Беченое


Сегодня Наруто пошел в Ичираку просто так. Отец после обеда исчез, сказав, что вечером их ждет очень важный разговор, и Наруто лучше вернуться домой пораньше.
Узумаки плюхнулся на свое облюбованное место посередине барной стойки и с серьезным видом сложил руки на груди в ожидании официанта.
- Что изволите, молодой человек? – так же серьезно посмотрел на него вышедший к кассе Теучи.
- Четыре пиалы с мисо-раменом, пожалуйста.
- Четыре? – задумался мужчина, помассировав пальцами подбородок. – А не слишком ли много? Обычно ты брал три.
- Я – растущий организм. Мне нужно прибавлять в весе, иначе па… не стану таким же сильным как Четвертый Хокаге, даттебайо!
- Раз так, значит четвертая за счет заведения!
- Аригато!
- Принесите токусима-рамен, - за стойку рядом сел невысокий худой мужчина с необычными болотистого цвета волосами, забранными в длинный хвост. Ореховые глаза сразу устремились на Наруто.
У мужчины была приятная внешность, такие лица обычно называли смазливыми, но Узумаки не нравилось это слово, так что мальчик заменял просто «приятным».
Прошло минут десять, а Наруто никак не мог осилить вторую пиалу с раменом. От цепкого взгляда мужчины кусок в горло не лез.
- Вам что-нибудь нужно? – не выдержал Узумаки.
Мужчина улыбнулся и прошептал:
- Да вот хочу убедиться своими глазами, как ты это все съешь, но, похоже, мои ожидания оказались напрасными.
- Не правда! Я могу это все съесть, просто… вы так…
- Ой, прости, если стесняю, – шутливо поднял руку мужчина. Наруто удивленно посмотрел на укороченный рукав его кофты и неловко отвел взгляд. Неприлично пялиться на людей с физическими недостатками. – Ты здесь часто бываешь?
- Угу, работаю.
- Работаешь? – искренне удивился незнакомец. – А ты не слишком мал для работы? Тебе сколько лет, мальчик? Четыре?
- Эй! – Наруто в возмущении взмахнул палочками с лапшой, отчего жирные капли чуть не попали ему на толстовку. – Мне пять! И вообще, - Узумаки обиженно отвернулся, выпятив губу, что вызвало смешок у собеседника. – Меня Наруто зовут.
- И все же о чем думают твои родители, раз заставляют работать в столь юном возрасте?
Наруто открыл было рот, чтобы возразить, но все слова будто застряли внутри. Папа был против, но что он мог сделать? В приюте мальчик каждый раз просыпался в страхе, что папа на самом деле лишь плод его воображения. Вот почему Минато старался ложиться спать с сыном, иначе Наруто становилось плохо.
Но призрак Четвертого – это не тот человек, который в данный момент лежал в Хосписе Конохи. Узумаки не был уверен, вспомнит ли его Намикадзе Минато, когда выйдет из комы. Поэтому мальчик каждую неделю относил ему рисунки.
- У меня нет родителей.
Евший рядом мужчина на миг прекратил трапезу, но не повернулся к Наруто, а с отсутствующим взглядом медленно встал, выкинул в урну палочки и, не попрощавшись, побрел из ресторанчика.
- Странный какой-то дядя, - пробормотал мальчик.
- Ты это про меня? – Теучи игриво приподнял бровь, облокотившись о стойку.
- Нет, тут дядя сидел.
- И что же такого странного ты в нем нашел?
- Мне показалось, что когда он уходил, то шептал – «нашел».
Теучи сразу помрачнел и внимательно посмотрел куда-то вверх. Наруто проследил этот взгляд и уловил в последнюю секунду какую-то тень на крыше ближайшего дома, но от яркого света глаза мальчика заслезились, и он отвернулся. Когда, прищурившись, посмотрел снова, человек уже исчез.
Странное чувство неправильности пробежало по спине холодной линией. Ощущение какого-то неясного предвкушения и ожидания засело в груди, будто только что, именно в этот момент, Наруто был не собой, а кем-то другим. И этот кто-то ждал следующей встречи с тем необычным посетителем Ичираку.

