Берта Крупп (1886-1957), старшая дочь Фридриха Альфреда, родилась 29 марта 1886 в Эссене. Поскольку у Фридриха Альфреда не было сыновей, он передал весь свой опыт руководителя дочери. Берта обладала деловой хваткой и хорошо разбиралась в тонкостях инженерной профессии. В октябре 1906 ее мужем стал Густав фон Болен-унд-Хальбах, прусский дворянин, служивший в дипломатическом корпусе Германии. Не в ущерб интересам фирмы Берта много времени уделяла программе социальной помощи своим работникам. Выпускавшуюся во время Первой мировой войны 420-мм гаубицу крупповцы называли Пухленькой Бертой (Dicke Bertha), после чего журналисты Антанты стали именовать все немецкие дальнобойные пушки на железнодорожных платформах Большими Бертами. Во время Второй мировой войны в число новых предприятий Круппов вошел завод "Берта-верке" в Верхней Силезии. Умерла Берта в Эссене 21 сентября 1957.
Наследницей всех фабрик и сталелитейных заводов и многих десятков шахт после смерти «пушечного короля» стала шестнадцатилетняя Берта Крупп. Поскольку у Фридриха Альфреда не было наследника мужского пола, фирму преобразовали юридически в акционерное общество. На основании нового устава фирмы Берту Крупп именовали теперь «обладательницей и руководительницей фамильного предприятия» и видоизменили прежний династический закон; отныне все имущество переходит в руки «старшего из наследников» независимо от пола. Поскольку по немецким законам того времени акционерное общество могли создать не менее пяти акционеров, фирма Круппов напечатала 160 тыс. акций. Одну из них получил дядя Берты, одну — сестра Берты Барбара и по одной — три члена директората фирмы. Оставшиеся — за вычетом пяти от 160 тыс. — перешли в руки Берты Крупп.
В 1906 году, когда Берте исполнилось двадцать лет, Вильгельм II решил, что ей пора в интересах империи вступить в брак, и назначил в мужья Берте маленького бледногубого дипломата, служившего в ранге атташе в прусском посольстве при Ватикане. Жениха звали Густав фон Болен унд Гальбах. Он был старше невесты на шестнадцать лет. Свадьбу сыграли, разумеется, в вилле «Хюгель». Невесту вел к алтарю сам император, а в углу зала выстроилось все правительство Германии. Император специальным указом повелел жениху принять фамилию Круппа. Так что со дня венчания свежеиспеченного супруга именовали Густавом Круппом фон Болен унд Гальбах. Это и стало в дальнейшем официальным именем для отпрысков после последующих поколений.
У «новичка» в династии было несколько черт характера, достойных прежних «урожденных» Круппов. Как видно, у императора был безошибочный нюх, Густав оказался самым педантичным человеком на свете. Гостям виллы «Хюгель» объявили, что отныне завтрак будет подаваться в 7 час. 15 мин. и опаздывать к нему нельзя. В 7 час. 16 мин. двери столовой запирали наглухо, и не было такой силы, которая смогла бы раскрыть их перед опоздавшим гостем. Тем более что Густав отдал и еще одно распоряжение: завтрак должен длиться ровно 15 мин. Семейный ужин должен был заканчиваться за 50 мин. В 10 ч. 15 мин., согласно «уставу дома», Густав и Берта уже лежали в супружеской постели. Вскоре на свет явился и первенец: Альфрид Крупп фон Болен унд Гальбах, впоследствии осужденный в Нюрнберге военный преступник.
В семействе дети стали рождаться регулярно: шесть мальчиков и две девочки.
«Примак» имел любимое чтение: расписание поездов. Если он обнаруживал в расписании какую-нибудь ошибку, он направлял дирекции железных дорог сердитое письмо. Галерею на четвертом этаже виллы «Хюгель» занимала огромная игрушка — железная дорога. Дети Круппа один час в неделю получали «урок точности», проходивший на галерее четвертого этажа. Их папочка с секундомером в руках стоял рядом с игрушечной железной дорогой и проверял точность отправления и прибытия поездов.
