Счастье – это то, что находится у нас в голове, это не эмоция – это та картинка, тот образ, который мы соотносим со своим состоянием, благодаря ощущениям. Эмоция – это радость, блаженство, удовлетворение. Затем уже идёт мыслеформа.

Я встречалась с людьми, которые практически никогда не испытывали счастья – у них просто не вложен этот образ в голову. Даже когда у них всё получалось, на вопрос: «Ты счастлив?» они пожимали плечами: «Не знаю, пока я доволен, завтра всё может быть не так». «А когда-нибудь ты был счастлив?» – спрашивала я. « Я не апеллирую такими понятиями» – отвечал он. Это умный человек, очень умный, но с проседающей чувственной сферой – он не эмоционален, рационален и довольно закрыт.

С другой стороны – от людей с недоразвитой функцией мозга понятие счастья уплывает вовсе. Они живут поверхностными эмоциями, и мозг не вырабатывает устойчивой картины мира и каких-то понятий.

Будучи на гастролях в Израиле мы с альтисткой Федотовой переезжали из Иерусалима в Беэр-Шеву на автобусе. Достались нам самые последние места, затем в автобус зашёл улыбчивый мужчина с двумя мальчиками-бевонерами, один из них, который постарше, оказался рядом со мной, мужчина сел с другой стороны от него. Как только автобус тронулся, мальчик начал раскачиваться и мычать, мужчина что-то ласково говорил ему, мальчик на время замолкал, затем начинал что-то просить.

В какой-то момент я почувствовала голод, с собой у меня было две конфеты – я достала конфеты из рюкзака, одну отдала Машке, которая виновато смотрела в окно (именно благодаря ей мы оказались на самых последних местах, так мною не любимых: попав на вокзал очень заранее, она оставила меня с сумками и помчалась по вокзалу его фотографировать, и вернулась уже тогда, когда в автобус, обходя меня с сумарями, все пассажиры зашли), а вторую мне пришлось отдать этому мальчику-подростку, который вдруг заплакал.

Увидев конфету, мальчик расплылся в улыбке и захлопал в ладоши, взял её и начал рассматривать. Затем развернул конфету, сунул её в рот и заревел горше прежнего, отплёвываясь шоколадом. Сопровождающий мальчиков мужчина (отец?..) вынул платок и начал вытирать мальчику рот, улыбаясь мне, кивая и, видимо, извиняясь, что так получилось.
У подростка эмоция грусти сменилась на безразличие – дальше он просто ехал и мычал, иногда производя какие-то звуки.
– Давай поменяемся местами? – шепнула мне Федотова, но я только махнула рукой: – Да всё равно уже…

Федотова была отгорожена мной от реала, и мне не хотелось запускать её в реал – я видела, как она была счастлива. И этот автобус, и пейзаж за окном, и Иерусалим, и вокзал – всё было счастьем и её глаза блестели, а рот растягивался в улыбке. И я тоже была счастлива, хоть и искренне сочувствовала и этому мальчику, и его отцу.

Может ли быть счастье непрерывным?.. По сути – нет, потому что жизнь имеет очень много сторон, и часто весьма огорчительных. С другой стороны, если образ счастья и блаженства всё время держать внутри и к нему возвращаться, то можно даже через все свои болячки и огорчения оставаться счастливым человеком.

Мы привыкли сочувствовать одиноким людям, но, тем не менее, одинокие люди более гармоничны и счастливы, чем те, кто живёт в семье, как на войне. С другой стороны – ну а кто из нас не один? Все мы, в общем, перед Небом – один на один. Но у каждого в голове свой образ счастья, той гармонии, которую он пытается реализовать вокруг себя и сохранить в себе. Если пытается, конечно.



Мария Махова, 14.06.2018