Наконец-то и мне удалось добраться до нашумевшего творения Аронофски "Чёрный лебедь".
Взяться за подобную киноработу было достаточно претенциозным поступком даже для дяденьки Даррена. Всё-таки одно дело - экранизировать Хьюберта Селби, совсем другое - сунуть нос в вечный вопрос о том, как рождается совершенное искусство; в рамках этой проблемы, кажется, уже всё сказали все, кто мог: от Пушкина и Гофмана до Милоша Формана, Эльфриды Элинек и Михаэля Ханеке. Картина Аронофски изобилует штампами и цитатами, мы можем видеть в ней наравне и перекличку с "Пианисткой", и аллюзию на древний фильмец "Шоугёрлз". Тем очевиднее, что его работа направлена на преодоление этих штампов, их переосмысление, придание им нового звучания и глубины. Он присоединяется к уже давно текущему полилогу, принимает его правила, но несколько меняет тон, задаёт своё направление разговора, которое, несомненно, впечатляет и заставляет досмотреть фильм.
Плясать, конечно, стоит от цементирующего кинокартину "Лебединого озера" П. И. Чайковского. Удивительно, как на материале заурядной немецкой легенды о принцессе Одетте могли вырасти и великое в своём подлинно романтическом возвышенном трагизме произведение, и психолого-философский триллер, вскрывающий анатомическим ножом плоть этой воздушной идиллии. Аронофски разворачивает образы Одетты и Одиллии в обратную сторону: от сказочного либретто к первоисточнику, мифологии, а оттуда – к категориям сознания и подсознания. Нетрудно увидеть, что образ Одетты здесь символизирует аполлоническое начало. Не случайно он восхитительно удаётся дисциплинированной старательной Нине, привыкшей к рамкам, порядку, которые привила ей жёсткая мать, аполлонизм – это пластика, это техника, сознание. Но это не совершенство, а лишь иллюзия красоты, за которой скрывается бездна грязи и труда. Аронофски настаивает на том, что гармония и совершенство рождаются там, где противоположные начала сливаются воедино. Пластика должна быть ОДУХОТВОРЕНА. И перелом психики Нины на пути к пониманию образа Одиллии – нисхождение и восхождение одновременно. Аронофски отходит от привычного и избитого обмусоливания темы таинства творения, он показывает нам, грубо говоря, настройку инструмента в руках природы. Воплощённая неподражаемой Милой Кунис суккуб Лили (читай - Лилит), совершенно очаровательная в своей развратной свободе, - это то, что должна раскрыть в себе Нина. Интересно, что, ища своё отражение в окне вагона метро, Нина натыкается взглядом на Лили, а после в зеркале видит Лили, а не себя, а убивая её, на самом деле, убивает себя. Это и есть то отсутствие всякой меры, присущее буйному дионисийству, это та точка, к которой необходимо было прийти через вакханалии и оргаистику, наркотическое опьянение, неразличение сна и яви. Финальная сцена, когда Нина в образе Одетты стоит в лучах солнца, а затем падает в «озеро» со словами о том, что познала совершенство, говорит нам о действительном постижении героиней совершенной красоты, она попадает в воду – первоначало, несущее в себе как рождение, так и смерть. Мы снова видим единство противоположного: жизнь и смерть, сон и явь, победа и поражение. Совершенная красота уравнивает перед собой всё, ибо это всё – в ней.
В целом, киношка довольно добротная. Я бы поставила 4 балла из 5. Балл сняла за то, что эта работа укладывается в рамки современных тенденций, а не является зачином для новой, несмотря на все потуги и сюрреализм Аронофски. Но это не отменяет того, что «Чёрный лебедь» - кинофильм, который можно и нужно пересматривать, открывая для себя в нём новые штрихи и детали.