***
Какаши спрыгнул с крыши на ветку дерева и расслабленно прислонился головой к стволу, доставая свою любимую книгу. На задания он брал всегда именно ее, так как каждый раз открывал для себя что-то новое в героях, да и особых размышлений во время прочтения она не вызывала, не отвлекая. По правде, Хатаке перечитывал книгу всего два раза, хотя с ней в руках его видели каждый день. Какаши любил наблюдать за людьми, а такое, вроде бы простое прикрытие, как чтение книги, срабатывало безотказно.
Нынешнее задание не предусматривало близкого контакта Хатаке с объектом, и надобность в книге отпадала, но привычка въелась накрепко.
Узумаки Наруто сегодня не помогал Теучи и просто сидел за стойкой, умиротворенно подперев ладошками щеки и изредка зевая от безделья.
Третий все эти пять лет запрещал приближаться к мальчику, и даже сейчас Какаши вынужден оставаться в тени деревьев, наблюдая за сыном своего учителя со стороны. Хатаке не сомневался в том, кого именно в будущем назначат учителем в команду с мальчиком, и с нетерпением ждал их встречи.
Поневоле Какаши задумывался, каким был Намикадзе-сенсей в возрасте Наруто? Таким же шумным, энергичным и самостоятельным, или такое поведение мальчику досталось от матери? Наблюдение за ним всегда вызывало живейший интерес – Наруто все время чудил и вытворял такое, что волосы на голове вставали дыбом. Один раз сорванец сам забрался на гору с портретами Каге, таща две тяжелых банки краски подмышками, и с ликованием принялся разрисовывать голову Третьего. Чуть не сорвался, Какаши почти раскрыл себя, выскочив из кустов с одной целью – схватить летящее вниз маленькое тело. Но в последний момент какая-то невидимая сила удержала Наруто, дернув обратно. Тогда-то Хатаке и услышал в первый раз странный разговор Узумаки с несуществующим другом.
Сидящий на земле мальчик с испуганным лицом обхватил руками воздух, будто вместо него там находился реальный человек. Какаши сразу вспомнились мимы, развлекающие народ в селениях, и которых можно встретить на любой людной улице Конохи. Они так же естественно изображали несуществующие предметы, идеально управляя своим пластичным телом. Наруто не был ни пластичным, ни чересчур гибким, не владел в совершенстве своим телом – обычный неуклюжий пацаненок. Какаши на миг почувствовал тот страх перед неизвестным, потусторонним, возникающим неосознанно, точно самой смертью пахнуло из прошлого. Жуткое ощущение, но нереальное. Какаши фыркнул про себя, удивившись своей трусости – призраков ведь не существует, правда ведь? Но на секунду… а Наруто дернулся и сморщился, словно от громкого крика, ничего не сказал и пошел домой, вытирая испачканные в краске руки об одежду.
С тех пор джоунин нередко замечал, как мальчик разговаривает сам с собой, что немало тревожило шиноби. Узнавший об этом Третий ничего не сказал, только на лице его промелькнуло испуганное выражение. Старик стал чаще навещать мальчика в последнее время, ведь любой ребенок нуждается в общении и тем более в близких людях. Наруто же был лишен и того и другого с самого начала: родители погибли, окружающие ненавидели малыша из-за запечатанного в его теле Кьюби. У Наруто сильный характер, но он еще слишком мал и может легко сломаться. Не удивительно, что он обзавелся «другом», с которым мог нормально общаться.
Какаши пару раз видел сквозь окна на кухне, как Узумаки сидит и часами разговаривает с пустым стулом напротив. Притом это происходило уже после того, как Наруто, наконец, завел себе друзей в лице хозяина раменной Теучи и его дочери Аяме. Единственное, что радовало во всей этой ситуации – «друг», с которым общался мальчик, никак не мог являться девятихвостым. Сарутоби сразу отмел эту мысль и пояснил – «Кьюби горд и слишком презирает людей».
Третий взял Наруто в поликлинику – стандартный курс прививок и обследований, а затем невзначай завел ребенка в кабинет психолога. Врач провел получасовую беседу наедине с мальчиком и только развел руками. Никаких отклонений.
То, что мальчик хранит какой-то секрет, и слепому видно, но Узумаки с того момента перестал беседовать на улице со своим воображаемым другом. Только дома Какаши заставал одну и ту же картину и не обязательно на кухне.
