Я говорила с папой. Не очень приятный разговор, но, кажется, нам обоим он был нужен.

Он обнимал меня и говорил о том, как слаб он стал.

Он плакал и говорил, что пытается выкарабкаться только ради нас. Меня. Данила. Мамы.

А я крепко держала его руку и из-за всех сил сдерживала слезы.

Ему будет трудно видеть, что я что-то начинаю понимать... что мне трудно. 

А мне так хочется рассказать ему все-все-все. Быть с ним до конца честной.

Но я понимаю, что сейчас ему это не нужно. И останавливаю себя.

А еще... Он сказал, что стала взрослой...