Она разглядывала  меня прямо и молчаливо, а я... я не знала, что сказать ей. Такая же рыжая, а вот глаза усталые, с грустной улыбкой. Глаза человека, видевшего и делавшего многое из того, что забыть бы как страшный сон, но не теряющего веру в лучшее. Губа разбита, кулаки содраны, несколько синяков, кровоподтеки. Дышит неслышно. Зелёный камуфляж в пыли и немного в крови. На бедре старый метательный нож, у меня он же в сумке, только не заточенный. Берцы. Руки исписаны ручкой еле разборчиво, на левой феньки, две уже на мне, остальные новые, хорошая работа. 

Она попыталась встать, но нога подогнулась, она поморщилась, словно вспомнив о чем то и закусила губу, села назад. Надорвала штанину, чуть выше берца, нога в спекшейся крови. Достала из кармана бинт, перемотала прямо поверх штанины, завязала. Вставала в этот раз осторожнее, словно прислушиваясь к своим ощущениям, стараясь не становиться на поврежденную ногу. Я молча наблюдала, ждала худшего. Она наконец выпрямилась, протянула мне руку. 

- Я ни о чем не жалею, - чуть хриплым голосом произнесла она и улыбнулась. Она все так же улыбается. Добро, открыто, счастливо, обнадеживающе. Удивительно. И, да, это лучшее, что она могла сказать мне. 

Она исчезла, а я все стояла с протянутой рукой и улыбалась.