Один раз мужчина даже проник в жилище, чтобы подслушать разговор между Наруто и его «знакомым», но как только он очутился в коридоре, мальчик сразу замолчал и, насвистывая какую-то придуманную мелодию, с довольным лицом достал свой альбом и начал рисовать. Будто знал.
Хатаке давно не было так интересно следить за кем-то, Наруто стал настоящим развлечением для мужчины. Какаши не понимал , что за ощущение у него возникало каждое утро при пробуждении ни свет ни заря, и шел не к мемориалу как обычно, а спешил не упустить момент, когда Узумаки проснется. Сарутоби догадывался и радовался за него, почти потерявшего цель. Это чувство, ради которого можно двигаться вперед – привязанность.
Теплое не по-зимнему солнце пробивалось сквозь листья, падая на глаза. Какаши не удержался и тихо чихнул. На душе было неспокойно.
Расследование все еще велось, убийства продолжались, а Наруто, идеально подходивший под критерии, по которым убийца выбирал своих жертв, постоянно находился в опасности.
То предположение Учих, примета, по которой отметалось большее население Конохи, так и не было доказано. Отсутствие руки у нападавшего. Прямо как у того подозрительного типа в Ичираку, разговаривавшего с Наруто.

***
Минато не находил себе места с того момента, как вернулся из резиденции. Наруто должен был прийти через два-три часа, а он так и не подобрал нужных слов. В голове крутился настоящий водоворот из образов и эмоций, а нужное ускользало.
Еще эта сцена с лежащим на каталке телом убитого мужчины. Намикадзе оказался прав – сын, точнее, демон в нем, каким-то непостижимым образом чувствует гуляющего по Конохе убийцу. Кьюби не дурак и ринется защищать своего носителя, ведь если что-то случится, он умрет вместе с ним.
Сейчас Минато был благодарен Третьему за приставленного к Наруто Какаши. Теперь мальчику ничего не угрожало, и Намикадзе мог в рабочее время, когда Узумаки убегал к Теучи, узнавать все сведения в резиденции и посещать закрытые собрания. Он чувствовал, что упустил в ту ночь кое-что важное, сражаясь с Мадарой, и эта неосязаемая трещина все росла.
Четвертый смотрел на плиту, вспоминая, что обычно Кушина готовила для него, когда Минато был не в настроении. Пекла пирожки с творогом. Намикадзе как-то отправлялся с дипломатической миссией в деревню Песка и там в первый раз попробовал это лакомство. Повара добавляли особую пряную траву во время готовки, отчего вкус у этих пирожков, тающих во рту, получался бесподобным. Кушине как-то удалось добыть рецепт и семена той травки под названием Кинирис. В сарае, позади дома, у жены имелась собственная маленькая оранжерея, где она и выращивала несколько сортов растений, собранных во время миссий. Теперь все было перемещено из сарая в оранжереи Конохи. По такому случаю Минато сбегал и за рецептом, и за травой, и своровал из магазина продукты. Последнее было самым сложным, но он смог, Хокаге он или кто?
А теперь для Минато наступало испытание всей жизни – готовка. Розовых очков у мужчины не было, готовил он ужасно, да и не мужское это дело – готовить. Кушина шутила, что его еду можно смело продавать как отраву для тараканов – пахнет и выглядит неплохо, а на вкус яд. Шиноби Суны бы локти кусали, яды ведь по их части. Для предосторожности Намикадзе взял соседского кота, повадившегося по ночам приходить к ним и орать под окнами, не давая уснуть. Наруто все было нипочем, малыш спал как убитый, а Минато ворочался. Чтоб его, ушастого! Теперь посмотрим, чья взяла.
Большая стрелка часов сделала два полных оборота, а по дому начали развеваться приятные запахи.
- Кис-кис-кис, иди-ка сюда, Пушок, Мурзик, или как тебя там. Сейчас угощу чем-то вкусненьким, - бродил по дому мужчина, ища умело спрятавшегося кота, чующего приближение опасности. – Ну что за кот. Как голосить, так пожалуйста, а как в доброе дело сделать, так не дождетесь.
Когда пришел Наруто, застал на крыльце отца за интересным занятием: тот на коленях ползал под лестницей и удерживал шипящего соседского кота, вырывающегося так, будто от этого зависела его жизнь.
