюда проблемы демократии, с тревогой отмечаемые большинством европейских социологов: каждый избиратель вынужден думать сам о себе и не иначе. А если каждый думает только о себе, то ничего большого построить не удастся. Люди становятся мелочными. Как недавно заявил некий бизнес-консультант по вопросам телевидения, такие как он, не будут воевать ни за Европу, ни за родную Голландию.
Демократия менее эффективна экономически по сравнению с диктатурой, так как на демократическое государство в большей степени оказывает давление разного рода распределительные коалиции (все ратуют за справедливое распределение), заинтересованные не в максимизации общественного пирога, а в увеличении своей доли в нем.
Так как демократические правители выбираются раз в несколько лет, то у них короткий горизонт планирования.
Вспомним 11-е сентября 2002 г. и его последствия в виде существенного ограничения прав и свобод американцев «ради безопасности». Вспомним также высочайший уровень преступности в США. Так вот, лёгкость и скорость, с какой американцы пошли на ограничения своих прав, наводят на мысль, что все эти «демократические ценности» не являются такими уж органично свойственными людям. Свобода и независимость, столь органично присущие двести лет назад американским переселенцам (и основанные, кстати, на наплевательском отношении к таким же правам негров и индейцев), оказались малопригодными для жизни больших, плотных сообществ.
Демократический централизм, изобретённый при социализме, – это, конечно, плохо. Если правящая команда сама определяла, кто пополнит её ряды, и кого из себя выдвинуть, то участие прочего населения было декоративным. Но сейчас парламентарии сами устанавливают правила, по которым новички могут пополнить их ряды и за избирателями остаётся лишь право проголосовать за них. А равное право быть избранным как было, так и осталось фикцией. При достаточной консолидации парламентариев и близких к ним возникает вполне демократически избираемая диктатура. Как Гитлер, например.
Красная революция в Германии и коричневая во Франции после 1-й Мировой войны были подавлены сугубо диктаторскими методами. Зато коричневая революция в Германии была реализована по всем канонам демократических выборов. В сегодняшней Турции голосуют вполне демократически, но если в итоге будут избраны лидеры фундаменталистской ориентации, последует военный переворот, и их сбросят. Демократически выбранный Альенде в Чили вполне диктаторски был убит Пиночетом при поддержке демократичных США.
Конечно, эти соображения не снимают проблемы Эрроу: как быть, если возникла неопределённость? Как быть, если одна половина ослов хочет идти направо, а другая – налево? Но вопрос переносится в иную область: неопределённость эта есть следствие неопределённости с долгосрочными интересами различных финансово-промышленных групп. И, следовательно, проблема в определении этих интересов, зависящих от достоверности прогнозов эволюции страны в целом и, соответственно, разработки средств коррекции неблагоприятных тенденций. Страна одна и поэтому разброс рецептов, равно как и взаимоисключающие рецепты, говорит лишь о некорректности анализа ситуации.
Практического смысла демократизм голосования не имеет. Любой вариант хорош, но и чреват. И только если не повезёт, с лидера спросят. Если будет кому и с кого.
Здесь становится очевидной функция выборов как формы обратной связи в гомеостазе общества в условиях неопределённости. Выглядит это как сопоставление прошлого состояния стада с настоящим. И лишь немного – плана и факта. А может ли вообще эта функция быть достаточно эффективной? Если учесть, что ослов объединяет в одно целое лишь общий и поэтому, как правило, простейший фактор, то не может. Особенно в вечевой форме. Парламент не так уж и отличается от вече. Разве что профессионализмом и процедурой. Временной горизонт его видения вперёд – один срок. И опять упираемся в отсутствие инструментов ухода от «метода» проб и ошибок в больших социальных группах, которые, впрочем, плохо наработаны и на уровне малых групп – предприятий (компаний, фирм, корпораций, организаций).
