Ноябрь. Серия рассказов об осени.

Сначала просто темнота.
Не мутная как она бывает под закрытыми веками.
Потом тишина.
Без гула машин, без звуков автострады.... Небывалая.
Если бы было у меня сердце я бы слышал его стук.
Но сердца у меня уже не было, пусть я и узнал об этом позже.


Несколько минут назад все кричало во мне.
Я был так пьян что с трудом различал педали тормоза и газа под ногами. Я вдавил одну из них в пол что есть мочи и несся на встречу тьме.
Я ехал несколько суток, за это время я ничего не ел, только пил и останавливался на заправках. покупал сигареты, много сигарет и в ночных кафе, брал дешевую выпивку в три дорого, из под прилавка и в большой секретности.
Холодные облака то скрывали небо, то показывалась луна, я не помнил дня, сворачивал с шоссе, отъезжал в тень деревьев и засыпал. Просыпаясь уже в серой мути вечерних сумерек, смотрел на аляповатую зелень елей что казалась мне такой нелепой среди совершенно голых деревьев вокруг. Как монашка на нудистском пляже проповедовавшая воздержание. Я жмурился от нестерпимой боли где то в затылке и пил с горла дешевый бренди.

Скорость... Не радовала меня скорость и редкие встречные машины, просто вся моя жизнь неслась передо мной, и не было во мне желания продолжать. По началу я гордился собой, ставил все позади, работу, друзей, старую жизнь. Я оставил позади все что мог и в бардачке моей машины одиноко и глухо стучали на поворотах сигареты и зажигалка. Мне тогда казалось я могу сам один объехать весь мир, не останавливаясь, до упора вжимая педаль в пол. Поминутно от сильного ветра в окно глаза мои начинали слезиться, и тогда я с жалостью к себе понимал что от прошедших событий я вот вот захлебнусь в пьяных слезах, и в рвоте от отвращения и жалости к себе. Нет, мой мир не рухнул, мой мир не дал трещину. Просто я проснулся и понял что я больше не живу. Не было во мне того света что отличает живого от мертвого, хозяина своей жизни от раба.

В тот день когда я уехал я точно помню слезы секретарши моего начальника, я нагрубил и опрокинул в порыве черный кофе, что она несла шефу. ревность? Нет... какая могла быть ревность к той что он нагибал над своим столом, за долго до того как я пришел устраиваться на работу. В наших странных отношениях с ней не было любви, так же как и с самим Юджином. моим шефом. Я спал с ней, зажимал в укромных уголках нашего огромного здания фирмы, я спал с ним, забираясь с ногами на него пока он сидел в своем кресле, отдаваясь его похотливым желаниям и нагло претендуя на его жаркие поцелуи. В тот день я разбил рамку с фото его жены и дочери, что стояли в углу его стола, и он пристыжено клал ее вниз лицом когда брал меня на этом столе. Разбил, еще долго и смачно хамил ему, потом ревел, потом вновь и вновь позволял ему заставлять меня чувствовать себя живым и умирать, вздымаясь высоко вверх и камнем падая в низ на его грудь, жадно ловя его губы, вздохи и стоны. В тот день я ушел, оставив его, оставив ее. оставив клубы и друзей что помогали мне еще с тех времен когда я сам жил в сиротском приюте святого Павла, на самой окраине этого сволочного городишки. Я забыл как меня зовут, я усиленно пытался вспомнить, когда хоть кто то из них назвал меня по имени обращаясь ко мне, я не мог, жизнь казалась скомканной тряпкой, что в злости швырнули под ноги прохожим, в дождь.

Я смеялся, кричал, плакал, снова неумолимо смеялся сходя сума в своей квартире, я бил стекла, бокалы, посуду, я рвал вещи, ронял и ломал мебель, я мог бы с тем же успехом грызть собственные вены на руках, меня рвало изнутри, и это было уже совсем не одиночество. К ночи, когда солнце скрылось я вышел из дома не закрывая дверей, оставив растерзанные комнаты с битыми окнами на поругание ноябрю, с его климаксными дождями и пронизывающим холодным ветром. Было еще тепло, но за чем то я взял вою кожаную куртку, наверное мне было нужно куда то положить сигареты и ключи от машины. Я ушел в ноябрьскую ночь, растворился в ее пустом гуле машин и ночных заведений. лишь к 4 утра я выехал на дорогу что ведет прочь из города где меня 26 лет назад взяли в приют, родившая меня мать наркоманка официально отказалась от меня, от своего родного ребенка.


Всего минуту назад я слышал рев мотора. который заглушал все вокруг, а за несколько секунд до моей тишины я увидел резкий свет из-за поворота. Мир затих, дернулся яркой вспышкой, обдал запахом смазки, гари и железа, и погрузился в блаженную тьму и тишину.

Я попробовал закрыть глаза, не чувствуя ничего следом попытался их открыть, мое сознание чуть прояснилось, и как в дурном кино я увидел то что осталось от всей моей жизни. Осколок картинки рассыпанный по дороге жизни. После я услышал первый звук, мои уши заложило грохотом и шумом, думал я в тот момент, меня каким то неведомым образом вышвырнуло из машины... Я слышал голос. тонкий, нежный на периферии моих чувств и моего сознания. Нет этот голос не звал меня, он просто настойчиво как мантру повторял одно и тоже слово... Вот только я не мог разобрать его смысла. Может быть это было древнее имя, может быть это было заклятие но в этот момент весь мир сжался в один маленький комок и стал пульсировать в такт звуку голоса. Да.. Наверное это было имя. Во всяком случае оно им стало после. Саймон.

Я Саймон. Я стою над обломками собственной машины и вижу во что превратилось мое тело, вся моя прошлая жизнь и моя ночь. несколько суток день сменялся ночью, а дорога несла меня на встречу моей смерти, долгая, счастливая смерть... без мучений, свобода.

Через несколько часов из-за поворота вновь показалась машина, люди засуетились, вызвали скорую, в это время я видел как немолодой мужчина вышел из раскуроченного корпуса встречной с моей машины. На обочине, неподалеку от меня его ждала фигура сотканная из дыма и света. Дочь? А может жена... она взяла его руки в свои и прикоснулась к ним губами, после повела за собой в даль. Я остался ждать у своей машины. Думая "а кто же заберет меня..."





Ноябрь. Интерлюдия к Повелителю душ.