Этот пушистый зверь обычно приходил по вечерам и всегда вызывал недовольство у отца своими визитами. Вопрос – «что ты делаешь?» – не был озвучен. Зная о слежке, отец попросил Наруто не заговаривать с ним на улице.
Вытерев за собой собравшуюся грязную лужицу в коридоре, Узумаки поставил обувь сушиться и пошел на кухню, сглатывая слюнки от великолепного запаха. Он пока еще останавливал свою оголодавшую фантазию, представляющую все более красочные картины кулинарных изысков (не хотел сильно разочаровываться).
Минато же обреченно вздохнул и выпустил брыкающегося кота, сразу давшего деру. Мужчина удовлетворенно подумал, что этот певец в ближайшее время сюда точно не сунется.
Наруто помыл руки прямо на кухне, не в силах отойти дальше от стоявшей на столе выпечки.
Намикадзе выжидательно присел на краешек стула и взволнованно замер. Узумаки почувствовал настроение Минато и без слов взял в руки первый пирожок. Горячая корочка обожгла пальцы, и Наруто, подбрасывая в ладонях еду, тем самым вызвав раздражение у отца, быстро подул на них.
Откусанный первый кусочек был старательно пережеван перед тем, как попасть в желудок.
- Ну как? – Минато даже дышать стал тише.
- Честно… - Наруто провел языком по нёбу, собирая остатки, – не очень, - и скривился.
Мужчина тяжко вздохнул.
- Но я съем, ведь это готовил ты, пап, - улыбнулся Наруто, протягивая руку за следующим пирожком.
- Нет уж, - рассерженно хлопнул по руке того Минато и пододвинул поднос к себе. – Будешь ты у меня еще всякую отраву есть. Эх, кулинар из меня…
- Я не говорил, что это отрава! Па, ну дай! На вкус не очень, но есть можно!
- И не подумаю, - Минато поднял поднос и под возмущенные причитания Наруто выбросил все в мусорную корзину. – А поесть я купил тебе твой любимый рамен.
Наруто заметно успокоился, с сожалением поглядывая на ведро с пирожками, но для вида еще несколько минут поворчал. Рамен Минато тоже не мог никак назвать здоровой пищей, но хоть сын не будет страдать потом от расстройства желудка.
Сидевший все это время на электрическом столбе рядом с домом Какаши никак не мог отойти от шока.
«Невозможно! Он физически еще не может использовать чакру. Но как? Предметы ведь не могут двигаться сами собой по воздуху!»
Как же они ошибались все это время с Сарутоби-саном. Прежде у Какаши даже в мыслях не было подумать о чем-то потустороннем, вроде призраков, но Наруто действительно общается с чем-то, что может видеть только он. И это что-то может двигать предметы… и быть опасным.
Наконец поужинав, Узумаки довольно разлегся в гостиной на диване и начал канючить:
- Па-а, так что за разговор-то такой серьезный?
- Подожди минуту, - Минато мыл посуду, вытирая ее полотенцем, и складывал возле мойки.
- А ты научишь меня техникам настоящих ниндзя? А ходить по воде я буду? Ты же обещал меня потренировать перед поступлением в академию.
- Непременно, Наруто. В ближайшее время. Я замучаю тебя так, что вмиг расхочешь быть и Хокаге, и шиноби, да и вообще бегать от меня начнёшь. У тебя аж два месяца до учебы, придешь самым сильным шиноби из всех!
- Вот не надо! Убегать я не собираюсь, ведь я будущий Хокаге, - если бы лежа на животе можно было принять крутую позу, Наруто непременно бы это сделал, а пока только поднял вверх большие пальцы на руках. Потом зевнул и укрылся валяющимся пледом.
- Наруто, тебе предстоит очень серьезная тренировка… по контролю за эмоциями.
- Э-э-э, зачем, даттебайо? – мальчик с интересом уселся в позе лотоса и посмотрел на Четвертого.
- Это одна из главных тренировок для шиноби, а для тебя она играет наиважнейшую роль.
- Почему?