Секундомеры были в ходу и в других случаях жизни: так, например, если за обедом новый хозяин дома закончил есть очередное блюдо, у всех остальных официанты в тот же миг отбирали тарелки. По мнениюГустава Круппа, человек не должен есть медленно.
Хозяйка дома фрау Берта оказалась достойной парой своему супругу Густаву. Она изучала благородное мастерство блюстительницы морали и потому распорядилась и на ночь окна в доме не закрывать, какой бы прохладной ни была погода. Это, считала она, помешает наглым подмастерьям и горничным шляться друг к другу из комнаты в комнату. Мужская и женская части прислуги получили места, разумеется, в противоположных флигелях здания. Оба флигеля связывал переход, закрывавшийся железными дверьми. По ночам фрау Берта, закутавшись в толстые шали, периодически появлялась в темных коридорах и переходах и пристально следила, не крадется ли кто из флигеля во флигель. И если обнаруживала в переходе горничную, лакея, конюшего или кухарку, тотчас увольняла их.
Супруга фрау Берты прозвали «Крупп из Круппов», ии кратко, «железным Густавом». В 1912 году праздновался столетний юбилей фирмы. По этому случаю в Эссене устроили «рыцарский турнир». Видные сотрудники фирмы участвовали в нем в средневековых костюмах. Фрау Берта тоже вырядилась в костюм «госпожи замка». Альфрид же, маленький «престолонаследник», сидел на крохотной лошадке пони, одетый в бархатный костюмчик, отделанный мехом горностая. «Железный Густав» был, разумеется, в доспехах средневековых рыцарей. Отметить столетие крупповской фирмы явился весь германский генеральный штаб и даже сам император Вильгельм, который в торжественной речи сказал, что пушки Круппа — это сила германской армии и флота.
Однако патриотический «рыцарский турнир» не изменил аксиому капитализма: родиной капитала является страна под названием «прибыль». По случаю юбилейных торжеств Густава, правда, наградили орденом «Железный крест», но это не мешало ему и дальше поставлять свои орудия и таким странам, о которых все давным-давно знали (и лучше всего сам Крупп), что в близящейся войне они станут противниками Германии. Так, например, Англия, Франция и царская Россия регулярно получали самые современные крупповские орудия, а в самый разгар германо-английского военно-морского соперничества судоверфи Круппа поставляли английскому флоту ежегодно по восемь боевых кораблей!
И надо же было, чтобы в год юбилея, спустя всего несколько месяцев после «рыцарского турнира», выявилось, что агенты Круппа выкрали из сейфов германского военного министерства больше тысячи секретных документов. Затем они переправили эти документы французам, с тем чтобы, используя эти документы, французская печать тотчас предприняла кампанию против Германии. Газетная кампания против Берлина в Париже означала бы новые прибыли для крупповских заводов: чем громче и яростнее кричат французские газеты, тем больше заказов Круппам от имперского военного министерства. До сих пор неясно, как тайной полиции стало известно о пропаже документов из сейфов военного министерства, но факт остается фактом, что двух директоров крупповской фирмы арестовали. И несколько недель казалось, что «дело Круппа» станет величайшим скандалом императорской Германии. Однако пожар погасил сам император: по указанию двора в течение нескольких месяцев в прессе не появлялось ни одного слова окрупповском скандале, а взятых ранее под стражу директоров выпустили на свободу. Именно тогда Карл Либкнехт выступил со знаменитой «антикрупповской речью» на заседании германского имперского рейхстага: «Эта фирма-юбиляр регулярно использует свое богатство на то, чтобы совращать офицеров генерального штаба и заставлять их продавать военные тайны. Но, судя по всему, у нас нельзя произнести имя Круппа без того, чтобы мы не начали петь ему дифирамбы и модные патриотические гимны в пивных и в офицерских собраниях».
Разумеется, германские правые с пеной у рта бросились поливать грязью Либкнехта. Один из их заправил, Гугенберг вопил: «В действительности нет никакого „дела Круппа", есть только „дело Либкнехта"».
