Моя скоба, сдоба, моя зазноба,
Мальчик, продирающий до озноба,
Я не докричусь до тебя до сноба,
Я же голос себе сорву!

Я тут корчусь в запахе тьмы и прели,
Мой любимый мальчик рожден в апреле,
Он разулыбался, и все смотрели,
Как я падаю на траву...

Этот дробный смех,
Этот прищур блядский,
Он всегда затискан, всегда обласкан,
Так и тянет крепко вцепиться в лацкан
И со зла прокусить губу.

Он растравит, сам того не желая,
Как шальная женушка Менелая,
Я дурная, взорванная и злая,
Прямо вены кипят на лбу.

Низкий пояс джинсов, рубашки вырез,
Он мальчишка, он до конца не вырос,
Он внезапный, мощный, смертельный вирус,
Лихорадящая пыльца;

Он целует влажно, смеется южно,
Я шучу так плоско и так натужно,
Мне совсем, совсем ничего не нужно,
Кроме этого наглеца!

Как же тут не вешаться от тоски,
Ну, он же ведь не чувствует, как я стыну,
Как ищу у бара родную спину,
Он же здесь, у меня чутье;

Прикоснись к нему, и немеет кожа;
Но Господь, несбычи мои итожа,
Поджимает губы – и этот тоже.
Тоже, девочка, не твое...