- Это довольно сложный разговор, - Минато никогда бы не подумал, что беседа с близким человеком покажется в сто раз тяжелей, чем общение с огромной толпой, которое должен был вести Хокаге каждый день. Как некстати снова пришли сомнения, преследующие Четвертого целый день. А правильно ли он поступает, желая рассказать пятилетнему ребенку о той ноше, что сам же на него взвалил? Сможет ли Наруто понести этот груз знаний дальше и не оступиться? Он так мал и неопытен. Но эти тренировки нужны ему как воздух, иначе однажды мальчик сам откроет печать, даже и не осознавая, что делает. – Не перебивай меня, пока я не закончу, и выслушай до конца. Наруто, именно я виноват в том, что жители деревни… тебя не принимают, – сердце затрепетало от недоверия и изумления, вспыхнувших в широко распахнутых глазах мальчика. – От тебя, да и от всех детей скрывали эту информацию, чтобы не породить еще больше страха и непорядков. Ты не задумывался наверно, принимая как данное, почему твой день рождения объявлен днем траура и скорби по погибшим шиноби.
- Нам рассказывала Кацураги-сан, тогда Кьюби напал на деревню, и ты его уничтожил.
- Да, так вам рассказывали взрослые, но в действительности все совсем не так. В мире существует девять великих хвостатых демонов, появляющихся в определенные моменты истории, когда земля наполняется тьмой. В первый раз они показали себя в период войны между кланами Сенджу и Учиха во времена Первого Хокаге. Столь могущественные, они внушали ужас, и только этим двум кланам со своими необычными техниками удавалось подчинить их.
- Подожди, - Наруто покачал головой, пытаясь понять сказанное, - почему же этих демонов не уничтожили? Первый Хокаге –очень сильный шиноби, ты же сам сказал, что ему было легко подчинить их, так значит, он мог бы от них избавиться.
- В том-то и дело, что полностью уничтожить демонов невозможно, они перерождаются заново. Деревня, убившая Двухвостую, была безжалостно уничтожена этим демоном, вернувшимся в селение через семь лет и преисполненным жаждой мести, - Минато потер переносицу и убрал за ухо непослушную прядь. - Дабы избежать похожего случая, люди предприняли отчаянный шаг в разработке печатей, способных удерживать Биджу. Так появились джинчурики. Эти люди имели огромное количество чакры, чтобы сдерживать запечатанных в них Биджу, и могли даже ими управлять.
- А почему демонов помещали именно в людей? – Наруто неодобрительно нахмурился и заерзал, чувствуя себя некомфортно от неудобной позы. А может быть, как обычно не мог усидеть на одном месте.
- Со временем печать всегда ослабевает под давлением демонической силы, а если поместить демона во что-то неживое, процесс ускоряется в несколько раз. К тому же Биджу живое, разумное существо, способное рано или поздно придумать способ выбраться. Когда он в теле человека, невозможно – чакра хранителя скрепляет печать, - отец на минуту замолчал, собираясь с мыслями, а Наруто инстинктивно положил руку на живот, почувствовав легкий жар и судорогу. Привычка, выработанная в детдоме, говорившая о сильном волнении. Разговор мальчику нравился все меньше. Четвертый прокашлялся и продолжил. - Считается, что Девятихвостый лис был самым сильным из демонов и самым неудержимым, способным свернуть горы и уничтожать взмахами своих хвостов целые города. Твоя мать была вторым джинчурики Девятихвостого.
- Что? В каком смысле? – Наруто, стиснул в руках диванную подушку и пододвинулся ближе к отцу, как будто боялся не услышать хоть одно слово или пропустить, как в большинстве случаев, все мимо ушей. Правда, Узумаки редко что-то слушал настолько внимательно.
- Ее выбрали из-за необычных способностей, и знай – Кушина была намного сильнее меня, - подобие улыбки мелькнуло на губах мужчины. Говоря о жене, грустить не хотелось, но до сих пор Намикадзе изредка позволял себе окунуться в воспоминания, как сейчас. О времени, которое могло бы длиться до сих пор, но судьба распорядилась иначе.
- Ха, что-то не верится. Ты же Четвертый Хокаге! – недоверчивое лицо мальчика разгладилось – Хотя у Хокаге должна быть действительно крутая жена. Мама была… э-э, джинчурики, так?
- Да, Наруто. Кушина – прошлая джинчурики Кьюби.
Осознание, что именно Девятихвостый был демоном внутри матери, заставило руки стиснуть подушку.
- Что тогда произошло? – чуть хриплый глухой голос резал слух. От него у отца всегда перехватывало дыхание и щемило в груди. Словно не ребенок говорит, а кто-то другой, взрослый, совсем не похожий на глуповатого Наруто. – А кто сейчас… джинчурики Кьюби? Ты ведь победил его, так?