После речи знаменитого руководителя немецкой социал-демократии по крайней мере формально должен был состояться крупповский процесс. Генеральных директоров Круппа и нескольких армейских офицеров снова взяли под стражу. Судебный процесс — явно по указке императора — закончился смехотворно мягкими приговорами. Офицеры генерального штаба получили по четыре — шесть месяцев тюрьмы, а крупповские директора уплатили штраф в 1200 марок. Сам же «железный Густав» в разгар судебного процесса получил от императора новую награду — орден Прусского красного орла второй степени с дубовыми листьями.
Не прошло и двух лет после этого поучительного события, как разразилась первая мировая война. В канун объявления войны на крупповских заводах работало 80 тыс. рабочих. За несколько месяцев это число выросло до 150 тыс., а в первый год войны только в Эссене и на его окраинах было построено 36 новых крупповских заводов. Орудия Круппа, его подводные лодки и корабли были двигателем германской военной машины. В честь тощей фрау Берты была названа самая большая пушка крупповских заводов «большая Берта», которая сыграла решающую роль в военных успехах Германии на Западном фронте. Крупп, продолжая в этом же духе, начал производство знаменитых «парижских пушек», из которых немцы затем обстреливали французскую столицу.
Война принесла заводам Круппа и его династии больше славы и успеха, чем Германии и ее генеральному штабу. С августа 1914 года чистая прибыль крупповских заводов выросла до 432 млн. марок — цифра по тем временам фантастическая.
На выборах 1930 года партия Гитлера получила в рейхстаге 107 мандатов. Наследник династии Круппов Альфрид уже в следующем году вступил в гитлеровскую партию, а сам «железный Густав» в феврале 1933 года, за семь дней до поджога рейхстага, возглавил делегацию крупных промышленников, которая в рабочем кабинете Геринга в здании рейхстага встретилась с Гитлером. (Геринг был тогда председателем рейхстага.) На этой встрече Гитлер рассказал германским толстосумам о своей политической программе, а «железный Густав» в ответной речи от имени крупных промышленников выразил ему благодарность и заверил в поддержке германского капитала.
После речи Круппа главный нацистский специалист по финансам и экономике Шахт воскликнул: «А сейчас, господа, прошу к кассе!» И опять первым был Крупп. Он предложил на поддержку политики Гитлера, а точнее, на финансирование проходивших в условиях террора выборов 1933 года 1 млн. марок. Присутствовавшие на этом совещании другие крупные капиталисты, общим числом 21, все вместе пожертвовали 2 млн. марок. Так что Гитлер действительно не мог пожаловаться на скупость «железного Густава».
В апреле 1933 года Густав Крупп приказал всем членам своей дирекции вступить в ряды нацистской партии. А в августе он сделал принадлежность к нацистской партии и нацистское партийное приветствие обязательным на территории всех своих заводов. Несогласных следовало немедленно увольнять.
Вот фрау Берта — та упорнее своего мужа придерживалась старых привычек. Еще бы, ведь император добыл для нее из германского посольства при Ватикане мужа и поставил его во главе крупповской династии! Говорят, что, когда Густав дал указание убрать с флагштока виллы «Хюгель» флаг германской империи и вместо него вывесить знамя со свастикой, владелица фирмы сердито отчитала мужа: «Неужели мы так низко пали!». На это Густав гордо возразил: «Фюрер всегда прав».
В годы, последовавшие за приходом нацистов к власти, Гитлер и фашистская партия получили от династии Круппов не менее 12 млн. марок. Но это повлияло на бизнес только положительно: ведь приход нацистов к власти ускорил темпы вооружения, а значит, увеличил и прибыли фирмы Круппа. Так что чему же тут удивляться, что при первом посещении в 1936 году Гитлером эссенских заводов Густав Крупп надел на рукав не одну повязку со свастикой, а целых две!?
После 1-вой мировой войны изготовление немецкого крупнокалиберного оружия было ограничено Версальским договором. В его условиях указывалось, что Германия не может иметь оружие калибром выше, чем 150 мм. Естественно, фашисты считали делом чести и гордости сделать пушку, которая в несколько раз больше, чем было позволено.