Хороший индикатор неопределённости и, соответственно, качества политических инструментов, это количество партий. Если в государстве существует полсотни партий и десяток фракций (депутатских групп), что хорошего можно сказать об определённости в отношении «вектора развития» такого государства? Правда, и наличие всего одной партии тоже ещё не говорит о том, что она располагает необходимым инструментарием. Думать же, что отсутствие такового можно заменить математическими приёмами, наивно. Или лицемерно. Разве что Эрроу так пошутил. Не случайно же символом демократической партии США выбран именно осёл.
Словарь
Демократия (др.-греч. dhmoV народ + kratoV могущество, власть) – 1) форма государственно-политического устройства общества, основанная на признании народа в качестве источника власти; основные принципы Д. – гарантии частной собственности и свободного предпринимательства, равноправие граждан, защищённость их прав и свобод (в т.ч. соблюдение прав меньшинства при власти большинства), верховенство закона, разделение властей, выборность главы государства и представительных органов; в случае непосредственной Д. основные решения принимаются всеми гражданами на собраниях или посредством референдумов; при представительной Д. решения принимаются выборными органами.
Диктатура (лат. dictatura) – 1) в др. Риме полномочия, власть или время властвования диктатора; 2) осуществление власти в государстве недемократическими методами; авторитарный политический режим, например, личная Д. 3) ничем не ограниченная, не стеснённая никакими законами, опирающаяся на силу власть.
Монархия (др.-греч. monarcia единовластие, самодержавие) – государство, главой которого является монарх; различают неограниченную (абсолютную) М. и ограниченную (конституционную) М., при которой власть монарха ограничена парламентом, без согласия которого монарх не имеет права издавать законы и распоряжения общегосударственного характера.
Охлократия (др. греч. ocloV толпа, чернь + kratoV могущество, власть) – в учениях Платона и Аристотеля о государстве – господство, власть толпы.
Плутократия (др. греч. ploutos богатство + kratoV могущество, власть) – государственный строй, при котором политическая власть формально и фактически принадлежит богатой верхушке общества – плутократам.
Так что сегодня правят ПЛУТОКРАТЫ, опираясь на риторику демократии.
Почему демократия не может быть эффективным способом общественного устройства?
Потому, что народ тоже требует справедливого (с их точки зрения) распределения благ
Итак, мысль Латыниной понятна: демократия, то есть всеобщее избирательное право, позволяющее практически всему народу принимать хоть какое-то участие в управление государством, плоха. Народ, который в большинстве своем представляет экономических неудачников, «безмозглые массы», как ласково называет их либерал Латынина, не достоин того, чтобы давать ему право голоса. Это право должны иметь якобы только люди, которые оказались успешными агентами рынка и обзавелись предприятиями, фирмами, собственностью, деньгами, недвижимостью. Они не будут тратить бюджетные средства на поддержание неудачников и «бездельников», они станут неуклонно проводить радикальную рыночную политику. И такие цензовые демократии, когда политическими правами обладали лишь люди, достигшие определенного уровня благосостояния, и были на Западе в период его могущества в эпоху раннего Нового времени, когда наиболее бурно развивался капитализм. Сейчас же к власти пришел плебс, представленный во власти социалистами, и Запад погрузился в кризис.
Отсюда легко увидеть, какую судьбу России предуготовили современные либеральные теоретики в случае, если к власти придет несистемная оппозиция (а взгляды Латыниной повторю, популярны среди этих кругов; на «Радио Свобода» была передача с обсуждением этой статьи Латыниной, ведущая попросила слушателей позвонить в студию и проголосовать: 58% позвонивших высказались за отмену всеобщего избирательного права и за цензовую демократию). Либералы уготовили России судьбу цензовой плутократической республики, где участвовать в выборах сумеют лишь богатые и очень богатые. А разные нищие бюджетники будут смотреть на это со стороны, дабы они не вздумали голосовать за КПРФ или требовать повышения окладов и вспоминать те времена, когда их голоса воровали и отдавали партии власти, но хоть голосовать разрешали…
Конечно, сейчас «Новая» кричит на все лады о нарушениях на выборах, об ущемлении демократии, о том, что демократия это — европейская ценность, против которой могут выступать только гады и фашисты. Сейчас этого требует политическая обстановка. Но на самом деле наши либералы думают иначе – что демократия очень опасна для тех, кто собирается ввергнуть страну в новые шоковые реформы по рецепту МВФ и что нужно воспользоваться демократическими лозунгами, дабы потрафить толпам, вышедшим на улицу, прийти к власти, а затем уж отбросить демократическую маску и разобраться с противниками либерального и прозападного курса по свойски. Как Аугусто Пиночет в 1973-м или Борис Ельцин в 1993-м.
