А я бы все сказки свои – лишь Ему на ушко,
А я б засыпала всегда на Его плече.
А я бы стремилась во сне на Его подушку,
А я бы дарила всю нежность и страсть ночей.
А я бы котёнком доверчивым прижималась,
Мурлыкая что-то своё под Его рукой.
А Он бы ко мне – и любовь, и немного жалость –
За то, что вот так к Нему, как никто другой…
А я бы Его целовала с утра, как будто
Единственный, первый, и может, последний раз.
А я бы смотрела с восторгом – ну, как на чудо!
На душу родную на радужке милых глаз.
А я бы с ним каждое утро прощалась нежно,
Скучая, лишь хлопнула б дверь за его спиной.
А я бы… Я всё отдала б за одну надежду,
Что ты, любимый будешь только мой…


Ну, подойдёт.
Сядет.
Скажет:
"А чего бы вот ТЫ хотел?"
А я отвечу:
"Гладить твои колени.
Может, бродить по скверу (или аллее),
глаза отводить, краснея (или бледнея),
нежно-неловко обнять и дуть тёплым в шею...
А тебе вот, наверное, кажется - я не умею."

А она ответит:
"Да я уже всё сказала..."
Я улыбнусь:
"Станешь смелой,
выйду за все пределы,
и стены - белым,
будто и вовсе не было.
На летнем асфальте мелом
мы нарисуем всё, что ты хотела."

Она промолчит.
И я промолчу
про геометрию, нити, связи и ленты,
про первых, не первых, и вряд ли, конечно, последних,
про нелепо-неверно-ненужное слово ,
про сердце - провалами, про руки и губы - нервно,
и про то, как хотелось бы гладить её колени.