Сидя на самом краю обрыва, он широко размахивал руками и ловил огромные капли дождя. Большие и чистые черные глаза устремлялись в небесную синюю глубь, губы - дрожали от холода и мокрого ветра. Он весь промок, на нем не осталось ни единого сухого местечка. Парень был будто прикован к самому краешку обрыва. В глазах читался дикий ужас, нечеловеческая боль. Страх. Никто не знал, что он тут. Он был здесь совершенно один, наедине с буйной природой. Казалось, он сам не знает, для чего он сюда пришел, не знает зачем он тут.Лицо было совершенно неподвижно, губы спокойны и холодны. Лишь только бездонный глаза его предательски выдавали.
Его звали Армен. Это был молодой солдат.Родители погибли 5 лет назад в автомобильной катастрофе. Мать его русская, отец - кавказец. Но в паспорте жирно прописана национальность: РУССКИЙ. Внешне, очень приятный молодой человек. Невероятные черные, блестящие и всегда искрящиеся счастьем глаза, свели с ума не одну девушку. Острый нос, с небольшой горбинкой ничуть не портил его внешности. Обратно, он придавал ей какую-то строгость и мужественность. Улыбка его редко была открытой. Он улыбался не во всю силу, будто бы в своей улыбке он скрывал некую недосказанность. Армен вполне высокий парень. В детстве он был маленьким и худеньким, а к 20 годам быстро вытянулся и возмужал. Он не был особо крепкого телосложения. Скорее, говоря народным языком, он был "жилистый": тело было рельефным, четкие сплетения мышц всегда немного проглядывались через рубашку.
От матери ему передался гибкий ум, ловкое умение находить с людьми общий язык и очень хорошее чувство юмора. От отца он унаследствовал чувственность. Кавказский темперамент в нем безусловно был, но его откровенно было не так много, как хотелось бы его отцу. Но за то в полной мере он получил от отца невероятное чувство преданности. Преданности во всем : в дружбе, в любви, в семье. Армена всегда сопровождало чувство долга и ответственности ко всем близким и просто дорогим ему людям. За что люди его всегда уважали, чтили и глубоко ценили.
Служит он уже год. По новой программе, ему осталось только полгода. Армейские будни всегда были насыщены, и, естественно, чаще не в хорошем смысле этого слова. Первые полгода было сложнее всего. Первые полгода ты - никто. Ты просто "дух". Армия - очень сложное испытание жизни для молодых парней. Это и сломанная психика, и сломанные кости, а у кого-то, в дальнейшем, и сломанная жизнь. Дальше, ты - "слон", еще сложнее. Армена от жестоких армейских будней, от страшных мыслей, от жуткой моральной усталости спасало только одно: мысли о своей любимой девушке - Лилие. Изрядно потрепанная фотография лежала в кармашке, у самого сердца. Сзади - теплая подпись: "Моему родному и любимому. 24 ноября 2007 год".
Лилия - прекрасная девушка с очень милыми чертами лица. Всегда румяна и весела. С Арменом, они всегда очень интересно смотрелись. Он - смуглый, жгучий брюнет, а она - бела, как сметана. Очень контрастная пара! Красавица была легка, как ветер, и чуточку наивна. Наверное, это абсолютно нормально в таком возрасте, ведь ей было всего 17. Она очень любила зиму, особенно она любила те дни, когда хороший такой морозец, аж снег под ногами скрипит, и ярко-ярко светит солнышко. Любила есть мороженое летом и гулять босиком по улицам провинции. Чаще всего она так гуляла со своим любимым парнем, с Арменом. Эта детская несерьезность, лучезарность и радужность не давала ему покоя. Он сходил с ума от ее чистоты и наивности, а она - от его огромных темных глаз и интригующей улыбки. Она редко говорила ему, что любит. А он только и делал, что постоянно повторял слова о бесконечной любви. Он был упоен ею, он был пьян от ее поцелуев, счастлив от ее слов. А она покорно принимала его чувства и всегда отчего-то улыбалась.
Когда Армен уходил в армию, она не клялась ему в огромной любви, не плакала и не грустила. Она по-прежнему улыбалась ему и сказала самое главное для солдата: "Я буду ждать". В тот момент, ему ничего больше и не было нужно. Только эти несколько слов, которые породили желание жить, надеяться, поскорее вернуться. У него была только она.