В 1936 году при посещении завода фирмы «Крупп», Адольф Гитлер потребовал у руководства концерна создать сверхмощное артиллерийское орудие для разрушения французской линии Мажино и бельгийских пограничных фортов (таких, как форт Эбен-Эмаль). Орудие должно было обладать углом вертикального наведения +65º и максимальной дальнобойностью 35-45 км, а снаряд орудия должен был пробивать броню толщиной 1 м, бетон 7 м, твердый грунт 30 м. Конструкторскую группу фирмы «Крупп», занявшуюся созданием нового сверхмощного орудия по предложенному тактико-техническому заданию, возглавил профессор Эрих Мюллер, который обладал огромным опытом в данной области. В 1937 году проект был завершен, и в том же году фирме «Крупп» выдали заказ на изготовление нового орудия, после чего концерн взялся за его немедленное производство. В 1941-м году фирмой «Крупп» было построено первое орудие, названое «Дора», в честь жены главного конструктора. В том же году было создано второе 800 мм. орудие, которое получило название «Толстый Густав» в честь директора фирмы — Густава фон Болена и Гальбаха Круппа. Заказ обошёлся государству в 10 миллионов рейхсмарок. Так же было спроектировано и не достроено третье орудие идентичного типа, но с калибром ствола 520 мм и длиной 48 метров, носившее название «Длинный Густав».
Сын Густава Круппа-Болена, Альфрид, уже после второй мировой войны как-то упомянул, что за период между приходом Гитлера к власти и апогеем второй мировой войны (т. е. между 1933 и 1943 гг.) богатство Круппов приумножилось втрое. Тем временем «железный Густав» все больше страдал от склероза сосудов мозга, и фирме вскоре уже начала угрожать опасность междоусобной драки за богатство и власть в концерне между Альфридом и его братьями и сестрами. Гитлеру пришлось самому вмешаться, и он в специальном письме в 1943 году определил, что для нацистского строя концерн Круппа имеет решающее значение, и потому распорядился, чтобы Альфрид стал единовластным правителем «крупповской империи».
На самом деле, естественно, Альфрид Крупп уже задолго до болезни и смерти отца взял в свои руки все управление фирмой.
Когда нацистский рейх рухнул и его главарям настал час держать ответ, американский патруль арестовал Круппа в холле виллы «Хюгель». Его отправили в следственную тюрьму, но усадить на скамью военных преступников на Нюрнбергском процессе все равно не смогли. Не смогли по формальной причине: потому, что прокуроры американской и английской сторон в свое время подготовили место на этой скамье лично для «железного Густава», отца Альфрида Круппа, а Альфрид среди прочих Круппов в их глазах считался «преступником второго порядка». Ведь он лишь формально принял на себя управление фирмой. А сам Густав Крупп болен, и Лоуренс, английский председатель суда, констатировал, что, страдая старческим размягчением мозга, он не был способен предстать перед международным трибуналом. Советский прокурор (а поначалу также американский и французский прокуроры) настаивал, что Альфрид является военным преступником первого порядка, и потому его место — на скамье подсудимых большого Нюрнбергского процесса. Но позднее американский, а затем и французский прокурор изменили свою точку зрения и решили, что, поскольку в списке главных военных преступников фигурирует Густав, а не просто любой Крупп, то его нельзя заменить другим обвиняемым, каким бы преступником он сам ни был.
На Нюренбергском процессе Альфрид Крупп не произнес ни слова, только улыбался.
Альфриду Круппу в 1948 году военный трибунал в Нюрнберге вынес приговор: 12 лет лишения свободы за разграбление промышленности других стран и использование рабского труда. Но отсидел он в тюрьме только 2,5 года. Его по предложению американцев освободили взамен они потребовали, чтобы крупповский концерн из «семейного предприятия» был преобразован в акционерное общество или в «общество с ограниченной ответственностью». Альфрид вынужден был принять этот ультиматум. В одном из условий ультиматума требовалось, чтобы наследник Альфрида — Арндт, тоже за соответствующее богатое вознаграждение, отказался от наследства. Когда все это произошло, смертельно болен был не только «семейный концерн» Круппов, но и сам Альфрид. 30 июля 1967 г. он умер от рака. (Сын его Арндт по этому поводу заявил: «Возможно, это звучит страшно, но только теперь мы можем получить свободу рук».) На похоронах Альфрида заводской оркестр играл шахтерский марш «Шахтер, поднимайся наверх! Пробил твой час!» Марш этот не очень соответствовал моменту из биографии «пушечного короля», когда тот ловко до того, как «пробил час», выбрался наверх из мрака тюремной камеры, хотя и был настоящим военным преступником.