Не так давно «Новая газета» напечатала статью одного из главных идеологов неолиберальной оппозиции, публициста Юлии Латыниной под эмоциональным названием «Европа, ты офигела!». Статья эта представляла собой не просто личную точку зрения госпожи Латыниной, а своего рода программное концептуальное заявление, идеи которого разделяются большим количеством сторонников либеральной оппозиции (хотя, естественно, не всеми). Примечательно, кстати, что в той же «Новой газете» чуть позже группа интеллигентов выступила с письмом протеста против статьи Латыниной и в защиту демократических ценностей, но под этим письмом нет подписей лидеров и сколько-нибудь заметных руководителей оппозиции, подписались в основном деятели культуры и науки.
Смысл статьи Латыиной прост и вполне укладывается в неолиберальный социал-дарвинистский проект младореформаторов. В свое время нечто подобное, только не так просто и ясно, а с применением зубодробительных экономических терминов говорил Гайдар — идейный отец наших либеральных оппозиционеров. В этом смысле Латынина очень удобна – она на понятном языке рассказывает массам то, о чем либералам следовало бы помалкивать до поры до времени. Есть там и пассаж, касающийся демократии, пожалуй, он стоит того, чтоб привести его подробно. «Еще нам говорят, что демократия — это европейская ценность и европейское завоевание; что это самый офигительно хороший режим, и при этом под демократией разумеют всеобщее избирательное право. Кто против всеобщего избирательного права — тот фашист, негодяй и вообще — гад – сокрушается Латынина. И тут же сообщает, что она и есть этот гад: «На Западе времен его расцвета … всеобщего избирательного права не было решительно ни в Великобритании, ни в США, и Томас Маколей, историк и член британского парламента, писал в середине XIX века, что это понятие «совершенно несовместимо с существованием цивилизации. Первый раз всеобщее избирательное право было введено во Франции во времена Великой французской революции и кончилось гильотиной и террором; второй раз (для мужчин) ввел его железный канцлер Бисмарк в Германской империи в 1871 году, желая разбавить свободомыслие немецких собственников шовинистическим угаром безмозглых масс».
Итак, мысль Латыниной понятна: демократия, то есть всеобщее избирательное право, позволяющее практически всему народу принимать хоть какое-то участие в управление государством, плоха. Народ, который в большинстве своем представляет экономических неудачников, «безмозглые массы», как ласково называет их либерал Латынина, не достоин того, чтобы давать ему право голоса. Это право должны иметь якобы только люди, которые оказались успешными агентами рынка и обзавелись предприятиями, фирмами, собственностью, деньгами, недвижимостью. Они не будут тратить бюджетные средства на поддержание неудачников и «бездельников», они станут неуклонно проводить радикальную рыночную политику. И такие цензовые демократии, когда политическими правами обладали лишь люди, достигшие определенного уровня благосостояния, и были на Западе в период его могущества в эпоху раннего Нового времени, когда наиболее бурно развивался капитализм. Сейчас же к власти пришел плебс, представленный во власти социалистами, и Запад погрузился в кризис.