- Не перебивай, я все сейчас расскажу, - серьезный тон Четвертого так не вязался с бегающими туда-сюда глазами и слегка трясущимися руками, которые тот сложил на коленях. – Твоя мама почти всю жизнь жила с запечатанным лисом, но в день твоего рождения печать ослабла, и жена Третьего проводила нас из деревни в специальный бункер, где и должны били проходить роды. Если бы что-то пошло не так, деревне бы ничего не угрожало. Но нам помешала другая сторона, до этого поджидающая в тени столь удачного случая, - Минато сделал паузу, давая переварить услышанное и чувствуя что сын слушает его уже не столь внимательно, погружаясь в собственные мысли. - Я расскажу тебе об этом, когда ты будешь постарше. Так или иначе Биджу оказался на свободе. Я и твоя мама потратили большую часть своей чакры в сражении с Кьюби и врагом, освободившим его. Мне удалось переместить Биджу за пределы уже порядком разрушенной деревни и из последних сил создать печать Бога Смерти, способную удержать демона. Наруто, я… ты теперь третий джинчурики Девятихвостого.
Ступор. Наруто порой погружался в состояние полнейшего непонимания и отторжения действительности, равнодушно разглядывая какую-нибудь вещь, становившуюся подобных вдруг неожиданно интересной. Так организм мальчика блокировал слишком болезненные эмоции, не давая сорваться. Сейчас сын сильно заинтересовался персиковой стеной напротив, так по интересному завораживающей своей пустотой.
Как? Как столько времени он жил с какой-то непонятной тварью внутри себя и даже не знал об этом? Напрашивался второй вопрос, на который мальчику нестерпимо захотелось узнать ответ:
- Я? Почему я? – дрожащим голосом спросил Наруто, хотя внутри помимо удивления начала закипать тихая ярость.
- Не было времени искать кого-то другого в тот момент. Мы с мамой верили, что ты станешь самым лучшим джинчурики, ведь Кушина…
- Замолчи! – на лице сына отразилась злость. – И все это время на меня смотрели с презрением из-за этого? Ты же мог запечатать его в себя, ты сильный! Намного сильнее любого!
- Эта печать особенная. Она убивает шиноби, использующего ее.
- Но ты же жив!
- Твоя мама спасла меня. Она всегда была особенной женщиной, - грустная улыбка на миг мелькнула на губах Минато.
- А может, ты не папа?
Намикадзе наконец-то посмотрел на своего сына. Покрасневшее лицо в слезах и горькая обида во всей сжавшейся позе.
- Почему? – настороженно спросил мужчина.
- Мой папа лежит в больнице Конохи, он герой, отдавший жизнь за деревню. – Наруто тяжело посмотрел на отца. – А кто тогда ты?
- Наруто! Что ты такое говоришь?! – шокировано прошептал Четвертый.
- Хокаге никогда бы не отдал своего сына демону, он бы смог спасти всех. Он же Хокаге, даттебайо!
- Не все всегда выглядит так, как хотят это видеть. Идеализировать людей – самая большая ошибка, Наруто.
- Идеализировать? – непонимание. – Все говорят, что Четвертый Хокаге самый смелый и сильный из всех шиноби! Он победил демона! Я не могу быть джинчурики!
- Но я и есть Четвертый Хокаге, - растерялся вконец Минато.
- Ты – не ОН! – Узумаки схватили крепкие руки. Намикадзе корил себя за все: и за оправданную истерику сына, и за то, что подорвал его веру, и за то, что лишил собственного ребенка детства. – Пусти меня!!
- Послушай меня, успокойся. Я твой отец и я сожалею о сделанном. Я не заслуживаю прощения.
- Да! – рыдал Наруто, безуспешно пытаясь вырваться.
- Но всегда буду с тобой, помогу справиться с этим, - продолжал Минато, хотя что-то объяснять и удерживать мальчика становилось все сложнее.
- Пусти! Мне больно!
- Наруто… - Четвертый с удивлением ощущал, как силы стремительно покидают его. Руки стали совсем прозрачными, а перед помутневшими глазами забегали темные точки. – Успокойся, - вымученно.