Альфрид Посетил СССР, где лично получил почетную грамоту за участие в промышленной выставке, подписанную Никитой Хрущевым...
Умер Крупп в 1967 году. Завещание было неожиданным. Наследников не назначено. Основан Крупповский фонд поддержки науки. Отныне имя Крупп присутствует только в названии фирмы... Потомки Круппов оставляют себе фамилию фон Боленов унд Гальбахов... Управляется фирма советом директоров, который избирается на общем собрании акционеров...
Круппа обвиняли в военных преступлениях, в верности нацизму, но никогда – в измене традициям династии. Готовясь встретить свое шестидесятилетие, он продолжал труды по поддержанию фамильной империи. За пять лет до этого Альфрид, кажется, совершенно разочаровался в сыне. Сам Арндт, появившись на баварской вилле, сказал в интервью, что отец уговорил его отказаться от права на имя Круппа.
На этом, собственно, окончилась история «семейного концерна» Круппов, которая в буквальном смысле слова была историей «дранг нах Остен» Германской империи, всей тяжестью навалившейся на Европу. Это относилось не только к личности Альфрида, но и' вообще к новому соотношению сил в Европе, и гамбургский журнал «Шпигель» в репортаже о похоронах Круппа поместил статью с таким заголовком: «Король умер еще до того, как он умер». С этого момента история крупповской фирмы покатилась вперед уже по новым рельсам. Важную роль в послевоенной политике Альфрида Круппа сыграла его встреча с Бертольдом Байтцем. Всё состояние Круппа было передано во владение Фонда, председателем попечительского совета которого является друг и соратник Альфреда Круппа – Бертольд Байтц. Крупп предоставил Байтцу полную свободу действий «не для того, чтобы хранить пепел, а для того, чтобы и дальше поддерживать пламя». Пламя фирмы Крупп.
Бертольд Байтц
Байтцу не было еще 40 лет, когда он в качестве генерального директора общества страхования жизни «Идуна-Германия» в Гамбурге в кратчайшее время вывел это общество в группу лидеров своей отрасли.
И наконец, решающий поворот в биографии Байтца — его встреча с Круппом. Она была далеко не случайной. В феврале 1951 г. Крупп, досрочно выпущенный из тюрьмы для военных преступников в Ландсберге, где он отсидел немногим больше 6 лет вместо назначенных ему 12, приступает к возрождению своей фирмы. Однако он, пожалуй, лучше, чем кто-либо иной, сознает, какую дурную славу снискал его концерн, прослывший кузницой оружия гитлеровского рейха и опорочивший себя активным сотрудничеством с нацистами. Крупп прекрасно понимает, что его концерн нуждается в новой фигуре. Он лихорадочно ищет и находит такую фигуру. Это Бертольд Байтц, сделавший к тому времени неплохую карьеру, генеральный директор большого страхового общества, уважаемый человек в Гамбурге. Самое важное, однако, заключается в том, что он человек с незапятнанной репутацией, как бы олицетворяющий «другую Германию».