Отсюда легко увидеть, какую судьбу России предуготовили современные либеральные теоретики в случае, если к власти придет несистемная оппозиция (а взгляды Латыниной повторю, популярны среди этих кругов; на «Радио Свобода» была передача с обсуждением этой статьи Латыниной, ведущая попросила слушателей позвонить в студию и проголосовать: 58% позвонивших высказались за отмену всеобщего избирательного права и за цензовую демократию). Либералы уготовили России судьбу цензовой плутократической республики, где участвовать в выборах сумеют лишь богатые и очень богатые. А разные нищие бюджетники будут смотреть на это со стороны, дабы они не вздумали голосовать за КПРФ или требовать повышения окладов и вспоминать те времена, когда их голоса воровали и отдавали партии власти, но хоть голосовать разрешали…
Так что тем простым людям, которые, подчинившись эмоциям,хотят выйти на улицы в защиту демократии, следовало бы задуматься: за кем и под чьими лозунгами они идут.
Закончить я хочу словами замечательного драматурга Б.Брехта:
Шагают бараны в ряд.
Бьют барабаны.
Кожу для них дают
Сами бараны!
А почему бараны?
СуществуетКозёл-провокатор — специально обученный козёл, использующийся на скотобойнях, мясокомбинатах и т. п. В обязанности козла входит сопровождение стада овец на бойню, при этом сам козёл выходит оттуда невредимым, зная о расположении скрытого выхода. Козёл-провокатор успокаивает стадо и вселяет ему уверенность.
Такой козёл имеет на мясокомбинате официальную должность, на его содержание выделяются средства.
Люди! Любите жизнь, любите жить и НАУЧИТЕСЬ ДУМАТЬ!
Самые раскалённые места в аду предназначены для тех, кто во времена великих моральных испытаний хранил нейтралитет. А. Данте
Когда народ просвещеннее властителя, он очень близок к революции. А. де Ривароль
На мысли следует нападать с помощью мыслей: по идеям не палят из ружей. А. де Ривароль
Народу нужны не отвлеченные идеи, а прописные истины. А. де Ривароль
Свобода стоит того, чтобы за неё бороться. А. Кристи
Самые образованные народы бывают так же близки к варварству, как наилучшее отполированное железо близко к ржавчине.
А. Ривароль
Интеллигенция — извечный носитель инакомыслия, инакомыслие — хорошее оружие в борьбе за власть. Но когда власть завоёвана, опираться на интеллигенцию нельзя — орудие власти не инакомыслие, а единомыслие. А. Рыбаков
Демократия - это в первую очередь система согласования общественных интересов, дающая возможность учитывать интересы различных групп граждан и общественных структур, исключающая диктатуру как большинства, так и меньшинства.
А.Кынев
Овца и волк по-разному понимают слово «свобода», в этом суть разногласий, господствующих в человеческом обществе. Авраам Линкольн (1809-1865), шестнадцатый президент США
Когда бы ни пришлось мне умереть, я хочу, чтобы люди, знавшие меня лучше других, сказали, что я всегда выпалывал чертополох и выращивал цветы везде, где, по моему разумению, цветы могли расти. Авраам Линкольн (1809-1865), шестнадцатый президент США
Там, где люди могут индивидуально обеспечивать себя, правительство не должно вмешиваться. Авраам Линкольн (1809-1865), шестнадцатый президент США
Демократия — это правительство народа, избранное народом и для народа. Авраам Линкольн (1809-1865), шестнадцатый президент США
Большинство людей счастливы настолько, насколько они решили быть счастливыми. Авраам Линкольн (1809-1865), шестнадцатый президент США
Сила всё побеждает, но её победы кратковременны. Авраам Линкольн (1809-1865), шестнадцатый президент США
Этот эффект переоткрыл специалист по математической логике преподобный Чарльз Доджсон (он же Льюис Кэрролл, автор "Алисы в стране чудес") и описал в язвительных памфлетах о выборах, и не где-нибудь на местечковой живодерне, но в самом Оксфордском университете.
