Это цитата сообщения непослушник Оригинальное сообщение


У отставного генерал-майора Булдеева разболелись зубы. Приезжал доктор. Он поковырял в зубе, прописал хину, но и это не помогло. На предложение вырвать больной зуб генерал ответил отказом. Все домашние - жена, дети, прислуга, даже поваренок Петька предлагали каждый свое средство. Между прочим, и приказчик Булдеева Иван Евсеич пришел к нему и посоветовал полечиться заговором.
- Тут, в нашем уезде, ваше превосходительство, - сказал он, - лет десять назад служил акцизный Яков Васильич. Заговаривал зубы - первый сорт. Бывало, отвернется к окошку, пошепчет, поплюет - и как рукой ! Сила ему такая дадена...
- Где же он теперь ?
- А после того, как его из акцизных увольнили, в Саратове у тещи живет. Теперь только зубами и кормится. Ежели у которого человека заболит зуб, то и идут к нему, помогает... Тамошних, саратовских на дому у себя пользует, а ежели которые из других городов, то по телеграфу. Пошлите ему, ваше превосходительство, депешу, что так, мол, вот и так... у раба божьего Алексия зубы болят, прошу выпользовать. А деньги за лечение почтой пошлете.
- Ерунда ! Шарлатанство !
- А вы попытайте, ваше превосходительство. До водки очень охотник, живет не с женой, а с немкой, ругатель, но, можно сказать, чудодейственный господин !
- Пошли, Алеша ! - взмолилась генеральша. - Ты вот не веришь в заговоры, а я на себе испытала. Хотя ты и не веришь, но отчего не послать ? Руки ведь не отвалятся от этого.
- Ну, ладно, - согласился Булдеев. - Тут не только что к акцизному, но и к чёрту депешу пошлешь... Оx ! Мочи нет ! Ну, где твой акцизный живет ? Как к нему писать ?
Генерал сел за стол и взял перо в руки.
- Его в Саратове каждая собака знает, - сказал приказчик. - Извольте писать, ваше превосходительство, в город Саратов, стало быть... Его благородию господину Якову Васильичу... Васильичу...
- Ну ?
- Васильичу... Якову Васильичу... а по фамилии... А фамилию вот и забыл ! Как же его фамилия ? Давеча, как сюда шел, помнил...
Иван Евсеич поднял глаза к потолку и зашевелил губами. Булдеев и генеральша ожидали нетерпеливо.
- Ну, что же ? Скорей думай !
- Сейчас... Васильичу... Якову Васильичу... Забыл ! Такая простая фамилия... словно как бы, извините за выражение, не при дамах… - и прошептал в ухо генералу: - Херовая...
- Херасков ? – спросил генерал.
- Нет, не Херасков. Постойте... Елдаков нешто ? Нет, и не Елдаков. Помню, фамилия вот этакая, а какая - из головы вышибло...
- Мудищев ?
- Никак нет. Постойте... Тряхомудов... Длиннохеров... Мандавошкин...
- Это уж насекомая фамилия ! – возразил генерал. - Мошонкин ?
- Нет, и не Мошонкин… Всё не то !
- Ну, так как же я буду ему писать ? Ты подумай !
- Сейчас. Залупаев… Головкин... Крайнеплотников...
- Нестояцкий ? - спросила генеральша.
- Никак нет. Концевой... Нет, не то ! Забыл !
- Так зачем же, чёрт тебя возьми, с советами лезешь, ежели забыл ? - рассердился генерал. - Ступай отсюда вон !
Иван Евсеич медленно вышел, а генерал схватил себя за щеку и заходил по комнатам.
- Ой, батюшки ! - вопил он. - Ой, матушки ! Ох, света белого не вижу !
Приказчик вышел в сад и, подняв к небу глаза, стал припоминать фамилию акцизного:
- Хероватов… Херуцкий… Толстопалкин… Слабосильченко. Нет, не то ! Мудозвонов... Нет…
Немного погодя его позвали к господам.
- Вспомнил ? - спросил генерал.
- Никак нет, ваше превосходительство.
- Может быть, Кривохеров ? Заебицкий ? Нет ?
И в доме, все наперерыв, стали изобретать фамилии. Приказчика то и дело требовали в дом.
- Срамноудов ? - спрашивали у него. - Эякуляцкий ?
- Папа ! - кричали из детской. - Пиписькин ! Крантиков !
Взбудоражилась вся усадьба. Нетерпеливый, замученный генерал пообещал дать пять рублей тому, кто вспомнит настоящую фамилию, и за Иваном Евсеичем стали ходить целыми толпами...
- Безъяйцев ! - говорили ему. - Мудастый ! Семяизвергащенко !
Но наступил вечер, а фамилия всё еще не была найдена. Так и спать легли, не послав телеграммы.
Генерал не спал всю ночь, ходил из угла в угол и стонал... В третьем часу утра он вышел из дому и постучался в окно к приказчику.
- Не Донжуанов ли ? - спросил он плачущим голосом.
- Нет, не Донжуанов, ваше превосходительство, - ответил Иван Евсеич и виновато вздохнул.
Утром генерал опять послал за доктором.
- Пускай рвет ! - решил он. - Нет больше сил терпеть...
Приехал доктор и вырвал больной зуб. Боль утихла тотчас же, и генерал успокоился. Сделав свое дело и получив, что следует, за труд, доктор сел в свою бричку и поехал домой. За воротами в поле он встретил Ивана Евсеича. Приказчик стоял на краю дороги и, глядя сосредоточенно себе под ноги, о чем-то думал. Судя по морщинам, бороздившим его лоб, и по выражению глаз, думы его были напряженны, мучительны...
- Бардаков... Блядунов... - бормотал он. - Засувальчук... Онаницкий...
- Иван Евсеич ! - обратился к нему доктор. - Не подскажете ли дорогу ? Живет тут у вас по соседству некий Егор Францевич Шпигель, непременный член уездного присутствия по крестьянским делам….
Иван Евсеич тупо поглядел на доктора, как-то дико улыбнулся и, не сказав в ответ ни одного слова, всплеснув руками, побежал к усадьбе с такой быстротой, точно за ним гналась бешеная собака.
- Надумал, ваше превосходительство ! - закричал он радостно, не своим голосом, влетая в кабинет к генералу. - Надумал, дай бог здоровья доктору ! Членов ! Членов фамилия акцизного! Членов, ваше превосходительство ! Посылайте депешу Членову !
- На-кося ! - сказал генерал с презрением и поднес к лицу его два кукиша. - Не нужно мне теперь твоей херовой фамилии ! На-кося !