Мой мужчина всё-таки сходил в свою школу на Встречу Выпускников. Получив звонок-приглашение от кого-то из своих школьных приятелей, он обещал подумать (это значит «нет»), а потом всю неделю переламывал собственное нежелание идти на Встречу. Я его понимаю, хоть он не видел своих одноклассников уже больше десяти лет, а я — только три. Я ему союзница в вопросе этих Встреч, я не хочу встречаться со своим классом!
Но мой мужчина одолел своё нежелание. Сходил, вернулся и дал зарок не ходить ещё лет десять-двадцать. Он так и остался изгоем среди друзей детства.
Я его понимаю.
Я тоже была изгоем. Я была уродом. Одна-единственная луноликая девочка с волнистыми бурятскими глазами среди славянского класса. Была для них «японкой», была «чукчей», была «узкоглазой». Была им «чужой». Даже для того мальчика, который был в меня влюблён с пятого класса. И стала совсем [всем] чужой, когда мама свозила меня показать своей родне — не фотографию, а меня живую, вытянувшуюся и уже начавшую созревать девушку, — свозила на свою родину, за Байкал, где крепкая, низенькая, скрученная дугой прабабушка, взглянув на меня высокую (вся в папу), на мои тонкие пальцы, улыбнулась и сказала: «не-а, не нашей породы. Не наша...»
Прабабушка, конечно, не хотела меня обидеть, она приняла меня, она была рада наконец-то меня увидеть — свою правнучку рядом со своей внучкой — и полюбила меня, конечно, да вот только первые её слова меня крепко запечатали. Всё тогда стало на свои места. Я не их, и не этих — я ничья. Я одна.
Когда я вернулась домой и начался очередной учебный год, я больше не пыталась понять моих одноклассников — я же им чужая, — и больше никогда не фотографировалась с ними, выдумывая себе «болезни» на дни съёмки и отворачиваясь от случайных фотокамер. Я научилась хитрить: необходимая для паспорта фотография (и она же в студенческом билете) — это одна из немногих фотографий меня за последние почти... шесть лет.
В универе я, конечно же, перестала быть «чужой». В моей группе с самого её начала было мало тех, кто был знаком с подготовительного отделения, все были «одни» и полно нерусских. Ничего — сошлись, сдружились. К тому же я со своими азиатскими чертами сразу же привлекла фанатов «манги». Короче, изгоем я уже не была, хоть и прослыла очень скоро «особенной».
Только фотографироваться по-прежнему избегаю.
Даже когда фотоаппарат в руках моего мужчины.
Я знаю, со временем это исправится. Пожалуй, именно моему мужчине это и удастся — он любит меня и заботится обо мне. И он понимает мою «проблему». Тема школы и одноклассников и раньше звучала в наших с ним разговорах, а за прошлую неделю и я, и он столько всего навспоминали, столько всего порассказали...
Два «изгоя» — теперь нас двое.