Письма шли регулярно, раз в полмесяца. Иногда Армену удавалось позвонить - это вообще для него было редким счастьем. Ведь это такая радость - услышать ее голос...! И вот, до конца службы остался один месяц. Очень сложный период. Хочется сорваться, и убежать. Но нельзя. Армен постоянно думает о ней, вспоминает ее глаза, руки, румяное детское личико. Думает, и становится легче.
В этот день его отпустили в увольнение. Вместо того, чтобы немного развлечься и развеяться, как делают это обычно солдаты, он пришел сюда. К краю пропасти. Он много и долго думал. Думал о том, как он скоро вернется и , конечно же, кинется в объятия своей возлюбленной. Армен часто приходил сюда, ему это было необходимо. За этим краем он оставлял все свои переживания, месяцами копившимися в молодом и сильном сердце. Он служил на Кавказе, о того, наверное, природа казалась ему своей, очень близкой. Единственной родной душой, что в это время была рядом.
С увольнения он вернулся уже сухой и свежий. Хотелось жить. Хотелось, чтобы месяц пролетел скорее, чтобы увидеть ее. Сослуживцы даже удивились его бодрости, и немного позавидовали. Когда Армен вернулся, был уже час дня. Он подоспел ровно к обеду. За обедом он, как обычно, весело поддерживал разговор. Трапезу прервал громкий голос: " Армен К., вам письмо, заберете у командира". И снова радость! Новое письмо! От нее!!! Он был в этом уверен, и не потому, что ему кроме нее никто не писал, а потому, что он это чувствовал всем своим сердцем. Бросив обед, он, радостный, выбежал коридор и помчался к командиру роты. Улыбка, до странности, была в этот момент открыта, в пол-лица. Уже через 2 минуты долгожданный конверт был в его руке. До конца обеда оставалось еще 20 минут, поэтому помещение было пока свободным, и Армен принялся поспешно раскрывать конверт с письмом. Он сел на кровать, вытащил бумажку с текстом, а конверт ловко отбросил назад. Странно, но вместо привычных разноцветных закорючек и сердечек в глаза бросились чистые поля. Письмо начиналось со слов: "Это мое последнее письмо. Надеюсь, ты меня поймешь...". Улыбка резко спала с лица, приподнятый кверху нос опустился, т.к. Армен опустил голову и обхватил ее обоими руками. Он не знал, что будет дальше. Он боялся продолжить читать. Но тем не менее, он это сделал. Лилия, писала не так, как обычно. Детские, легкомысленные, задорные и незатейливые слова куда-то исчезли. Появилась взрослая серьезность в ее словах. Она честно написала ему о том, что полюбила другого. Что ждет ребенка. Нежная, цветущая Лилия - где она? Эта не та, которую он любит, он не верил своим глазам... На письме были высохшие следы, от чего-то мокрого. Он никогда не видел на ее глазах слез. Она ничего не объясняла, да и зачем? И так все было уже понятно.
Закончился обед, солдаты зашли в казарму. Лицо Армена было абсолютно спокойным. Глаза кричали об обратном. Все сразу поняли, что что-то не так. Но Армен ничего не стал объяснять. "Все нормально", - прошептал он. Парни не особо то и удивились, ведь такое твориться с каждым вторым. Да что уж, со вторым, со всеми! Может это он сломался, устал. Такое здесь часто бывает. Ночью по команде "отбой" все послушно легли спать. Лег и Армен. В память вонзились признания о том, что последние пару месяцев она писала только потому, что так попросили его друзья. Хотели, чтобы он спокойно отслужил. Но Лилия не смогла ему врать и сказала правду.
Не успели ребята лечь, как уже позвучала команда "подъем". Армена не было на своем месте. Расправленная кровать и мокрая подушка испугала сослуживцев. Ребята ринулись его искать. Но было уже поздно. Его уже нашли. Он висел в самом углу коридора. На щеках сухие полоски от слез. В руках письмо. На полу конверт. Лицо по-прежнему недвижно. Глаза по-прежнему живы и блестят. На губах полу-улыбка, и опять недосказанность.
Она сделала то, чего он боялся больше всего. Она поступила так, как он бы никогда не поступил. Она его предала. Когда он завязывал петлю, он ни в чем ее не винил, перед глазами стояли ее алые щечки, в голове звенел наивный детский смех. Просто ему уже не зачем было жить.