- Отпусти меня!! – что есть мочи закричал сын, выскользнул из объятий мужчины и скрылся наверху. Громко хлопнула дверь, а Минато отсутствующим взглядом смотрел на валявшуюся на полу подушку. Он начал терять свою способность быть осязаемым, как только Наруто засомневался в его реальности. Они настолько связаны…
Минато снова очутился перед костром. Холодный песок и большая полная луна в небе отчетливо говорили Четвертому, что он снова оказался на перепутье.
- Нет, только не сейчас! – простонал Четвертый.
Что он наделал! Что же он наделал?..

***

Наруто стало стыдно, как только он вбежал в комнату. Но упертость, помноженная на чувство жалости к себе, требовала выхода. Узумаки достал из-под кровати свою сумку, закинул туда две пары штанов, альбом с карандашами, любимую толстовку и майку. Тихо выйдя из комнаты, зашел в ванную, забрал зубную щетку. Ничего, сегодня он переночует в Ичираку, встанет пораньше, и Теучи ничего не узнает.
Сейчас Наруто больше всего хотел сходить в Хоспис Конохи, извиниться. А еще завтра он отыщет могилу мамы, благо, он знает теперь ее имя. Кушина – красивое, редкое имя, в Конохе такого больше не найти.
Узумаки всегда боялся остаться один, держался за отца, как утопающий за последнюю соломинку. Он был детдомовским и оттого знал цену родителям – Минато для него являлся ярким лучом солнца в окно сырого подвала. Теперь же возникало ощущение обмана. Лучик-то был, но совсем не грел, а дразнил только, обещая свободу.
Когда же откроется окно? И нужно ли его вообще открывать?
Две связанные занавески упали из распахнутого окна вниз, и Наруто перекинулся через подоконник. Главное, чтобы отец не зашел.
На улице довольно свежо, и прохладный ветерок юрко пробрался под майку. Узумаки сразу застегнул молнию ветровки и тихо побрел переулками, постоянно замирая, если слышал посторонний звук. Было девять вечера, и комендантский час уже наступил. Если Наруто поймает патруль, то обо всем сразу узнает Сарутоби, и мальчику не поздоровиться. Добрый на вид старик иногда был очень строгим. За такую проделку, вроде прогулки по Конохе в то время, как по улицам рыскает серийный маньяк, Узумаки могут и в детдом обратно вернуть.
Лай дворовых собак позади продуктового магазина волновал в данный момент, правда, больше какого-то неизвестного маньяка. Наруто как-то передумал идти в больницу и отправился сразу в Ичираку.
Огни фонарей и различных магазинных вывесок оживляли пустынные улицы. Наруто вздохнул спокойней и, поправив сползшую лямку сумки, зашагал уверенней.
На душе скребли кошки, что было для Наруто несвойственно. За долгое время, привыкнув к пренебрежительному обращению к себе, Узумаки стал делать так же, но папа – совсем другое дело.
Сегодня он переночует в магазинчике, а завтра вернется домой и извинится перед отцом. Наруто было ужасно стыдно за свои слова, но сейчас он не мог повернуть обратно из-за страха, что папа больше с ним не заговорит.
Мальчик на самом деле верил, что призрак, который сопровождал его с самого рождения, и есть дух Четвертого Хокаге. Но даже если очнется настоящий Минато, лежащий в больнице, а призрак не исчезнет, Узумаки не сможет назвать того словом «отец». Ведь все это время с ним был отец-призрак, которого Наруто любил больше жизни.

Минато. Мы нашли его, Юми. Он настолько глуп, что сам вышел к нам. Мы будем любить его вместе, Юми. Ты же будешь рада новому сыну? Ненависть. Ты всегда недовольна, Юми. Но этот особенный. Его наказывать будет приятнее других. Он так похож на Минато.

Наруто замер, прижав руку к горящей груди. Выброс адреналина заставил кровь бурлить в жилах. Глаза стали видеть четче в темноте, а на языке Узумаки почувствовал вязкий солоноватый вкус. Что с ним происходит? Правый бок обожгло огнем, точнее, жаркий воздух обдал мальчика с правой стороны, призывая следовать за ним. Такому приглашению он не мог отказать. Ноги понесли Наруто в сторону заброшенного двухэтажного здания в конце улицы. Там вроде была пекарня?

*Origa – Don't let me go
(1) Нума – (пер. с яп.) болото, трясина