Крупп просит Байтца о встрече. Она происходит в фешенебельном отеле «Четыре времени года». Бертольд Байтц еще не догадывается, о чем пойдет разговор. После доброго ужина Крупп без околичностей переходит к делу: он приглашает Байтца в свою фирму. «Я получил приглашение от Круппа, — вспоминает Байтц. — Он спросил меня, хочу ли я у него работать. Не было ни юристов, ни письменного договора — ничего. Мы просто скрепили договоренность крепким рукопожатием. „Ну хорошо, — сказал Крупп, — приступайте“. Мы не обсуждали с ним ни зарплату, ни другие условия работы. Договорились только о том, что я стану его полномочным представителем. Я буду пользоваться такими же правами, что и владелец: правом вести переговоры, правом подписи, правом увольнять и принимать на работу. Таковы были мои условия». После заключения сделки они еще долго сидели в баре. Встретились они и на следующий день — 26 сентября в день рождения Байтца. Встреча затянулась, и Байтц возвратился домой часа в два ночи. «Что это ты пришел так поздно? — спросила жена. — Где ты был так долго? Я думала, у тебя деловой ужин с кем-то». «Да, — ответил Байтц, — мы отмечали мой день рождения. И, кроме того, я хочу тебе сказать, что мы переезжаем в Эссен. Она едва не упала с кровати», — смеется Байтц. Он так объясняет причину, побудившую его принять приглашение Круппа: «Я доверял ему, а он — мне». Крупп предоставил Байтцу полную свободу действий «не для того, чтобы хранить пепел, а для того, чтобы и дальше поддерживать пламя». Пламя фирмы Крупп.
С 1 ноября 1953 г. Байтц — полномочный представитель Круппа. Как новичку ему пришлось поначалу нелегко. Байтц, однако, довольно быстро преодолел неприятие некоторых коллег и с достаточной твердостью показал своим недоброжелателям, «кто хозяин в доме». Он сумел не только изменить репутацию концерна, но и вывести его в новое измерение. Байтц сделал то, что не смог бы на его месте, пожалуй, никто другой — он открыл Круппу множество «дверей» в международном бизнесе, в особенности в страны Восточной Европы. Вновь и вновь Байтц проявил себя на международной арене не только как крупный преуспевающий промышленник, но и как удачливый дипломат. Даже правящие круги в Бонне порой с некоторой завистью косились на его дипломатические успехи, как правило, высоко их оценивая. Еще бы — фотографии Байтца с кремлевскими лидерами Никитой Хрущевым, а потом и с Леонидом Брежневым обошли в годы «холодной войны» страницы мировой прессы, вселяя в читателей надежду.
Целенаправленно модернизируя концерн, Байтц отказался от судостроения и добычи угля. Затем, после "стального кризиса" в 1970-х годах он присоединил к концерну нескольких крупных конкурентов. Благодаря этому "Крупп" занял лидирующее положение среди ведущих в мире производителей прокатных станов, а также оборудования для цементных заводов.
В последующие годы концерн стремительно развивался и в 1999 году поглотил своего давнего конкурента "Тиссен". Именно тогда был создан промышленный концерн "Тиссен- Крупп", который в настоящее время является крупнейшим в мире производителем высоколегированной стали, металлообрабатывающих станков, занимает ведущие позиции по производству листовой нержавеющей стали, лифтов и эскалаторов. Байтц был почетным председателем наблюдательного совета "Тиссен-Крупп" с момента его основания. Умер Байтц в июле 2-13 года в возрасте 99 лет.
Так закончилась династия трех колец.
Я с женой побывал на вилле Хюгель 17 июля 2014 года. К сожалению, из-за последствий урагана, который пронесся над Эссеном 9 июня 2014 года в парк нельзя было попасть из-за аварийных работ.
9 июня 2014 года, грозовой фронт циклона «Эла» прошёл вечером около 21 часа с запада через Эссен и Дюссельдорф и причинял при этом тяжелые опустошения на территории города. 3 человека погибли, 11 были ранены и ещё 7 получили травмы во время спасательных операций и очистки городов. Посмотрите краткий репортаж об этом урагане.
Пострадал и парк виллы Хюгель.
Попасть на виллу Хюгель можно и через северные и через южные ворота. Это Южные ворота. Билет стоит всего 5 евро вместе с парковкой и осмотром виллы.
Вилла Хюгель или «Дом на холме» (hügel в переводе с немецкого означает «холм») была построена в 70-х годах XIX века в качестве резиденции семьи Круппов, эссенских сталелитейных магнатов. Особняк расположен на невысоком холме над Рурской долиной и озером Бальденайзее.По этой дороге подъезжаем к вилле Хюгель.
Вот такой получилась наша экскурсия на виллу Хюгель.
Пройдя через южные ворота через железную дорогу по туннелю, мы пообедали очень хорошо в греческом ресторанчике HugoLoss на берегу озера.
