Однажды не выдержав, скажу – люблю – а ты рассмеешься.
Зло, желая причинить как можно больше боли, до слез, до крови, до дрожащих мелкой дрожью рук. Обжигая огнем своей ненависти. Обливая кислотой едкого торжества. Да-да, я клялась, что ни один мужчина не услышит от меня этих слов. И не сдержала обещания.
-Не надо, пожалуйста...
Я знала, как это будет. Знала, что твой смех поставит меня на колени, и я не смогу подняться. Уже не смогу. Но все равно скажу. Потому что любовь разрывает меня изнутри. Гной, от которого пульсирует отравленное сердце, растекается по венам, и спасение в одном – выпустить его наружу, позволив ране затянуться грубым извилистым шрамом.

Наотмашь по лицу – я умру за тебя – и ты посмотришь так, словно видишь впервые. Внимательно. Думая, возможно, о чем-то упущенном, ускользнувшем.
Да-да, ты обещал, что никогда не полюбишь меня в ответ. И сдержал обещание.
-Никогда не обещай того, что не готова выполнить, милая.
Но я готова. Собрать все силы и прижать тебя к стене и, от удивления скорее, ты позволишь мне это. Конечно, я не смогу сдержаться. Подойду близко-близко, чувствуя, как сердце заходится в истеричном рваном ритме, ставшем почти родным, с тех пор, как ты разорвал мою жизнь на клочки. Едва мазну губами по щеке, зажмурившись, стараясь не вдыхать твой запах, приказывая себе проглотить постыдные, жалкие слезы. И, подчинив, наконец, волю, подниму глаза, так, чтобы ты мог прочесть там всю ту ненависть, что разрывает изнутри. Гной, от которого пульсирует отравленное сердце, растекается по венам, и спасение в одном – выпустить его наружу, позволив ране затянуться грубым извилистым шрамом.

Я люблю тебя.

Даже, если ты враг.

Враг, за которого не жаль отдать жизнь.