Есть у меня в учебном плане такой замечательный спецкурс по А.А.Блоку, ведет его не менее замечательный СтанИслав Стефанович Лесневский. Помимо того, что он является одним из интереснейших людей, которых я когда-либо встречала, Станислав Стефанович, к тому же безупречно вежлив и щедр. Щедрость его заключается не только в том, что он постоянно организовывает экскурсии, дарит красивые книги, приносит и дает смотреть музейные экспонаты, хотя и это уже много. Вдобавок, он хочет сделать нам публикацию. В общем, представляю на суд свой этюд "О Пушкине", и надеюсь, что кому-нибудь он понравится больше, чем мне.

.

О Пушкине

Хотя наш спецкурс посвящен творчеству А.А. Блока, и по тематике серебряного века я прочитала то количество книг, которое можно было бы назвать приличным (разумеется, только в студенческом обществе), все же в этом этюде я не хочу говорить про этот период. Почему? Причина достаточно проста. За те несколько месяцев, во время которых мы изучали творчество Блока, получилось так, что не только он, не только «серебряный век» русской литературы – все двадцатое столетие развернулось настолько широко, что сейчас я элементарно не смогу охватить его масштабом какого-то этюда. Конечно, можно выбрать отдельную тему, и попытаться обрубить ее, завершить. Но не тогда, когда речь идет о творчестве такого мастера слова (это отнюдь не лесть, просто более применимый к Александру Александровичу термин, синонимом которого является «литератор»), каким был Блок.

                Свои лирические произведения Александр Блок строил как роман. И романом стало не только его творчество, но и вся жизнь. Помните, «Вначале было слово…» - вот так и у Блока. Сначала написал, а потом не смог прожить по-другому: сначала только померещившийся образ Прекрасной Дамы, потом обожествление собственной супруги, фанатичная вера, но не в Бога, а в стихию, в силу. И только в апреле 1918 года оставшаяся вне рамок изучения (к сожалению) статья «Катилина». Достаточно вспомнить только моменты того римского процесса, и нельзя уже не сопоставить самого Александра Александровича и Цицерона. Да, гений, да, мастер, да, фанатик своих идей. Но разве это оправдание? И разве мог он прожить по-другому? А ведь это сопоставление применимо не только к нему. Достаточно лишь немного разобраться в  творчестве любого мастера двадцатого века, и вы увидите тоже самое. Но я не хочу про это говорить.

                Лучше я расскажу о тех двух книгах, которые пришлись и на другой спецкурс, который я посещаю (название спецкурса «А.С. Пушкин в русской литературе серебряного века»). Это, прежде всего, подаренное нам Лесневским Станиславом Стефановичем потрясающе красивое издание «Медного всадника». Оно не только содержит в себе две редакции поэмы Пушкина, но также предоставляет читателю дополнительные материалы (статьи о поэме, стихи на сходную с пушкинской тематику). Вторую книгу я попросила для ознакомления. Это том В.В. Розанова «О Пушкине. Эссе и фрагменты» (Москва, 2000). Начну я, пожалуй, с конца, то есть с Розанова.

                Вообще, с творчеством В.В. я начала знакомство недавно (всего лишь полгода назад) – тогда мной были прочитаны «Уединенное» и «Опавшие листья». При первом взгляде Розанов очаровывает, и лишь потом, читая отзывы других авторов, начинаешь по-другому рассматривать его творчество. Сперва я заметила какие-то потрясающе интересные вещи, о которых никто другой раньше не говорил, а вот то, на что акцентируют другие: превосходство таланта Лермонтова над пушкинским, пессимистичность рассуждений – это осталось вне моих наблюдений. Но даже после переосмысления мной творчества Розанова, я не могу сказать, что он незначителен, наоборот. Он весьма значим для изучения. И особенно интересно его мнение о творчестве Пушкина через призму любви к Лермонтову. Будучи очень похожим на Лермонтова, признаваться в любви к Пушкину – а как иначе назовешь ряд его эссе о творчестве этого великого автора – это значит признать себя не цельным и восполняться, вставать на ступеньку выше. Мне кажется, немногие способны на это. Но Розанов способен.

                Ну а теперь про «Медного всадника». Во-первых, скажу, что Пушкина, несомненно, нужно издавать красиво. Разваливающиеся трехтомники, напечатанные на желтой бумаге, уже порядком осточертели за время бездарного школьного «прохождения». Такой Пушкин, которого открывает нам издательство «Прогресс-Плеяда»[1], многие из нас не знают. Не только из-за замечательных иллюстраций А.Н.Бенуа, но и потому что любое новое издание – это новый взгляд на творчество литератора. А он, несомненно, нужен. Вспомним ситуацию с кубофутуристами: сначала, в своем «Манифесте», они призывают «сбросить Пушкина с парохода современности», но затем, в своих стихах показывают совершенно обратное. Они не просто обращаются к Пушкину, они учатся у него, разговаривают с ним, рассматривают с той точки зрения, с которой никто раньше никогда не смотрел. И это (о чудо!) вызывает не отвращение, а, наоборот, возрождение любви к поэту. Но, нужно сказать, что не стоит воспринимать слова про пароход буквально. Скорее всего, это -  призыв к борьбе с идолами. А, как нам известно, (по тому же «Медному всаднику») идол сильно разнится с исторической личностью.

Круг замкнулся, и я опять пришла к Пушкину. Итак, издание. Все выходные данные я сообщила выше, и теперь остается сказать только о моем восприятии этого Пушкина. Занимаясь изучением данной книги, меня прежде всего интересовал Пушкин в контексте поздних вариаций В.Я. Брюсова. Именно поэтому я была немного разочарована: не хватало Мицкевича – без него не получилось точно понять контекст, не хватало статьи самого В.Я. Брюсова «Медный всадник». С другой стороны, было множество других стихотворений других авторов, которые, несомненно, так же повлияли на создание брюсовских вариаций. Но, может быть (и весьма вероятно), что я много хочу от издания. Вполне разумеется, что одна книга не может ответить на все вопросы, но может подтолкнуть к дальнейшему изучению и работе с различными источниками, что и получилось в моем случае. Материал о восприятии Пушкина Брюсовым вполне может лечь в основу большого научного труда, и кто-нибудь, несомненно, напишет его.

                Мое сочинение близится к финалу. Да, оно написано не совсем о Блоке. Или совсем не о Блоке. Но что касается русской литературы, то никогда нельзя точно быть уверенной, что откликнется там же, где аукнется. А говоря о Пушкине, Лермонтове, Гоголе, Блоке, Розанове и многих других, скорее можно быть уверенной в обратном: откликнется точно не здесь и не сейчас. А много-много позднее. Поэтому именно в наше время необходимо по-новому взглянуть на их творчество.