Не знаю, почему я его услышала. Почему мои уши не были заткнуты вакуумными наушниками и музыкой. Так или иначе, я услышала звук, пронзительный писк, и сразу поняла, откуда он и кто может его издавать. Осторожно подошла к жбану. Аккуратно заглянула туда. Надо было пройти мимо, просто пройти мимо, как это сделали десятки, а может уже и сотни, человек до меня. Но нет, я заглянула в этот чертов жбан. Писк повторялся ритмично, иногда задыхаясь, иногда будто устало, иногда казался хрипловатым и надрывным. Явно тот, кто издавал его занят криком о помощи уже не первый час. Отодвинула коробки, потом ящик и сердце мучительно сжалось. Весь мокрый, грязный, вверх задними лапами, мордой в пакет, лежал крохотный котенок. По нему толпами ползали муравьи. Еще слепой. Вернее один глаз уже начал открываться, блестел, сочился слезами. Что такого? Обычная будничная картина. У кого-то окатилась кошка и котят, то ли недотопили, то ли и заморачиваться с этим не стали, просто выбросили в жбан. Раньше такое и с детьми проделывали. Котенок был один, хотя возможно в каком-то из вонючих пакетов лежат и его мертвые братья и сестры. Стало как-то жутко. Ком в горле. Мимо все так же ходили люди, бросая колкие взоры в мою сторону. Ну да, какая-то девица роется в жбане. Отличная картина. Я набралась храбрости и перевернула котенка. Ему должно быть холодно, но он не дрожал. Видимо, наступило переохлаждение. Толи брезгливость, то ли это самое жуткое впечатление, производимое этим мокрым рыжеватым куском несчастной плоти, не давало мне взять его на руки и согреть. котенок запищал еще пронзительней, будто говоря: «Хватит стоять! Помоги мне! Не видишь какой мучительной смертью я умираю?». Иногда писк превращался в очень странный звук, отдаленно напоминающий плач младенца. Стало еще больше не по себе. С одной стороны мне следовало бы просто так же пройти мимо. У меня полно дел, я не обязана была даже обращать внимание. С другой стороны я чувствовала что не могу так поступить. Начала прикидывать во что его завернуть, как везти, как потом выкармливать. Сам он еще есть явно не в состоянии. Но к чему это? Он все равно не выживет. Наверняка я только продлю его страдания. И времени ухаживать за ним не будет, домашние так же не обрадуются еще одной животине. Кошачье общежитие. Я его не спасу. А может спасу. Если так, то нужно помочь другим способом. Прекратить истошный писк и страдания маленького существа. Решившись, взяла его за шкирку. Двумя пальцами, что бы не испачкаться. Блох на не было, видимо отпрыск домашней ухоженной кошки. Как же хозяева любят свою питомицу, раз уж решили выбросить ее детей в мусорник. Притормозила легковушка. Из машины вышла девушка, швырнула мусорный пакет, потом любопытный взгляд в мою сторону и вернулась в машину. Жалким, щемящим зрелищем был этот умирающий комочек у меня в руках. Казалось, это так просто, но свернуть ему шею я не так и не смогла. Проклятые люди, раз обрекаете на смерть, так доводите дело до конца. Я достала из все того же жбана пластиковую коробку от торта. Выпотрошила туда свой блокнот, мелкими частями нарвала рекламный проспект и уложила в получившееся гнездо котенка. Рыжий полуслепой комочек упрямо карабкался, устало, измождённо и хрипло звал на помощь, никак не мог успокоиться. Затем зарылся в кучу мелких бумажек и вроде замолчал. Надо позвонить маме. Я хотела спросить совет и, возможное разрешение на еще одну зверушку. Постараться спасти или убить? Как она скажет, так и сделаю. Это я знала точно. Кольнуло предчувствие, будто так я хочу если не переложить, то разделить ответственность.
Набрала номер уже 5й раз, но мама не отвечала. Это выбило из колеи, разрушило план, разозлило. Отошла в сторону. Котенок снова начал ворочаться и пищать. Будто снова попала в детство, где «взрослые» мальчишки жгли гнезда с птенцами, а я не могла никак помешать, т.к. была еще совсем маленькой. В школу только пошла. Бегала и жаловалась старшим, просила что бы помогли. Теперь ведь все должно быть куда проще. Но нет, я все такая же.
Люди шли и шли и шли. Я стояла в отдалении и наблюдала. Никто не замедлил шаг, никто не остановился. Иногда кто-то бросал взгляд в коробку (в основном молодые ухоженные девушки) и, пренебрежительно поджав губу, ускоряли шаг. Я поняла как поступлю и за это решение стало невыносимо стыдно. Накидала больше бумаги в "гнездо" и пошла прочь. Заняться привычным потреблятством уже не смогла. Мешали голоса. Один голос в моей голове говорил, будто я и так перевыполнила план, просто проявив сочувствие, достав несчастное существо из мусорника, переложив в более или менее теплое место. И так сделала больше, чем все те десятки, сотни людей, что прошли мимо и еще пройдут. Но другой голос говорил, что могла бы и больше. Что я ничем от них не отличаюсь. Ни от тех, кто прошел мимо, ни от тех, кто выбросил ребенка. Не смогла довести дело до конца. Этот голос смеялся надо мной, повторяя что на деле у меня не хватает духа ни на то, чтобы спасти кого-то, ни на то, чтобы убить. Ничтожество. Омерзительное ничтожество.